Дыхание истинной любви

– Ты знаешь, а ты прав, я думаю, что на сегодня нам лучше закончить беседу. Я посоветую тебе, чадо, отправить свою охрану домой! Пусть отдохнут денечка три, а ты поживи здесь при монастыре! Поработай во славу Божью на монастырской кухне, там каждое утро выпекают хлеб! Ты выпекал когда-нибудь хлеб?

– Нет, батюшка, не приходилось.

– Ну вот и помоги монастырской братии с выпечкой просфор и про молитву не забывай! Только помни, что Господь слышит лучше ту молитву, которая идет от сердца, а не от ума. Ступай, чадо! Найди отца Германа, он тебя устроит на ночлег. Спать долго тебе не придется, таков уклад монастырской жизни, встать нужно будет раньше петухов. Отец Герман даст тебе молитвослов, начнешь новый день с молитвы, после направляйся на кухню, а потом уже на литургию! Исповедуйся, причастись, помоги на скотном дворе, а потом я тебя жду у себя! Продолжим нашу беседу. Ну, ступай, чадо, ступай!

Павел вышел из кельи отца Силуана озадаченным. Последнее время Паша привык отдавать указания сам и никак не мог смириться с тем, что его завтрашний день ему, крупному бизнесмену, расписал какой-то монах. «Выпечешь хлеб, уберешься на скотном дворе и не забывай про молитву… Совсем оборзел старик, – на секунду подумал Павел и сразу же себя осек: – Но с другой стороны, это я к нему пришел за помощью, а не он ко мне, а стало быть, нужно смириться и исполнить все его наставления», – продолжал размышлять Смирнов, когда к нему обратился начальник его охраны:

– Ну как, шеф, пообщались со старцем? Можем возвращаться домой?

– Возвращайтесь, Степа, без меня. Я даю вам три выходных! Через три дня жду вас на этом же месте, только никому ни слова, где я и с кем, поняли? Молчок.

– Хорошо, шеф, но я не понимаю, зачем вам это нужно?

– Давай, Степан, без лишних вопросов. Через три дня.

– Хорошо, – ответил Степа, и они исчезли за горизонтом.

2

Первая ночь бизнесмена прошла на удивление легко, вероятно, его очень подпитывали слова старца. Он с легкостью читал приготовление к святому причащению, которое ему оставил отец Герман по благословению отца Силуана. А как только Павел закончил с правилом, ему на глаза попалась книга Сочинений Игнатия Брянчанинова: «Душа не может быть без непрестанного упражнения: если не дать ей богоугодного упражнения, то она будет непрестанно упражняться в тех мыслях и чувствованиях, которые родятся в ней самой, иначе она будет развивать свое падение, развивать в себе ложь и зло, которыми она заражена. Благовременно надо принять меры, чтоб не сделаться фарисеем и за мгновенное наслаждение земными преимуществами и человеческими похвалами не потерять спасения и блаженства в вечности. Сердце наше слабо: оно очень удобно может увлечься пороком, прикрытым благовидною личиною. Тот примет меры предосторожности против фарисейства, кто при вступлении в монастырь озаботится о немедленном доставлении себе правильного душевного делания», – писал Игнатий Брянчанинов в книге «Приношение современному монашеству».

Павел так проникся этими словами, что не смог сомкнуть своих глаз. Он прочитал без отрыва несколько глав, а как только в окно его комнаты начали пробиваться первые солнечные лучи, отложил книгу и начал собираться на кухню.

Новый день Павла Николаевича Смирнова начинался для него очень непривычно: вместо утреннего тонизирующего кофе сегодня была обыкновенная вода, правда из монастырской скважины, которую в этих местах очень почитали. Павел сделал несколько глотков, впервые осенил себя крестным знамением и проследовал на монастырскую кухню, как ему вчера повелел отец Силуан.

На кухне уже знали о его приходе, поэтому, когда он появился, встретили с большим почтением и любовью. Сам Павел же, напротив, был очень сильно удивлен. Люди, которых он видел впервые, встретили его как родного. Один из послушников помог ему переодеться и предложил пройти к чаше, где готовилось тесто для выпекания просфор:

– Хлеб в церкви – это символ Христа. Об этом сказал Он сам. Если земной хлеб питает человеческую жизнь, то Христос, Хлеб небесный, приобщает нашу жизнь к полноте жизни вечной. Неотъемлемой частью литургической жизни церкви является просфора, и поэтому послушание просфорника имеет особое значение. За кажущейся простотой в этом богоугодном занятии скрывается множество тонкостей, тайн и сокровенного делания, – объяснил послушник Роман и приступил к замесу.

Павел не заставил себя долго ждать, ополоснув руки, он прочел «Отче наш» и присоединился к Роману. Как только просфоры оказались в печи, Роман отпустил Павла на службу.

На церковной службе Смирнов за всю свою жизнь был всего дважды. Впервые в храм его привела бабушка, а второй раз он посетил литургию уже в сознательном возрасте, после того, как на его плече раскрылся гранатомет. Тогда он чуть не погиб, и это «чуть» приблизило его к Богу, но ненадолго. Через несколько дней он вернулся в Москву и в суете мегаполиса вновь забыл про Христа. А сегодня, сегодня в его жизни был особенный день, сегодня он поменял свое мировоззрение и вновь вернулся ко Христу и тем самым к жизни вечной. Но для этой, новой жизни ему нужно было покаяние, за которым он и прибыл на этот остров.

Осенив себя крестным знамением, Павел промолвил: «Господи, Иисусе Христе сыне Божий, помилуй меня грешного» – и вошел во храм. На этот момент в храме уже было полно народа, Паша от неожиданности вначале даже растерялся, но после вспомнил вчерашние слова батюшки: «Помни, что не в словах и поклонах дело, а в возношении ума и сердца к Богу», и, собрав все свои мысли и волю в кулак, он прошел на исповедь.

После продолжительной беседы батюшка засвидетельствовал искренность покаяния и допустил до причастия.

После окончания литургии бизнесмен был не иначе как окрылен, по-другому он свое состояние назвать никак ни мог. Он вышел из храма другим во всех смыслах человеком… Вышел и направился, как рекомендовал ему вчера батюшка, на скотный двор.

Когда окрыленный после таинства причастия Смирнов прибыл на скотный двор, он окунулся в ежедневное (приземленное) послушание монахов. На скотном дворе Павла встретил монах Илья:

– Проходите, пожалуйста, не стесняйтесь, – предложил монах.

– Чем я вам здесь могу помочь? Хотя, вы знаете, помощник из меня в этом роде деятельности – никудышный! Я коров видел только в детстве, а с козой так вообще встречаюсь впервые.

– Это ничего, хотя, с другой стороны, вы абсолютно правы, это послушание не из легких. Любое послушание в монастыре ответственно и требует полной отдачи сил для своего выполнения, так как совершается не для человека, а для Бога. Но послушания на скотном дворе считаются одними из самых тяжелых в любой обители. И тяжесть эта связана не только с тем, что там ведутся напряженные работы – уборка навоза, мытье, кормление и дойка коров, коз и других обитателей, но и с тем, что это послушание постоянное. Оно совершается изо дня в день. В будни и праздники. Ты не можешь на него опоздать, пропустить, заболеть. Думаю, что вы сегодня поможете с чисткой навоза, для этого большого навыка не нужно. Лопату с ведром я вам сейчас дам, а складывать навоз вы будете за сарай.

– С чем я помогу? – возмущенно переспросил Павел.

– С навозом! Или вас что-то смущает? – спокойным голосом поинтересовался отец Илья.

– Вы в своем уме? Где я, а где навоз?

– А! Вы в этом смысле! – продолжил растерянно монах.

– Да, друг, в этом, я пока что еще бизнесмен, а ты мне коровник предлагаешь чистить, – возмущенно выкрикнул Смирнов.

– Вероятно, батюшка вас ко мне направил, чтоб вы мне с удоем помогли, а я вас по своему нерадению чуть навоз убирать не заставил. Простите меня за мою расхлябанность и приходите тогда позже.

– То-то и оно, а то навоз, придумал тоже, – удовлетворенно ответил Паша и пошел к отцу Силуану.

Когда Павел пришел к старцу, тот заканчивал молитву.

– Можно к вам, батюшка? – спросил Смирнов, распахнув перед собою дверь.

– Проходи, чадо! На чем мы вчера прервали наш разговор?

– На том, что Саша подписал с продюсером контракт, – ответил Павел.

– Да-да, – промолвил монах и продолжил рассказ. – После того как Александр подписал этот злосчастный контракт, его карьера резко поползла вверх, группа «Метал огня» начала играть концерт за концертом, а старт был положен, как и обещал продюсер с «Лужников». Музыкант был поистине счастлив (так ему, по крайней мере, казалось), но чем популярнее становился его коллектив, тем на самом деле несчастнее становился он сам.

– Отчего же?

– Тщеславие, гордыня и тяжелая музыка делали свое дело, а тут еще и наркотики.

– Наркотики?

– Конечно, а куда же без них, когда ты суперзвезда, без них никуда, без них не получится.

– Но не все же звезды садятся на наркотики?

– Нет, не все, есть и другая категория, они пристращаются к алкоголю, – ответил батюшка и услышал из-за двери голос отца Макария: «Молитвами святых отцев наших, Господи Иисусе Христе Боже наш, помилуй нас».

– Аминь, – ответил отец Силуан, и дверь в келью распахнулась.

– Батюшка, к вам девочка! Вся в слезах, батюшка, что ответить? Позже?

– Ну зачем? Пусть пройдет, – ответил отец Силуан монаху и обратился к Павлу: – Прости, чадо, сейчас продолжим!

– Батюшка, мне выйти?

– Нет, не нужно, посиди.

Девушка прошла в келью, отец Силуан предложил ей присесть, налив в стакан немного чая. Чай он налил, как обычно, по-простому, прямо из своей кружки. Девушка вытерла слезы, удивленно посмотрела на монаха и сделала небольшой глоток.

– Что тебя так расстроило, радость?!

– Понимаете, батюшка, – начала рассказывать девушка, – я его так люблю, так люблю! У меня ведь кроме него и нет никого, я же из детского дома. Родители мои пили, и в пьяном угаре отец тогда зарубил маму топором, его посадили, а меня отправили в детский дом. После того как я начала уже самостоятельную жизнь, я встретила Олега! Вы не подумайте, он очень хороший человек, но оказалось, что не любит меня, а я его очень люблю, понимаете? Я жду от него ребенка, а он… Он предложил мне выбор: сделать аборт и продолжить встречаться или исчезнуть из его жизни навсегда. Батюшка, я не знаю, как мне поступить. С одной стороны, я очень люблю Олега, а с другой стороны, я помню, как папа зарубил мою маму, это случилось на моих глазах, не хочу становиться убийцей. Мне стало от этого всего так плохо, и одна женщина мне рассказала про вас.