Милицейские истории: невыдуманные рассказы о милиции и без милиции. Миниатюры

Меня сразу направили следить за порядком в этом доме, и я своими глазами увидел «торжество советской власти и преимущества социалистического метода производства»! Мгновенно появилось множество рабочих, которые быстро и ловко снесли остатки старого туалета и за два часа возвели новый, подключив его, в отличие от старого, к городской канализации. В 22.30 всё было готово! Жители радостно благодарили комиссию и дружно проголосовали всем домом. И мы в 24.00 доложили руководству о 100 % явке и, после подсчета голосов, – о 100 % поддержке народом кандидата от «родной партии и нерушимого блока коммунистов и беспартийных». Но мне, находившемуся там, возле этой «стройки века», и видевшему слезы радости людей, чьи полугодовые «сортирные» мучения закончились за три часа, до сих пор стыдно перед ними. Стыдно за власть, стыдно, что мы их довели до такого практически скотского состояния. Они радовались, что их муки окончены. А ходить ночью, зимой, на улицу в туалет со второго этажа они уже и за муки не считали.

Тогда я впервые серьезно задумался: «А как мы живем?» Эти свои мысли тогда я запрятал очень глубоко! Но смотреть на всё это мне становилось всё тяжелее и тяжелее…

Очевидное – невероятное

Заступил я как-то утром дежурным по угрозыску на сутки. Только вышел с утренней планерки у начальника уголовного розыска и зашел в свой кабинет, как сразу раздался звонок телефона. Поднимаю трубку и слышу голос оперативного дежурного по отделу Николая Ивановича Окрошко: «Смоленский, ты не забыл, что сегодня по угрозыску дежуришь? Дедушку я к тебе уже отправил!»

– Девушку? – переспрашиваю, делая вид, что не расслышал.

– Не волнуйся! С девушками мы как-нибудь и сами управимся. А тебе де-ду-шка!

«Ага, – подумал я про себя. – Справятся они с "девушками"! Это или "бомжихи", или цыганки-гадалки. Можно только посочувствовать дежурной службе. Да и мне заодно».

Через минуту стук в дверь, и заходит ветеран Великой Отечественной войны. На улице жара, но он одет в темный костюм. На груди – колодки орденов, на голове – шляпа. Возраст на вид как минимум ветерана Бородинской битвы. А может, и участника сражения у Куликова поля. Несмотря на возраст, выглядит бодренько.

– Мне нужен этот… этот… – сбившись, он нетвердым движением вынимает из кармана скомканную бумажку и разворачивает ее, пытаясь понять, что на ней написано. Увы… разобрать собственные каракули оказывается ему не под силу. Решаю прийти ему на помощь:

– Я вам нужен! Заходите! – машинально бросаю взгляд на его обувь. Такие дедушки иногда бывают в разных ботинках. Но у этого все в порядке.

Дежурный ОВД Николай Окрошко

После воспоминаний о сладостных ветеранскому сердцу временах сталинской демократии в гулаговских застенках, когда, по его словам: «Порядок был! Шаг вправо, шаг влево – расстрел! Всех к ногтю!», мы наконец добираемся до сути дела. Мой собеседник проехал на автобусе несколько остановок от улицы Текучева до «Дома обуви». Перед тем как сесть в автобус, дедушка по старой, выработанной годами традиции сунул руку в карман и убедился, что все его документы на месте. Выйдя же из автобуса, он не стал нарушать традицию и вновь полез во внутренний карман. Увы… там ничего не было.

– Может, вы их потеряли? – спрашиваю с робкой надеждой в голосе. Дело в том, что отыскать и разоблачить по горячим следам квалифицированного «щипача», то есть вора-карманника, просто невозможно. Значит, очередной «глухарь».

– Да нет же! – как-то даже радостно возражает посетитель. – Не потерял! Украли!

– Откуда вы знаете?

– А вы смотрите, смотрите! – дедушка расстегивает пиджак, – карман-то разрезан! Значит, точно украли!

Похоже, он даже гордится внезапным приключением. Будет о чем рассказать партнерам по домино… «Вот такой пресс у меня был! – он показывает пальцами толщину. – Там же все было: паспорт, военный билет, удостоверение участника войны, пенсионная книжка». Представляю, как поначалу обрадовался вор. Подумал, наверное, что у этого колхозника, приехавшего в город за покупками, в такой пачке не меньше тысячи рублей. Но затем матерился не меньше двадцати кварталов, добираясь до ближайшей урны, чтобы опустить в нее эти «богатства». Но делать нечего. Начинаю заниматься утомительной и нудной работой по восстановлению утраченных документов. Пишу справки для паспортного отдела ОВД, райисполкома, собеса, военкомата, касс аэропорта (дед сегодня вечером улетает, а без паспорта пройти регистрацию билетов маловероятно). Все это подписываю у начальства, ставлю печати в канцелярии. Прощаюсь с дедушкой, советую на всякий случай не складывать справки в кошелек, а его не прятать во внутренний карман.

– Я уже ученый! За одного битого двух небитых дают! – гордо сообщает дедушка. – Сейчас я их положу в карман, а карман застегну булавкой, и все будет нормально!

Дай Бог, как говорится. А ко мне уже новый посетитель. Точнее, посетительница. Девушка лет 18. На вид простушка. С косичками. Одета очень скромно. Кто может ею заинтересоваться? А она тихонько шепчет:

– Беда у меня, помогите…

– Что случилось?

Ситуация оказалась самой банальной. Неделю назад ее остановила на улице цыганка и, посмотрев в глаза, тут же сообщила, что у девушки болеет мать, и предложила свою помощь. У Ольги П. мать действительно лежала в больнице с тяжелым заболеванием, и девушка испытала доверие к словам собеседницы. В принципе, в этом нет ничего удивительного. Цыганки – прекрасные физиономисты и психологи. Цыганка сказала, что поможет, но надо погадать на «зорьку», а для этого нужно золото. Конечно же, завтра она его вернет. Но назавтра выяснилось, что этого золота для спасения матери маловато. Ольга встречалась с цыганкой три раза подряд в течение трех дней. Отдала два золотых кольца, цепочку с кулоном, часы и 500 рублей – все семейные накопления. Поняв, что больше у девушки ничего нет, цыганка перестала приходить на встречи. Но маме за эти дни не стало легче, Ольга забеспокоилась и поспешила к нам. Я был в шоке. Невольно спросил:

– Девушка, вы из какой деревни приехали?

– Почему из деревни? – она даже обиделась. – Я с детства в Ростове живу!

– С детства? И никто никогда не говорил, что цыганкам нельзя верить и ничего нельзя давать?

Молчит. Принял заявление и отправил домой, ничем не обнадежив. Может, в следующий раз будет осторожнее. Правда, что-то мне в это не верится.

Только ушла она, как стук в дверь. Боже мой! Опять он! Ничего не понимая, гляжу на бодро входящего ко мне на правах старого знакомого ветерана.

– Что вам, дедушка? Забыли какую-то справку?

– Да нет! Нет! – он достаточно оживлен. – Украли!

По радостному блеску глаз понимаю, что он чувствует себя героем дня.

– Не сходите с ума, дедушка! Что у вас опять украли?

– Да справки, которые вы написали! – он театрально-эффектным движением распахивает пиджак, демонстрируя мне новый разрез, но уже другого кармана.

На этот раз дедушка прямо из отдела пешком дошел по улице Текучева до проспекта Буденновский и там сел на автобус в сторону Центрального рынка. То есть поехал тем же самым маршрутом: Текучева – «Дом обуви». И, выйдя из автобуса, вновь по старой, испытанной годами традиции на всякий случай запустил руку во внутренний карман. И… правильно, там было пусто. По уже проторенной дорожке он вернулся ко мне. Вновь приходится заниматься нудной бумажной работой по восстановлению утраченных документов. Но на этот раз, чтобы обезопасить себя от еще одного посещения дедушки, договариваюсь с Иваном Задорожным, нашим водителем, что он отвезет его домой:

– Ваня, только очень тебя прошу! Не в район дома, а к самому дому. И сам лично убедись, что это чудо вошло в подъезд!

Поглядев, как машина рванула от отдела, не спеша возвращаюсь в кабинет. Если дедушке все-таки суждено сегодня быть обворованным в третий раз, то пусть уж лучше это произойдет на территории его родного Кировского района. И пусть «кировчане» сами с ним «мучаются», выписывая кучу всевозможных справок.

Ну и страна: без милиции никуда

Дела семейные, как я считал, к работе милиции имеют мало отношения. Но оказалось, что нет. Страна такая. Мягко скажем, своеобразная. Без милиции – ну никуда! В январе 1988 года моя жена Галя вышла на работу из декретного отпуска, в котором она находилась после рождения Тани, нашей второй дочки. Нас уже четверо. Вышла на работу в очень радостном настроении, но, проработав несколько дней, почему-то «скисла». А в один вечер, когда я после работы пришел домой, застал её совершенно заплаканную. На вопрос, что случилось, рассказала следующее: по окончании института она была распределена на Ростовский завод нестандартизированного оборудования П.О. «РОСТСЕЛЬМАШ» и 31 июля 1981 года зачислена в инструментальный корпус № 2 инженером-технологом. 13 февраля 1984 года она была переведена в технический отдел завода инженером 3-й категории, что являлось повышением. При этом её оклад со 110 рублей поднялся до 120.

Галина Смоленская (Проскурина)

Пока она была в отпуске, произошло существенное увеличение должностных окладов, но при этом, с целью экономии, многих сотрудников управления понизили в должностях или в категорийности, то есть понизили их категории. Например, инженер 2-й категории стал инженером 3-й, и так далее. Но при этом оклады на 20–30 рублей выросли у всех. Всё это было оформлено через аттестацию сотрудников приказом министерства машиностроения, в чьем ведении было П.О. «РОСТСЕЛЬМАШ». На основании этого приказа министра генеральный директор издал свой приказ о проведении аттестации, утвердил аттестационную комиссию и порядок проведения аттестации на заводах. Все сотрудники обязаны были пройти аттестацию до 31 декабря 1987 года. В это день истекли полномочия комиссии и сроки действия всех приказов. Но Галя вышла из декрета в январе 1988 года и аттестацию не проходила. В соответствии с законом после выхода из декретного отпуска её обязаны были вернуть на ту должность, с которой она уходила в декрет. Но на этой должности оклад был уже 180 рублей, что на 60 рублей было больше, чем ранее она получала. Поэтому в отделе её попросили написать заявление о её согласии перейти на должность техника-технолога 1-й категории с окладом 140 рублей, что тоже на 20 рублей больше, чем она получала ранее. Она отказалась. Её испугал не вопрос оклада, а понижение в должности до техника, где требовалось не высшее образование, а только средне-специальное. В случае перехода на другую работу могли возникнуть вопросы: почему такое понижение? Не справлялась? Когда она отказалась, её руководство вручило ей предписание о том, что через неделю будет проведена её аттестация. При этом её начальник отдела намекнул: лучше написать заявление, иначе вообще не аттестуем и уволим. Отсюда и слезы.

На следующий день я поехал в управление П.О. «РОСТСЕЛЬМАШ». Показал служебное удостоверение и попросил копии приказа министра и приказа генерального директора о проведении аттестации. Получил их и внимательно изучил. После этого сел и написал от имени Гали заявление, которое попросил её зачитать в день, который они назначили для проведения аттестации. Когда в отдел, где Галя работала, пришел представитель заводоуправления и пригласил её на заседание аттестационной комиссии, она в присутствии сотрудников отдела встала и зачитала следующее: она не согласна на прохождение аттестации. Для начала пусть ей покажут приказ министра о проведении дополнительной аттестации её лично, так как действие старого приказа о проведении аттестации на всех заводах министерства закончилось в новогоднюю ночь с 31 декабря 1987 на 1 января 1988 года. Но этого мало. Нужен ещё приказ генерального директора П.О. «РОСТСЕЛЬМАШ» о новом составе аттестационной комиссии, так как срок полномочий действовавшей истек в то же время, что и приказ министра. А после предоставления этих приказов положен месячный срок на подготовку к процессу аттестации. Этот месяц она потратит на написание жалобы уже на эти приказы, так как по закону в отношении женщин, находившихся в декретном отпуске, после их выхода на работу в течение года проводить аттестационные испытания запрещено, о чем прямо говорится в КЗоТ РСФСР. Зачитав это заявление, она вручила его посланнику и гордо вернулась на свое рабочее место. Немая сцена. Я там, к сожалению, не присутствовал, но думаю, что сценка была ещё та. Как говорится, Н.В. Гоголь отдыхает, нервно куря в сторонке.

Придя в тот день с работы, Галя рассказала, что лица у присутствовавших при этой сцене после прочтения письма были «удивленно-обалделые», не хуже чем в сцене «Ревизора». И ещё она сказала, что в конце рабочего дня её вызвал главный инженер и попросил пригласить к нему мужа побеседовать. Я мог не поехать, но надо было как-то урегулировать сложившуюся ситуацию, тем более что Гале там ещё работать. Я выбрал время и поехал к нему. По полной милицейской форме. В портупее с наружной кобурой с пистолетом, в сапогах и с резиновой дубинкой на боку. Просто, изящно, устрашающе. Я ещё участковым заметил, что люди милиционера в сапогах почему-то боятся больше, чем милиционера, обутого в туфли. Психологическая, внутренняя какая-то установка.

И я по глазам этого главного инженера увидел, что сапоги – великая вещь. Сразу по приходе я ему заявил, что о переводе жены из инженеров в техники не может быть и речи. Очень вежливо он мне сказал, что мы ставим завод в тяжелое положение. Деньги бухгалтерией давно посчитаны, и повышение не должно быть более 20–30 рублей на человека. А тут целых 60 рублей. На что я ему уверенно ответил, что мы с женой понимаем это и готовы на компромисс. Отказываемся от должности инженера 3-й категории и становимся инженером без категории. Дополнительные же 10 рублей, я думаю, вы найдете. Но перехода в техники не будет. Не инициировать же мне проверку на вашем заводе, у кого и какой стал оклад и кому и на какую сумму вы предыдущий повысили. А я уже знал, что есть достаточное количество людей, кому повысили не на 20–30 рублей, а значительно больше. Вот тут он как-то сразу со мной и согласился. Я вышел из его кабинета, нарочито громко стуча каблуками сапог. Это тоже тогда производило на людей особо сильное впечатление… Инцидент был исчерпан.

Чудо в холодильнике

Как-то беседовал я с Александром Витальевичем Федоровым, служившим в 80-х годах в службе ОБХСС транспортной милиции. И поведал он мне следующую историю. Мол, к ним в ОБХСС начали поступать жалобы родителей на качество питания их детей в одной из средних школ, подшефных СКЖД. Было принято решение устроить комплексную проверку в школьной столовой с привлечением санитарного врача и телевидения. Прибыли утром в школу, опечатали столовую и сняли остатки. Сравнив по документам количество продуктов питания, оставшихся на вечер предыдущего дня, с фактически обнаруженными продуктами утром, установили, что из 8 кг печени в наличии имеется только один. На вопрос заведующей столовой, где ещё семь килограммов печени, последовал ответ: «Вымерзли! В холодильнике температура ниже нормы оказалась, а печень подвержена вымерзанию. Чудо природы». Ответ А.В. Федорова ей вызвал смех у всей телевизионной бригады, а после показа репортажа – и у всей Ростовской области: «Говорите, что мы имеем явление чуда. Так значит, по-вашему выходит, что если бы вы получили не более 7 килограммов печени, то утром не обнаружили бы в холодильнике вообще ничего? А по-моему, это не печень подвержена вымерзанию, а кто-то подвержен страсти к хищениям и воровству у детей, а у вашего чуда мы сейчас установим фамилию, имя и отчество и чудесным образом его посадим года на три. Вот это и будет настоящим чудом».

Абдусаттар Магрубджанов, Александр Пересунько и Александр Федоров

«Вот такая была история, – подытожил А.В. Федоров. – В то время было крайне необходимо не только создавать материальные блага, но и решительно их защищать. И очень много сотрудников ОБХСС были настроены именно на защиту социалистической экономики. Тогда мы ещё верили в её высокую эффективность и преимущества перед экономикой капиталистических стран. Увы. Не получилось. Время все расставило по своим местам».

Мертвая голова

Встретил как-то своего старого знакомого по совместной службе в милиции Ленинского района г. Ростова-на-Дону, Юрия Николаевича Балыкина, и услышал от него интересную историю. В 80-х он был начальником ОБХСС Ленинского ОВД г. Ростова-на-Дону, и, видно, его работа на этой должности была достаточно эффективной, так как ему предложили повышение по службе – стать заместителем начальника Ленинского отдела милиции по оперативной работе.

Юрий Балыкин

Заманчиво, но очень ответственно. Работу ОБХСС он хорошо уже знал, но в должности заместителя по оперативной работе надо было руководить не только ОБХСС, но и уголовным розыском. А это уже другой мир и другая система, в которой он никогда не работал. А ведь ему пришлось бы давать подчиненным указания – что делать, а иногда – и как. И если по линии БХСС все было ясно и понятно, то по линии уголовного розыска все было просто как в тумане. Это его первоначально сильно смущало, так как, по его словам, он не привык чувствовать себя дилетантом. А тут начальник отдела управления ОБХСС УВД Ростовской области В.Г. Гордиенко предлагал ему, в порядке поощрения, перейти к ним в управление БХСС области, обещая карьерный рост… Но, как сказал Юрий Николаевич, его все же уговорили стать замом по оперативной работе отдела.