Частное пионерское

Я подключился к спору. Внимательно вглядываясь в безмен, наморщил лоб и весомо произнес:

– Девять с половиной.

Жорка сплюнул на землю от досады, но спорить не стал, понимая, что нас все равно не переговоришь.

– Ладно, давайте эту взвешивайте. – Он подтолкнул к нам ногой вторую пачку.

– Двенадцать кило, – сказал я, из вредности сбавив еще полкилограмма, хотя уже понимал, что решающее соревнование нами окончательно проиграно.

– Что это они у тебя по весу так разнятся? – спросил Димка. – Вроде бы пачки одинаковые?

– Во второй журналов много, они тяжелые, – гордо ответил Сердюк и, проверив наши записи в ведомости, неспешно удалился.

Оставшиеся до окончания сбора макулатуры полчаса мы провели в напрасных надеждах на то, что кто-нибудь из нашего класса принесет рекордное количество бумажного сырья. Но двух-трехкилограммовые пачки наших одноклассников представляли собой жалкое зрелище по сравнению с Жоркиными «валунами». Особенно нас разозлила Ирка Зайцева, принесшая четыре журнала «Юный художник» общим весом триста граммов.

Расстроенные, мы еще какое-то время играли в «ножички», продолжая надеяться на внезапное подкрепление. Для игры мы достали захваченные из дома перочинные ножи. У Димки был обычный, за двадцать две копейки из хозяйственного магазина, а у меня папин подарок – красивый ножик из города Павлово, славившегося еще с дореволюционных времен своими металлическими изделиями. Мы, как обычно, начертили острием большой круг и бросили монетку – жребий, чтобы решить, кому начинать. Игра заключалась в том, что надо было по очереди кидать ножичек в круг, разделенный на две равные части, стараясь воткнуть его в землю противника так, чтобы по направлению лезвия нареза?ть себе сектора, отвоевывая чужую землю. Димка втыкал нож очень хорошо, без промахов и разными способами: «рыбкой», «с мизинца», «с переворотом» и всякими другими. Конечно, он меня быстро обыграл.

Вскоре подошла Галя и бодро спросила:

– Ну, как успехи?

– Да так себе, шестиклашки обогнали, – уныло ответили мы.

– Ладно, не расстраивайтесь! В следующем году поднапряжетесь. Идите, если хотите, поройтесь в макулатуре, только недолго.

Дважды нас уговаривать не пришлось, и мы стали просматривать пачки, в первую очередь обращая внимание на то, не выглядывает ли где-нибудь книжный переплет.

Дело в том, что некоторые сдавали в макулатуру ненужные, по их мнению, книжки. Но если они были в неплохом состоянии и интересного содержания, то можно было сдать их в букинистический магазин. Нередко эта нехитрая операция приносила нам приличные по детским меркам деньжата. Ведь одно дело – сдать макулатуру по две копейки за килограмм, а совсем другое – книжку за рубль или полтора. С этой стоимости магазин оставлял себе двадцать процентов, а остальные деньги выдавались сдающему.

Но в этот раз удача, видимо, совсем отвернулась от нас, и ничего интересного в макулатуре не обнаружилось.

Под конец наших изысканий я подошел к сердюковским пачкам и стал их развязывать. Бечевки были почему-то мокрые и туго завязаны. Еле-еле я развязал их, обламывая ногти, и вдруг увидел такое, что заставило меня дико завопить:

– Димка, ты смотри, какой подлец!

– Вот гад толстопузый! – с ненавистью сказал Димка, глядя на завернутый в газету тяжеленный белый кирпич в одной пачке и на стопку мокрых, а оттого особенно тяжелых журналов – в другой.

– Давай побьем паразита, – тут же предложил он мне.

– Толку-то? Всем нажалуется, и мы же окажемся виноватыми. А он отопрется. Скажет – не мои. Пачки-то не подписаны.