Америка Навсегда

– Да. Это за недоплату семь лет. Тут это самое страшное преступление. Убил кого – не страшно. Вот в Вашингтоне в одном этом городе по триста убийств в год и никому дела нет. Изнасилование вообще не преступление, ели только не дети.

– А вот я не плачу налоги и пока никто меня не арестовал, – решил пошутить я.

– Эээ… Ты ничего не зарабатываешь. Даже я вот что зарабатываю!? Четыре-пять тысяч в месяц. Это не деньги вообще… Даже вот хозяин этой компании перевозок, так он точно пол миллиона в год имеет. Это сорок тысяч в месяц. Вот это деньги. Вот ему надо быть осторожным. А до нас никому дела нет… Да и вообще, если тут жить, стыдно на кого-то работать. В Америке можно только работать на себя и жить для себя… Я постоянно сыну говорю, что поедешь в Америку жить – работай на себя и никогда на другого.

– Но ты вот все равно домой хочешь. Не нравится тут?

– Я? Конечно! Что тут за жизнь? Какая тут свобода? У меня в Грузии вот там свобода. Там я делаю, что хочу. Что там в Тбилиси не мое дело, я не из тех мест. Хлеб есть, вино есть, мясо есть, живешь как царь. А тут это не жизнь, еды нормальной нет, как жить? Только заработать если… Я бы из Грузии никогда не уехал, если бы мог там заработать. Никогда бы не уехал!

Подустав от эмоционального диалога, Гога, немного помолчав, сказал:

– Завтра упаковка кстати.

– Что?

– Переезд с упаковкой. Это на целый день. Приезжаем, мы упаковываем вещи, перевозим, выгружаем, оставляем.

– А что же, клиенты сами упаковать не могут?

– А зачем? Может работа оплачивает перезд. Если не им платить, зачем тратить свое время. Можно же нас нанять, – сказал Гога и засмеялся.

– Интересно как.

– Я не люблю упаковки. Устаешь сильно. Постоянно в напряжении. Утомляет очень.

Среда.

Утром мы с Гогой отправились в спальный район Арлингтона. Там в небольшой уютной квартире нас ждала женщина средних лет. Без лишней проволочки, мы склеили привезенные коробки и достали оберточную бумагу. Сперва мы принялись упаковывать и складывать кухонную утварь, которой было весьма значительное количество. После этого мы перешли в жилую комнату, где поснимали со стен картины, фотографии и украшения. Мы собрали по комнате многочисленные статуэтки, упаковали и сложили их. Затем мы отправились в спальню и стали складывать одежду и личные вещи.

Все это время клиент сидела на диване в жилой комнате, без интереса наблюдая за нами.

Открыв шкаф, Гога съежился и передернулся от негодования. В шкафу стояла коробка с женским нижним бельем. Гога хотел было плюнуть, но сдержался. Он взял коробку и резко швырнулее в большую коробку с вещами.

– Как так можно!? – начал возмущаться он, сдавливая голос до шепота. – Ты же женщина. Как ты можешь, чтобы незнакомый мужчина твое белье трогал! Ну заплатила ты, да, но трусы свои могла бы уже и сама сложить…

Фактически упаковка вещей оказалась монотонной изнуряющей работой от которой я немного отвык, с тех пор как закончил работать в ресторане. Гога был совершенно измотан.

– Как эти люди так могут жить?! – начал возмущаться Гога, когда мы покончили с упаковкой, погрузили все вещи в грузовик и отправились на разгрузку. – Ничего не понимают и не хотят. Не видят ничего. Живут как роботы. Заработал –купил. Все купил… Ничего нет, кроме денег.

– Гога, ты просто устал.

– Да!.. Я устал! Я устал от этой страны. У меня в грузии жена, гостинницу достроили, что я тут сижу? Мне эта страна не нужна. Меня ничего тут не держит.

– Может перекусить чего-то надо? Ты какой-то беспокойный.

– Да, может и надо чего-то съесть.

Гога достал батончик из под сиденья и нервно его сжевал.

После того, как работа была закончена, мы сели в грузовик и поехали домой. Гога был грустен, молчалив и задумчив.

– Гога, ты говорил у тебя своя гостинница в Грузии, – начал я разговор. – Так а зачем ты сюда тогда приехал? Неужели проблемы с туристами?

– Да. Есть гостинница. Я тут зарабатывал семь лет, деньги посылал, а жена построила с братом там.

– Так ты молодец! За несколько лет гостинницу построил, – подбодрил его я.

– Ну там небольшая гостинница. Скорее Гостевой дом двухэтажный. Восемь комнат всего, гостинная большая и столовая… Но я еще жене машину отправил четыре года назад и брату пикап хороший, Тойоту, в прошлом году. Ему очень нужен был. Он как раз лет пять назад начал овец разводить. Очень ему пикап нравится. Ездит везде и не ломается никогда.

– Ого! Да ты же бизнесмен.

– Да, бизнесмен… Вот трусы чужие складывать приходится… – снова стал горячится Гога. – Ты понимаешь, когда сюда приезжаешь, готов на любую работу, начинаешь с дна. С дна начинаешь! Ничего нет, ни документов, ни счета в банке, ни кредитки… Живешь как собака. Все терпишь. Работаешь. Потом постепенно живешь получше, какие-то деньги, какая-то кредитка уже есть… Было помню хотел съездить в другой штат работу поискать. Думал взять машину на прокат, чтобы и подъехать и поспать можно было внутри. Пришел, даю кредитку. Она берет проводит кредиткой там у себя и отдает мне, и еще какую-то бумажку. А там написано, что мне отказано. Спрашиваю что, почему? Молчит. Что я не человек! Что ты мне ответить не можешь? Что ты мне бумажку суешь?.. Страна роботов… Никто ничего не понимает и не хочет понимать… Только деньги… Деньги.

– А вот у меня пока нет кредитки и счета в банке тоже нет. Значит и проблем пока нет.

– Поживешь тут дольше, вынужден будешь завести. И кредитный рейтинг и арендный рейтинг. Без рейтинга тут жить нельзя. Тут человек не важен – важен только рейтинг. Роботы только цифры понимают.

– Так а с чего ты про это вспомнил?

– Ну я же говорю, жена меня ждет. Все там у меня теперь есть. А я тут с этими роботами. Приехал, жил как собака, терпел, не хочу больше. Теперь опять что ли?! Трусы чьи-то упаковывать? Надоело. Не могу и не хочу. Пусть они сами так живут. Я не могу в этой стране жить.

– Так ты же скоро уезжаешь. Так?

– Да. Дни считаю. Куплю сейчас машину себе, отправлю домой. Потом сам… Домой… Брат обещал месяц отмечать приезд будем. Вино и шашлык. А потом свадьба у его дочери… Еще месяц… Вот это жизнь! С людьми… С семьей… На своей земле.

Гога был явно сильно расстроен. Я решил замолчать. Молча мы доехали. Молча запарковали грузовик. Молча дошли до дома. Молча поужинали. Молча разошлись по комнатам.

Четверг.

Утром, помня, что сегодня у меня тяжелый день, я приготовил себе три сэндвича, взял пару яблок и бананов, а также заварил себе крепкий черный чай с сахаром в литровый термос, который нашел на кухне. В восемь утра я встретился с Алом и Мишей.

– Значит сегодня три работы, небольшие. Вы должны вовремя все успеть. Будете опаздывать, звони клиентам и предупреждай, если вдруг что.

– Окей.

– У меня сегодня слушание, но после полудня можешь мне звонить, если что. До полудня не звони.

– Что? Какое слушание?

– Политическое убежище. Наконец-то! Я как шесть лет назад сюда приехал, так подался на политическое убежище. Вот столько лет ждал. Сегодня наконец-то получу свой вид на жительство. Буду человеком! Настоящим. Наконец-то.

– Окей. Удачи тогда.

– Да, это формальность. Сегодня все закончится. Шесть лет ожидания.

– Ладно. Ну мы поехали тогда.

– Окей. Удачи, – закончил разговор Ал.