Волчий зарок

– Вот для того, чтобы обсудить эти факты, я и пришел к тебе, – Полунин подался вперед. – Расскажи мне, что есть у Бережного против Виктора?

– Ты что, очумел? – заместитель прокурора вскинул бровь. – Это же служебная тайна...

– Так, значит, заявление о возбуждении уголовного дела уже у тебя? Быстро он... И брось ты, Алексей Геннадьевич, говорить мне о тайнах следствия! – Владимир махнул рукой. – Эту твою тайну уже полгорода вовсю мусолит. Один я ее во всем Тарасове и не знаю. Давай рассказывай!

Со слов Гришаева картина происшедшего получалась прямо противоположная тому, что рассказывал Полунину Изя. Заместитель прокурора оперировал голыми фактами, и они выставляли Либерзона-младшего очень жадным, но и очень глупым махинатором. А именно таким и представлял себе сына Игоря Зямовича Полунин.

По материалам, переданным в прокуратуру из арбитражного суда губернской торгово-промышленной палаты, было совершенно очевидно, что для Виктора Либерзона оправдательного приговора вынесено быть не может. Документы, переданные туда Бережным, делали защиту Либерзона-младшего абсолютно бесперспективной.

– Мне не веришь, ты у адвокатов поспрашивай, – фыркнул Гришаев. – Его папаша весь Тарасов обегал в поисках идиота, который мог взять на себя ведение защиты. Юристы, все до единого, ему отказали. Вот и пришлось Либерзону соглашаться на государственного. Дали им одного сопляка, которому совершенно безразлично, чем закончится дело. Лишь бы зарплату платили...

– Давай ближе к делу, Алексей Геннадьевич, – оборвал его Полунин. – Я разговаривал с Игорем Зямовичем и уже немного в курсе случившегося. Теперь хочу услышать, как дело выглядит с точки зрения прокуратуры.

– А отсюда, – Гришаев постучал указательным пальцем по массивной столешнице, – оно выглядит просто великолепно. За нами теперь будет числиться раскрытие крупного мошенничества. За такое могут не только по головке погладить, но и премию дать... Сумма иска на твоего Либерзона такая, что нам все показатели враз перекроет. А у нас галочки, сам знаешь, еще никто не отменял!..

– Ладно, Алексей Геннадьевич, давай покороче, – перебил его Владимир. – У меня сын в приемной сидит. Да и тебя небось дела поджимают. Как Виктора вытащить из этой передряги?..

Гришаев, усмехнувшись, покачал головой и сухо изложил Полунину все факты. Чем больше он говорил, тем больше понимал Владимир, почему от этого дела отказались тарасовские юристы.

Во-первых, главным препятствием была доказанность того, что контракт, бывший на руках у Либерзона, являлся подделкой. Уже это одно могло отпугнуть многих. Хотя шанс доказать подмену документа, на чем настаивал Виктор, все же был. Если бы не одно «но»!

Дело в том – и это во-вторых! – что текст поддельного контракта был отпечатан на той пишущей машинке, что стояла в кабинете Либерзона-старшего! Изя ничего не сказал об этом Полунину, и Владимир был страшно удивлен, когда услышал о пишущей машинке от заместителя прокурора, а не от него самого.

В-третьих, Виктор отказался выполнить свои обязательства по оплате согласно тому контракту, что был у Бережного. Он сделал это при личной встрече, а затем повторил свои слова на судебном разбирательстве. Что, естественно, было учтено в протоколе.

И последним, четвертым аргументом, превращающим защиту Либерзона в совершенно бесперспективное занятие, было заявление Бережного о полученных от Виктора угрозах физической расправы в том случае, если Станислав не заберет свое заявление из суда. Причем эти угрозы подтверждали двое свидетелей.

– Вот так вот, Володя, – хмыкнул Гришаев, когда закончил свой рассказ. – Сам видишь, что шансов избежать наказания у Либерзона меньше, чем у тебя после признания в организации преступной группы.

– Ладно, допустим! – Полунин откинулся на спинку кресла. – И все же. Если Бережной, а не Либерзон занимался мошенничеством? Как это доказать?

– Да никак! – заместитель прокурора развел руками. – Обвинения могут снять только в том случае, если Бережной сам признается на суде, что хотел кинуть твоего Виктора. Но какой дурак это сделает? Он сам может штраф или срок схлопотать... Впрочем, есть один способ.

– Какой? – поинтересовался Владимир, уже догадываясь, что ему ответит Гришаев.

– Заставь Бережного забрать заявление. Реши все полюбовно, – заместитель прокурора хитро посмотрел на Полунина. – Я знаю, что у тебя есть такая возможность. Только помни, я тебе этого не советовал!

– Учту, – мрачно ответил Владимир и поднялся с кресла. – Спасибо за помощь. Еще увидимся...

Возвращаясь обратно в магазин «Светлана», Полунин тщательно взвешивал все факты и запутывался все сильнее и сильнее. Собственно говоря, хотя Владимиру и приходилось не раз участвовать в разрешении самых запутанных и проблемных ситуаций, выступая в роли посредника – этакого третейского судьи, – но он никогда не мог представить себя в роли следователя. А то, что сейчас предстояло сделать Полунину, никак иначе назвать было нельзя.

Владимир обещал Либерзону свою помощь и не мог не сдержать слово. Хотя бы потому, что Полунин был уверен в том, кто будет наказан в случае проигрыша Либерзонами дела в суде.

Как и в первый раз, когда Игорь Зямович взял вину сына на себя, не захотев отправить парня в тюрьму, он и теперь, едва только осознает безвыходность положения, заявит, что Виктор действовал по его указанию. Либерзон-старший скажет на суде, что это он приказывал сыну именно так поступить с Бережным, и сядет в тюрьму вместо Виктора, прекрасно зная, что оттуда уже не выйдет. Полунин этого допустить не мог.