Морские приключения Трисона

– Они же могут тебя ужалить! – воскликнул я, вспомнив, как меня укусила змея, когда я отстал от теплохода и остался один на чужом острове в океане[12 - Из повести «Остров везения»].

– Хм, ещё ни разу такого не случалось, я гораздо ловчее их, – самоуверенно произнёс пёс и тяжело вздохнул: – Вообще-то, из-за своей любознательности я очень часто страдаю.

– Почему? – удивился я.

– Понимаешь, мы, спаниели, по своей натуре ещё те следопыты. Бывает, найду на улице какую-нибудь еду и слопаю или в мусорное ведро заберусь за остатками обеда… – Пёс стыдливо опустил глаза. – Хозяин ругается, говорит: «Какой ты к чёрту король? Дворняжка ты».

Что-что, а по мусорным вёдрам я никогда не лазил.

– А король-то тут при чём? – не понял я.

– Хм, – он посмотрел на меня так, словно перед ним не лабрадор, а олень пятнистый, – я же англичанин американского происхождения, и назвали меня в честь Альфреда Великого, короля Уэссекса. Между прочим, он первый использовал титул «король Англии».

Вы заметили? В этой поездке меня окружают сплошные премьер-министры и императоры, а теперь вот ещё король мусорных ведёрок нарисовался. Хм, какой я всё-таки наивный пёс – думал, только у меня царское имя!

За разговором мы не заметили, как закончилось собрание, люди начали подниматься со своих мест и выходить в коридор. Пока Максим здоровался с коллегами из России, я был рядом с ним. При виде меня полицейские расцветали, словно пионы на грядке, с усердием гладили по голове и трепали за ухо. Я уже давно привык к такому проявлению человеческого уважения (эти действия являются неотъемлемой частью знакомства со мной), но всё же не перестаю удивляться людям: такое чувство, будто они впервые в жизни видят перед собой собаку. Каждый из них высказал своё, схожее с другими, мнение обо мне: «Хороший пёс, просто замечательный». Это я и без вас знаю, а вот трогать мои уши совсем не обязательно.

Небось, читаете сейчас и думаете: «Вот Трисон какой капризный!» А вы представьте себя на моём месте: знакомитесь вы с человеком, а он хвать вас за мочку уха и начинает её дёргать так, будто у вас случился юбилей. Скажите честно, что вы подумаете об этом человеке? Вот так же и я. Но не буду озвучивать своё мнение вслух, ещё обидитесь.

Глава 4

Попрощавшись с коллегами, мы вышли из здания штаб-квартиры полиции и направились в сторону автомобиля. После прохладных помещёний, оказавшись на улице, я почувствовал, как нещадно жжёт солнце. Морду сразу опалил горячий воздух. Скажу честно, ходить по раскалённому асфальту – дело не из приятных. Приходилось постоянно пританцовывать чечётку.

На Севере я переживал, чтобы не примёрзнуть к сугробу, а здесь думал, как бы не поджарить лапы. Хоть бы какие сланцы для нас придумали. Надевали же на меня тапки на Чукотке во время бега в упряжке. Не представляю, как можно жить в такой духовке десять месяцев в году. Ведь можно с ума сойти! Уж лучше пусть будет холодно. Нет, пусть во всём будет золотая середина.

– Макс, предлагаю убить сразу двух зайцев, – сказал Лёва, доставая из нагрудного кармана солнцезащитные очки, – пока будем гулять по старому городу и смотреть достопримечательности, я буду делиться с тобой опытом. Например, как мы вычисляем в толпе подозрительных личностей. Иерусалим – это лакомый кусочек для преступников всех мастей. Кого здесь только не встретишь!

– Трисон, ты слышал, что сказал мой товарищ? – обратился ко мне напарник. – Мотай каждое слово на ус, чтобы по возвращении домой ты был у меня настоящим асом.

Хм, да мне и учиться не надо, я и так найду, что хочешь. Хоть иголку в стоге сена, лишь бы она запах имела.

– Если хочешь, проведу для тебя экскурсию по библейским местам. Я, конечно, не лучший гид, но расскажу, что знаю, – предложил Лёва.

– Отличная идея, – согласился Елисеев, – совместим приятное с полезным.

– Тогда нам нужно будет немного проехаться. Здесь недалеко.

Полицейская машина приветственно моргнула фарами, когда он нажал кнопку на пульте сигнализации. Макс открыл заднюю дверь и скомандовал:

– Ныряй, собакен.

Только очень умный пёс способен понять такую команду. Другой бы на моём месте полчаса думал, что от него хочет человек, и неизвестно, догадался бы в конечном итоге или нет.

Мужчины расположились спереди, Лёва на полную мощность включил кондиционер, и через несколько минут по салону поплыла долгожданная приятная прохлада. Он вырулил с парковки, машина с небольшой скоростью двинулась по улицам Иерусалима. Дома из белого камня светились в лучах солнца и выглядели настолько древними, что при взгляде на них казалось – каждый камень, каждый кирпич помнит события давно минувших дней.

– Подъедем чуть ближе к старому городу, там есть небольшая стоянка, где можно оставить машину, – сообщил Лёва. – Предлагаю пройти по улице Via Dolorosa. Кстати, название улицы в переводе с латинского языка означает «путь скорби». Как ты уже понял, по этой улице Иисус Христос нёс свой крест на Голгофу. А начинается она с того места, где когда-то была резиденция Понтия Пилата.

– Я читал, что старый город поделён на четыре квартала: мусульманский, христианский, армянский и еврейский. По какому из них проходит путь?

– В основном по мусульманскому. Вот мы и приехали. Остаётся только найти место, где припарковать машину.

– Так быстро, мы же ехали совсем ничего! – удивился Макс.

– Иерусалим – это тебе не Москва, – заметил Лёва. – Тут чтобы добраться от одного места до другого на машине, нужно пять минут – при условии, что нет пробок.

– Так вот же есть место, – воскликнул напарник и показал на свободное пространство между двумя автомобилями.

– Здесь нельзя стоять. Видишь знак? Это стоянка для инвалидов.

– Лёва, так у тебя полицейская машина с мигалкой, тебя же никто не тронет! – удивился Елисеев.

– Ну, я же не инвалид. Кем бы я ни был, хоть самим Господом Богом, я не имею права занимать чужое место.

– Понял, – закивал головой Елисеев. – Как у вас всё серьёзно.

– Ты знаешь, я сам был в подобной ситуации лет семь назад в Штутгарте, – рассказал Лёва. – Я тогда был в командировке в Германии. Вечером мы отправились поужинать вместе с местным полицейским на его служебной «BMW». Парковка у ресторана была подземная, и когда мы туда заехали, обнаружили одно свободное место прямо у лифта. Рядом абсолютно никаких знаков. Смотрю, он не ставит на него машину, а кружит по стоянке в надежде найти другое. Я у него спросил: «Так вон же место. Почему туда не поставить?» А он ответил: «Это стоянка для одиноких дам, видишь, место рядом с лифтом и освещено». Честно сказать, я тогда обалдел от его сознательности. Казалось бы, ставь машину и иди ужинай – а он думает о какой-то одинокой женщине, которой вздумается приехать ночью в ресторан. Нам тогда повезло, вскоре освободилось место. Так что и мы постоим кцат-кцат, и нам тоже повезёт.

– Что означает «кцат-кцат»? – спросил Макс и предположил: – Похоже на «чуть-чуть».

– Угадал, хавер, – улыбнулся коллега.

– А это ещё что означает?

– Друг. Так поживёшь со мной две недели, глядишь, и иврит выучишь.

И правда, ждать пришлось недолго – через некоторое время с парковки выехал автомобиль, уступив нам парковочное место. Мы выгрузились из машины, и Максим, надевая солнцезащитные очки, обратился ко мне:

– Триха, будь рядом, от меня ни на шаг. Не дай бог потеряешься, где потом тебя искать?

Рядом так рядом, мне и самому не хотелось заблудиться в лабиринтах древнего города.

– Вот, собственно, то место, откуда начинался путь Христа. Здесь когда-то находилась резиденция Понтия Пилата. – Лёва показал на строение из светлого камня с надписью над входом. – От неё, конечно же, ничего не осталось. Теперь здесь находится женский католический монастырь.

Мы неторопливо пошли по узкой улочке, вымощенной старинным булыжником. Нас то и дело обгоняли туристы – либо поодиночке, либо в группах. Они глазели по сторонам, застывая с открытыми ртами у древних построек, бесконечно фотографируя каждую надпись и табличку, каждую фреску и барельеф.