«The Coliseum» (Колизей). Часть 2

– Марание, марание. Каждому воину пришлось. Мы на гражданке-то через одного… – он осекся.

– Да-а-а, – протянул Бочкарев. – До сих пор смотрю его фильмы с удовольствием.

– Между прочим, церковь с давних времен советовала воинству год не причащаться после ратных дел. А тогда в душе толк знали!  – Самсонов подвигал по столу алюминиевую тарелку. – Убийство оно и есть убийство. Грех. Я вот думаю – неужели девяносто лет надо прожить, чтобы войну понять. А за наградами и без войны лес рук тянется, ты в телевизор глянь! И ведь гордятся!

– Выходит, слово лишнее? В языке-то? – Бочкарев усмехнулся. – Награда.

– Выходит, бой не тот.

– Чего? А какой еще есть?

– Да тот, который всю жизнь ведешь… Думаешь, солдаты потом просто так к вере-то приходят? Путь им такой положен, видать. Самый тяжелый. Крест такой нести, не дай бог кому… – Самсонов вдруг опустил глаза и стал тереть пальцем закопченную тёсину стола. – За другой наградой приходят – остаться живым… и не в бою на земле, а на небе…по-настоящему.

– Ну, ты дал!.. – Бочкарев в который раз с восхищением посмотрел на него. – Людка? Выкрутился!! Колись!

Тот смущенно улыбался.

– Не, Витька, не выкручивался я.

– Да ладно, все верно – сколько народу положили… – друг повертел в руках пустой стакан, разглядывая. – А все-таки подобие справедливости построили. Даже после всего. Мне батя рассказывал, когда учился на энергетическом, одной стипендии хватало, чтобы жить. У них в общаге парень был, Климом звали, даже фамилию помню, Агалаков – запомнилась по необычности. Из деревни, многодетная семья… родители денег не присылали, так он в общий котел стипендию отдавал… хватало еще и на ресторан! Раз в месяц. Так что, катаклизмы катаклизмами, а кривая всегда выводила на империю! Помнишь? За что русские ни возьмутся – всё выходит автомат Калашникова!

Оба снова рассмеялись. Настроение вернулось.

– Так и лечили бесплатно.

– Да лечили-то так себе.

– Не скажи, – Виктор покачал головой. – Здесь в компании медиков гулял – там одна пара из Америки вернулась. Он гражданство даже получил, пенсию заработал – лет двадцать там сидели. Такое порассказывали! Знакомая родила – ей счет на тридцать тысяч зеленых пришел. Сейчас рожать в Москву летают. Бесплатно ведь! Я уж молчу про аппендикс какой или чего посерьезнее – пиши пропало. В кабалу пожизненно. А у нас – бесплатно. И вообще, если страховка дешевая – выкатят на коляске из больницы прямо на улицу и всё! А до пенсии дожить еще надо – женщины в шестьдесят семь уходят. А у Галки мать – в пятьдесят. Ну, по северному стажу, как здесь.

– Мож, роды сложные были? – равнодушно заметил Самсонов, жуя. Что-то мешало вниманию.

– Так пара из «цирковых», в «Дю-солей» работали, слыхал.

– Еще бы!

– Парень «Лесгафта» в Питере окончил – гимнаст. Так вот, жена лет пять назад бедро сильно ударила на манеже, да сама, слышь, сама в «скорую» пришла. Там снимок сделали и кровь взяли – все в порядке, говорят, можете работать. А через неделю – пять тысяч счет выставили! Моя зарплата за восемь месяцев работы! Я спросил, сколько же аппендицит будет стоить? Тысяч десять, говорит. И живут простые амеры-то – от зарплаты до зарплаты да правительство ругают. Не напоминает чего?

– Как у нас.

– Как во всем мире!

– Так у них там что, обязательной медстраховки нет? Как наша? А если впрямь аппендицит?

– И никогда не было! Сам покупаешь страховку и платишь каждый месяц под тысячу, если не в «Дженерал Моторс» пристроился. Это как наш «Газпром».

– А вдруг язва там или посерьезней чего?

– Если работаешь в банке, причем на высокой должности или в крупной корпорации – страховка покроет. Если простым клерком – пожизненно будешь расплачиваться! Да что медицина! У них знакомая дома лишилась. Пожилая женщина. Тридцать лет назад взяли с мужем в кредит. Потом развелись, и она сама платила проценты – четыре месяца оставалось, считай, три дома выплатила. А здесь кризис, работу теряет. Платить перестала – влет отобрали. В один день! Сейчас живет в социальной «однушке». А сам парень – муж, как-то проблемы с позвоночником заимел – выгнали с работы сразу! Теперь вернулись в Севастополь – сам-то оттуда. Дом будут строить.

– Веселая история. – Самсонов озабоченно почесал щеку, глядя на бутылку. – Да… быстро коньяк закончился. Жаль на него страховки нет.

– Нам Путин все повторяет – строим социальное государство. Да мимо ушей проскакивает… никто не задумывается, что мы одни и строим. И те, кто хвалит запад – сразу рот на замок обо всем этом. Оттого из тренажерных залов там не вылезают – болеть нельзя! И авто водят – ни-ни. Пожизненно в кабалу!

– Чего ж они не бегут оттуда?

– Тоже спросил. В кредитах все, как в паутине – за машину, телевизор, ипотека как доильный аппарат… да за все! Как сразу отдать? Говорю, живут от зарплаты до зарплаты. Если на врача выучился, не уедешь ни за что – лет двадцать расплачиваться с банком за диплом будешь. Дорогущее обучение. Ну, и сам прикинь – вот ты на Кубань или в Крым хотел бы из Сибири уехать? Хотел бы. А практически? Годами налаженное хозяйство, гараж, работа, дети пристроены тут же… квартиру продавать, ехать в неизвестность – как и что там сложится? Так же и они. Затягивает. Петля. Да и половина русских там в тюряге сидит.

– Я говорил – первое место в мире по числу заключенных на душу населения.

– Еще и тюрьмы частные бывают!

– Частные?!

– Лет десять как закон приняли – теперь доходный бизнес! Заключенные мобильники, электронику всякую собирают – прямой интерес наполнять камеры! Думаю, оттого и первый срок у них сразу большой, помнишь? Это у нас – трешник, да еще выпустят по половинке.

– Не знал.

– Та что в раю живем. Отпусков да праздников в два раза больше! Сердчишко прихватит – сразу в «скорую», и бесплатно.

– Да… была страна, – повторил Самсонов. – Оттуда всё и сохранилось… как звали, говоришь? Клим? Мало, что бесплатно учили, так еще и приплачивали, чтоб учился! Кое что и растеряли, выходит. Ну, хоть у нас сегодня чудо! М-м-м! – и облизал пальцы,– еще бы малость накатить…

Бочкарев вытер руки, встал и прошел к бушлату на стене.

– Во! Еще про собак вспомнил – будь они не ладны! – Самсонов поднял руку. – Лайки в Ванаваре тоже необычные, огромные. Видать, не пришлые – не завозили, как везде. Настоящие, сибирские.

– Тоже Серега рассказывал?

– Ну да. От староверов, видать, псы. Бродят по улицам, аж боязно с непривычки.

Виктор картинно повернулся – в руке отливала сталью маленькая фляжка.

Самсонов развел руками, лицо довольно расплылось в улыбке: Иллюзион! А как в тему!

– Может на свежем воздухе? Дождь вроде кончился.

– Пошли! – друг весело махнул рукой.

Россыпь огромных, не забитых светом города звезд, раскинулась по ночному небу. Бездна, не дыша, с интересом оглядывала двух людей, затерянных на просторах великой страны. Удивляясь им, как и стране, дерзнувшей когда-то поколебать веру, что скрывала в глубинах и сердцах. Позволяя людям рушить, топтать и предавать забвению, но заставляя и вспоминать. Возвращаться и строить. Потом снова топтать, и снова строить. Оставляя в тайне всякий раз, великий смысл той игры. Она будила в человеке разум, лечила его от помутнения лозунгами и площадями. Учила созидать. Созидать здесь, в России то, что мало интересует остальной мир, утянутый водоворотом разнузданности воли.

Бездна сохраняла на земле место – колыбель поразительной гармонии противоречий – добра и зла, желаний и результатов. Колыбель «загадочности русской души», о которой судачили в баварских кабачках и на берегах Темзы и которую не могли постигнуть далекие от этих просторов люди. Не было у них понимания удивительной щедрости рек, тайги и сопок на горизонтах, щедрости бескорыстия, которую оценивали только чеками и счетами. И подменялись в кабачках вера и память, и начала. И «хлебом единым» был сыт в них человек.

Россыпь мерцала, говоря и вздыхая.

Каждый из друзей думал о своем.

– Да-а-а, – наконец, протянул Бочкарев, – говорят, можно бесконечно смотреть на огонь и бегущую воду. Я бы добавил на звездное небо.

– Ну, я готов и на банкомат, непрерывно выдающий деньги! – засмеялся напарник, оправдывая свое место и роль не только в эти чудные мгновения, но и в жизни друга.