Дочки-мачехи

Конец фразы был съеден вместе с изрядным количеством клубники, которую горстью отправил в рот вульгарной малолетки «сторож звероводческого хозяйства».

Закрыв таким образом ей рот, гоблин налил огромный бокал – чуть ли не на пол-литра – вина и протянул Алисе:

– На-ка, Алиска.

Свиридов невольно побледнел: выпей Алиса предложенное ей вино, она немедленно ужабилась бы в хлам, как то красочно определял Фокин.

Свиридов взял молодую женщину за локоть и негромко произнес:

– Не надо пить. Пойдем отсюда.

– А ты... вообще уткнись, халдей, – попытался было приструнить инициативного работника общепита собутыльник вульгарной девицы, но Свиридов только отмахнулся от него, как от назойливой мухи.

Они вышли на палубу. Парень с благообразным лицом, бывший, по всей видимости, личным охранником Алисы, последовал за ними на некотором расстоянии.

– Нахальная леди, – произнес Владимир. – Что-то я ее тут раньше не видел, но ведет себя, как будто в собственном доме.

– А она и есть как в собственном доме, – негромко проговорила Алиса. – Вся эта богадельня принадлежит ее почтенному папаше.

– Понятно. Честно говоря, я до сих пор не знаю, кто владелец этой посудины.

– А ты про него сегодня много слыхал. Всякие байки про глистов из задницы таджикского ослика как средство для кардинального похудания.

– Я так и думал, что это реальное лицо из местных толстосумов и толстопузов.

– Куда уж местнее. Котов Филипп Григорьевич. Он же Кашалот. Это его «шестерки» тут куражатся.

– Это сборище – Кашалотова братва?

– Ну да. Это так... «бычки». А настоящая Кашалотова братва по прокуратурам, администрациям губернатора да по Законодательным Собраниям заседает. Не говоря уж о всяких там ГИБДД и налоговых полициях.

– Милый и законопослушный гражданин, – тоном резюме проговорил Владимир. – Понятно. Но как ты-то попала в это привилегированное общество?

Алиса покосилась на Владимира и, неопределенно пожав плечами, посмотрела на выползшего из зала ресторана бритоголового молодого человека, которого буквально тащили под руки его собутыльник и дама, раскрашенная так интенсивно, что не представлялось возможным определить, сколько ей лет.

Молодой человек, судя по всему, допившийся до кондиции, в которой не станет находиться ни одна уважающая себя свинья, перегнулся через борт и начал усиленно загрязнять водную стихию разноцветными рвотными массами.

– Так, ладно... Не будем об этом... Какие у тебя планы на вечер? – быстро спросил Владимир, чувствуя, что его – неожиданно для него самого – по коже продирает искристый мороз почти мальчишеского волнения. Давно... давно ему уже не приходилось чувствовать подобное.

– Планы на вечер? Ну... ты же слышал... мне отсюда никуда нельзя. Да и мои сопровождающие меня не отпустят.

Владимир покосился на застывшего у борта здоровяка с культурным лицом библиотекаря-тяжеловеса и откликнулся:

– И что?

– Да ничего. – Алиса прислонилась к борту, а потом, приблизив к Владимиру свое бледное лицо с темными зеленовато-серыми глазами, проговорила, слегка понизив голос:

– Ты помнишь, что я спасла тебе жизнь?

– Спасла?

– Я хотела сказать, что... ты помнишь, что я сохранила тебе жизнь, когда... когда по всем понятиям ты был достоин смерти?

– Когда это ты стала жить по понятиям?

– Не придирайся к словам, – строго произнесла Алиса. – Я не о тех понятиях, о которых ты подумал.

– Прости. Я не хотел тебя обидеть. Конечно, я все помню, Алька.

– Ну, так вот, – сказала Алиса. – Я сохранила твою жизнь, а теперь ты... Теперь ты помоги сохранить мне мою.

* * *

Конечно, Владимир прекрасно помнил, что имела в виду Алиса, когда говорила о сохранении его жизни и о том, что он был достоин смерти.

Такое не забывают.

...Они прожили с Алисой даже не неделю – шесть дней. Потом грянул расстрел Белого дома, в события вокруг которого был активно вовлечен Свиридов. И Владимир исчез из жизни Алисы на несколько лет.

В девяносто восьмом они встретились на вилле Валерия Маркова – саратовского авторитета по прозвищу Китобой. Валерий Леонидович был известным бизнесменом, который располагал весьма эффектным рычагом воздействия на конкурентов.

Этим «рычагом» был суперкиллер, известный под именем Робин, или Стрелок.

В это же время Алисе удалось узнать, что ее родителей отработал именно киллер Робин. Но его паспортных данных она не знала.

Впрочем, ФСБ (естественно, сотрудничество не носило официального характера) за весьма значительную сумму помогло вычислить место нынешней дислокации убийцы ее родителей.

Вот со всем этим Алиса и отправилась в Саратов, чтобы уже на месте узнать, как можно выйти на Робина и познакомиться с ним поближе.

На Китобоя надавили, и он вынужден был дать согласие на сдачу своего суперкиллера: он пригласил его на свою загородную виллу на торжество к дню своего сорокалетнего юбилея. На юбилее он должен был указать на человека, который носил звучное имя староанглийского героя Робин Гуда.

Но, не успев этого сделать, он погиб в своем роскошном бассейне в результате взрыва, подстроенного ему какими-то «доброжелателями».

Личность киллера по имени Робин продолжала оставаться неизвестной.

И, тщательно проанализировав всю имеющуюся у них информацию и подытожив свои наблюдения за гостями Китобоя, Алиса и ее куратор из ФСБ майор Шепелев, он же Ян, пришли к выводу, что Робин – это священник Воздвиженского храма Саратова отец Велимир.

В миру он звался Афанасием Фокиным.

Шепелев и Алиса Смоленцева предъявили ему обвинение, но Фокин не смог ни опровергнуть его, ни подтвердить: события стали развиваться так бурно, что никто не успевал отслеживать их и анализировать.

Но вот настал момент, когда Алиса, Фокин (точнее, его бесчувственное тело) и Владимир Свиридов остались одни.

– Твой лучший друг – убийца, Влодек. Он наемный убийца, – с усилием произнесла Алиса. – Он раньше работал в спецотделе Главного разведуправления... «Капелле»... может, слыхал? Ты же тоже в каком-то спецназе служил, да, Влодек?

Свиридов кивнул, не сводя с нее внимательного, цепенеющего взгляда. – Помнишь, когда мы встретились с тобой тогда, в ночном клубе... много лет назад? Ты еще сидел мрачный и пил все подряд. В тот день тебе исполнилось двадцать восемь лет. Ведь помнишь?

– Да, конечно, Алька, – машинально проговорил Свиридов, уже холодея от предчувствия того, что угадал следующие слова Алисы. – Конечно, помню.