Тревожная группа

– Ничего она не поймет! – убежденно и с долей обреченности в голосе заверил Чистяков. – Раз до сих пор ничего не поняла, то сейчас точно не поймет.

– Все она понимает, – задумчиво возразил Мостовой. – И сейчас поймет. Ты езжай-ка домой, а я тут посижу. Может, дождусь.

Посмотрев на друга с сожалением, Чистяков молча удалился. Провалявшись остаток вечера с книгой на диване и с трудом удержавшись, чтобы не позвонить Боре на мобильный, он наконец завалился спать.

Утром Игорь опять решил не тревожить друга и направился за получкой. Деньги, занятые вчера вечером, он клятвенно обещал вернуть ребятам именно сегодня. Уже выходя на улицу, Чистяков увидел медленно бредущего к зданию спасотряда Мостового. Судя по его внешнему виду, результат был однозначный. В пользу противника.

– Борька! Ну? – потребовал Чистяков, нутром чуя, что никаких «ну» не произошло.

– Она дома не ночевала, – с нехорошим равнодушием ответил Мостовой.

– Постой-постой, – сразу решил вмешаться Чистяков и развеять предчувствия. – Она могла у родителей заночевать. Девушка в растрепанных чувствах, не хотелось оставаться одной и все такое.

– Она с парнем уходила. Мне соседка сказала.

– Как с парнем? – опешил Чистяков от неожиданности, с трудом борясь с отвисшей челюстью. – Ну-ка поподробнее с этого места!

– А чего подробнее. Вышла соседка, усмехнулась, сказала, что ухажеры к девушке сегодня что-то зачастили. Сказала, что за ней зашел парень, она нарядилась и подалась с ним.

– Боря, это несерьезно, – как можно убедительнее заявил Чистяков. – Боря, это она назло нам. Нет у нее никого, кроме нас, Боря! – И добавил безнадежным голосом: – Она нас любит…

Следующее дежурство показало, что в отношениях внутри бригады ничего не изменилось. Как будто и не было страшно большого и страшно красивого букета у дверей Синицкой. «Или не поверила, что мы на такое способны, – мрачно думал Чистяков, – или у нее в ухажерах еще такие чудики, как и мы с Борькой».

День выдался не очень хлопотным. Большей частью седьмая бригада сидела в комнате отдыха. Ольга демонстративно не отрывалась от книжки и только изредка поглядывала на часы. Один раз, уже после обеда, у нее зазвонил мобильный. Девушка сразу же вышла из комнаты; с кем она разговаривала, было не ясно. Правда, вернулась она быстро и так же спокойно уселась читать свой дешевый женский детектив.

Под утро седьмая бригада возвращалась с одной аварии и сразу же получила задание разворачиваться на другую. Ничего страшного не случилось, просто пьяный водитель на крутой «Тойоте» не вписался в поворот и протаранил кирпичный забор завода резервуарных металлоконструкций.

Пока колупались с дверками и выпутывали водителя из подушек безопасности, которые, честно говоря, спасли ему жизнь, Ольга умудрилась убедиться, что водитель цел, только находится без сознания: то ли от сотрясения мозга, то ли от выпитого алкоголя. Вытащив сопливого парня из машины, его положили на складные носилки, и Синицкая стала пытаться приводить его в сознание. В половине девятого, когда начали собираться зеваки, выяснилось, что «Скорая помощь» запаздывает. Дежурный потребовал, что если жизни пострадавшего ничего не угрожает, то пусть бригада побудет с ним до приезда «Скорой».

Синицкая, убедившись, что сердце у пострадавшего парня работает уверенно и внутренних повреждений, скорее всего, нет, начала заметно нервничать. Чистяков решил, что это из-за парня, и стал ее успокаивать. Мол, ничего ему не грозит, мы все, что от нас зависело, сделали, и не стоит так нервничать. Однако то, что Оля нервничает не из-за пострадавшего, выяснилось почти сразу. Снова зазвонил ее телефон, и снова Синицкая отошла в сторону от ребят. Правда, ветер дул как раз от нее, и друзья прекрасно слышали, что она разговаривает с каким-то Эдиком и сообщает, что задерживается на работе. Поэтому, как стало ясно, встреча переносится на более позднее время.

Чистяков виновато посмотрел на Мостового и развел руками.

– Видишь, как бывает, – проворчал он. – Упустили мы ее. А имя-то какое дурацкое – Эдик! Как в анекдоте. Помнишь, звонок в дверь, слон открывает, а там никого. Он закрывает. Снова звонок, он открывает, а там снова никого. Наконец на третий раз слон увидел, что на дверном звонке комар сидит. Тебе, говорит, чего? Слониха дома? Нет. Тогда передай, что Эдик заходил.

Мостовой посмотрел на Игоря и, к его большому удивлению, отреагировал.

– Это ты прав, Игорек, имя в самом деле дурацкое. Не встречал я еще приличных людей с именем Эдик. Как и с именем Артурчик, впрочем.

– Борька! – неожиданно Чистяков воспылал новой идеей. – А давай выследим этого Эдика и отметелим его по первое число. Как говаривал старик Хазанов, двадцать восьмого начнем, первого закончим.

– Нет, Игорек, кулак в данном вопросе – это не аргумент.

– Твой-то? – с усмешкой посмотрел на кулаки Мостового Чистяков. – Твой-то как раз очень весомый аргумент. Убийственный.

Игорь, будучи натурой неугомонной, неунывающей и деятельной, согласился с другом не во всем. Боря Мостовой принимал решения основательно, взвешенно и по возможности с прогнозируемым результатом. Игорь же больше надеялся на интуицию и вдохновение. Если ты не знаешь, зачем следить за человеком, считал он, то это не значит, что следить не надо. Наоборот, в процессе слежки как раз и может возникнуть просветление в мозгу, новая идея или ответ на старые вопросы. Иными словами, он исповедовал старинный тезис – «война план покажет». Ему было скучно следовать правилу, гласившему, что, когда не знаешь, что делать, то не делай ничего. Наоборот, считал Чистяков, делай что угодно, только не мирись с положением, проблемой. Бороться нужно до конца, даже когда борьба уже кажется бессмысленной. Для Чистякова борьба не являлась бессмысленной ни при каких обстоятельствах, он боролся ради борьбы, как некогда великий мушкетер Портос дрался для того, чтобы драться.

Чтобы не травмировать друга и не нарываться на ссору с ним, Чистяков взялся за дело в большой тайне и, как всегда, без всякого намека на тщательную подготовку. Приняв решение, он сунул в карман сигареты и пошел к дому Синицкой. Было позднее утро на следующий день после смены. Оля могла быть дома, а могла уже уйти, если вообще собиралась куда-нибудь. Как раз в этот момент у нее в гостях мог быть и пресловутый Эдик; кстати, мог он там быть и с вечера. Как это ни неприятно сознавать.

Почему именно ему это неприятно сознавать, Чистяков не знал и разобраться не пытался. Синицкая ему, конечно, нравилась, но Игорь понимал, что Ольга относилась к нему без должного уважения, хотя полагала, что с Чистяковым в компании веселее. Игорь мирился с тем, что он точно герой не ее романа, и на большее не претендовал. Чистяков убеждал себя в том, что, не рассматривая Ольгу Синицкую как объект своих любовных похождений, он старается для друга Бори, которому Ольга точно нравится. Но, судя по тому, как его резанула по сердцу мысль, что Ольга могла провести эту ночь в постели с другим мужчиной, симпатии к ней у него самого были все же велики. Представить Синицкую в постели с Мостовым он просто не мог, а в своей – боялся.

Что ж, начинаем дежурить, решил Чистяков и уселся в сторонке на лавке, чтобы видеть всех, кто входил или выходил из Ольгиного подъезда.

– Здорово, Борис! – послышался за спиной зычный бархатистый голос.

Мостовой оглянулся и увидел капитана в милицейской форме. Фамилию его он забыл, помнил только, что зовут капитана Василием и служит он здесь, в Пятигорске, командиром роты ППС. В прошлом году, когда большие силы спасателей бросили на место крушения двух железнодорожных составов, в помощь направили и местных пэпээсников. Для оцепления и другой посильной помощи. Тогда, помнится, капитан помогал очень толково.

– Здорово, Вася, – протянул Мостовой свою лапищу, которая утонула в лапище капитана. Тот нисколько не уступал своими габаритами спасателю.

– Ты чего в наших краях? На воды потянуло, полечиться?

– Командировка, – махнул рукой Мостовой. – Новое оборудование получаю для нашего спасотряда.

– Хорошо в вашем ведомстве это поставлено, – с некоторой завистью порадовался капитан. – Всегда у вас все самое лучшее и самое новое.

– Переходи к нам, – посоветовал Мостовой, – и ты вкусишь от щедрот нашего руководства.

– Нет уж, я подожду, когда Шойгу назначат министром внутренних дел, – отшутился капитан.

– Да ты че! – поддержал шутку Мостовой. – Слух, что ли, прошел?

– Ага, сейчас! Дурак будет тот президент, который его отпустит. Ты заметил, что ваш Шойгу – единственный из министров, кто сохранил свой пост при всех сменах правительства?

– Ну, еще бы спасатели этого не заметили, – рассмеялся Мостовой.

– То-то же. Слушай, пошли ко мне. Я тебя домашним кваском напою.

Мостовой глянул на часы. Времени у него была часа три свободных точно.

– Пошли, – согласился он. – Если кроме кваса у тебя еще и кондиционер в кабинете есть.

– Пошли-пошли, – рассмеялся капитан, – есть и кондиционер, и многое другое. Не только вы, спасатели, живете в двадцать первом веке и купаетесь в его благах.

Квас был хороший. Он не был резко кислым, а имел мягкий, чуть терпкий вкус. Потягивая квас из больших пивных стаканов, которые капитан извлек из стола, болтали о ситуации в стране и здесь, на Кавказе. Капитан стал рассказывать о дочерях, которые отправились в детский летний лагерь. Перешли к трагедии на мосту, где бригада Мостового отличилась, спасая водителя автобуса.

– А это у тебя что за красавцы? – лениво поинтересовался разомлевший в прохладе кабинета Мостовой, кивая на стену, где ровным рядочком расположились фотороботы разыскиваемых преступников.

– Клиенты, – пояснил капитан. – Эти трое разыскиваются за разбой, эти квартирные воры, а вот этот аферист по машинам-иномаркам. Кстати, у нас тут несколько случаев забавных было. Опера с катушек съезжали, а поделать ничего не могли. Представляешь, один тип лет тридцати знакомится с девушкой или молодой женщиной, дружит с ней, любовь разводит, а потом раз – и квартиру обчищает. Она заявление писать. Все свидетели в один голос опознают в человеке, которого видели в подъезде в это время, ее любовничка-альфонса. А у него стопроцентное алиби, он с ней в это время или в ресторане был, или на экскурсии. Второй случай – один в один. И, самое главное, опять этот же парень. И опять стопроцентное алиби. Потом третий случай. Главное… – и предъявить ему нечего.

– Чего удивительного, – пожал плечами Мостовой. – Она же его и выгораживает. Сначала заявление написала, а потом узнала, что это он, и пожалела. Одно слово – альфонс.

– Все бы так просто! – усмехнулся капитан. – Кроме нее и другие свидетели были, что с ней его точно видели. Причем между собой не знакомые. Вот номер. И в подъезде свидетели, и по алиби свидетели. Его потом замначальника по оперативной работе к себе в кабинет затащил и поговорил по душам. Или, говорит, убираешься из города в двадцать четыре часа, или я для тебя особую статью найду, чтобы без свидетелей. Ну, он внял и быстренько смылся. Не представляешь, какое облегчение наступило!

– Бывает, – лениво согласился Мостовой. Потом добавил с какой-то хмурой ноткой: – Бабы, они иногда такими дурами бывают…

Капитан с сожалением посмотрел на спасателя. Видать, тоже хлебнул Борис этого дела! Но расспрашивать у настоящих мужчин как-то не принято, если собеседник сам не начнет. Мостовой не начал.

Чистяков с энтузиазмом бросился помогать разгружать прибывший из Пятигорска «Урал» и с неменьшим энтузиазмом одновременно пытался рассказать о своих приключениях за эти два дня. Совмещать два дела получалось плохо. Игорь у всех мешался под ногами и через слово переходил на шепот, чтобы никто не услышал его повествования. Мостовой наконец не выдержал и потребовал, чтобы Чистяков потерпел часок со своими рассказами.