Рассказы

– «Проходили», – язвительно повторил дед. – Я думаю, вас уже теперь туда вряд ли повезут.

– Почему? – удивилась Даша. – Вас возили, а нас не повезут…

– Так, Дарья, – перебил дед, – слово-то учим или нет?

– Учим-учим, – подтвердила Даша. – Я начало уже запомнила: «Дискри…»

– А дальше проще, – сказал старик, – «…ми-на-ци-я».

– Ди-скри-ми-на-ци-я! – верно?

– Молодчина,  – дед погладил  внучку по голове и повторил, – молодчина.  Так вот слово «дискриминация» означает… означает… как бы тебе объяснить, что бы ты сразу поняла. Ну, в общем, это когда кто-то считает себя лучше другого и всячески ему об этом напоминает, мол, я лучше, я умнее.

– Всё поняла! – воскликнула Даша. – Это про нашу учительницу.

– Как это про вашу учительницу? – с удивлением воскликнул дед. – Она что…

– Ну, она всё время нам говорит: сиди не умничай. Понимаешь? Умничать можно только ей. И вообще, ей можно всё – краситься, делать маникюр, на уроке по телефону говорить, всё-всё-всё! А нам ничего нельзя. Это дикри… дискри… минация?

– Нет, Даша, какая же это дискриминация, это дисциплина.

– Дисциплина, дед, – не согласилась внучка, – это когда не разговариваешь и не крутишься на уроках. А так получается, Вере Семёновне, можно всё, а нам ничего. Я, например, тоже хочу в школу ходить красивой.

– А ты некрасивой ходишь, что ли? – улыбнулся дед.

– Какая там красота, – вздохнула девочка, – я перед Новым годом накрасила ногти и чуточку губы. Губнушку мне, кстати, мамина подруга, тётя Надя, подарила. Так Вера Семёновна такой шум подняла, что я даже плакала. Принесла мне жидкость, заставила стереть лак, потом отвела в туалет, умыла, и ещё маму в школу вызвала.

– Ну, а мама что? Ругала? – спросил дед.

– Нет, в школе она просто промолчала, а по дороге домой назвала Веру Семёновну идиоткой.

– Ну, это зря она, – неодобрительно покачал головой Иван Ефимович, – учительницу нельзя обзывать.

– Дед, – нахмурилась внучка, – ты что, против меня?

– Как это понять?

– Ну, ты за меня или за Веру Семёновну? – Даша прищурилась.

– Конечно, за тебя, внучка! – дед развёл руками и добавил: – в любом случае.

– Тогда и не защищай её. Злая она. Понимаешь?

– Понимаю, – ответил дед. – А вдруг она не злая, а просто строгая?

– А какая разница? – хмыкнула девчонка. – Всё равно ругается. Не нравится она мне. Вот тётя Надя хорошая – мамина подружка. Она такая добрая и красивая…

В этот момент отворилось окно, и появилась голова бабушки.

– Ну, чего вы там воркуете? – весело спросила Анна Васильевна. – Мойте руки и за стол. Я вам тут таких вкусняшек наготовила.

– Идём-идём, бабулечка! – радостно ответила Даша и вспорхнула с порога, словно бабочка.

II

– Вот зараза! – бабушка палкой стучала по половице. – Не даст спать сегодня. Как же он туда забрался?

Сверчок, словно прислушиваясь к проклятиям Анны Васильевны, на какое-то время умолк, но через несколько минут снова «запел». «Запел» он, конечно, по мнению Даши – она радовалась каждой его новой мелодии. А для бабы Ани это было не пение, а «тарахтение». Дед почему-то употреблял и вовсе смешное слово. Он, заслышав непрошеного гостя, говорил:

– Ну вот, опять забулькал.

– Бабушка, – спросила девочка, – а как его зовут?

– Кого?

– Ну, сверчка вашего!

– Да бог его знает, – пожала плечами старушка, – сверчок да сверчок. Кто б его называл?

– А можно мы ему имя придумаю? – предложила внучка.

– Упаси, боже, – перекрестилась бабушка. – А то приживётся тут на всё лето. Будем потом ходить как сонные тетери. Сегодня до часу ночи трындел.

– А разве тебе не нравится, как он поёт? – удивилась Даша и предложила:  – Послушай! Слышишь? Он говорит: перелью, перелью, перелью! А вот теперь: рули-рули-рули! Слышишь?

– Ой, Дашенька, не придумывай  ты, ради бога, – всплеснула руками Анна Васильевна.

– Да ничего я не придумываю! – возразила Дарья. – Внимательно слушай.  Теперь вот запел: бирюлёво-бирюлёво-бирюлёво!

– Ага, точно, скоро начнёт петь: Войковская-Шоссе Энтузиастов-Университет.

– Ой, смешно очень, – Дарья закатила вверх глаза.   – Я же не виновата, что у вас слуха нет.

– У кого это нет? – возмутилась бабушка. – У меня нет слуха? А ты забыла, что твоя бабушка преподавала в музыкальной школе сольфеджио? И кто тебя на фортепьяно настоял отдать?

– Значит, постарела, – сделала вывод внучка. – Только старые люди  и хулиганы не любят музыку. Мне так сказала мама.

– Нет, Дашенька, – возразила Анна Васильевна. – Не знаю, как там насчёт хулиганов,  а музыку я любила всю жизнь и люблю сейчас.

– Тогда ты почему не любишь Бульку?

– Это ещё кто такой? – округлила глаза бабушка.

– Наш сверчок. Я придумала ему такое имя.

– Откуда ты его придумала? – удивилась бабушка.

– От деда, – рассмеялась Даша, – он всё время говорит, что сверчок булькает. Вот и пусть будет Булькой. Красиво же?