Там, за горизонтом…

Мне было лет пять, когда я впервые попал в эту комнату. Прокравшись мимо постов охраны, я сбежал из своей комнаты, и долго шел по серым, залитым холодным светом коридорам, пока за очередным поворотом не уперся в тупик. Я уже хотел поворачивать обратно, когда стена отъехала в сторону и передо мной открылся проход…

Это дядя Ники, которого уже известили о том, что я исчез из своей комнаты, увидев меня, на камерах, у двери своей тайной комнаты, сразу же открыл потайной ход. Само собой я немедленно вошел сюда…

Помню меня очень впечатлил контраст с тем, что окружало меня с самого рождения. Вместо холодного мира стекла, пластика и стали я окунулся в сказку. Ту самую сказку, которой никогда не было в моей жизни.

Но больше всего мне нравилась библиотека. Самая настоящая, с бумажными книгами. Три ряда длинных полок, а на них… На них был весь мир. Я нырял под воду с Жюль Верном, покорял разумные планеты с Гаррисоном, пилотировал космические корабли, спускался в жерло вулкана…

Это уже позднее смог понять, что то, что было в тайной комнате дяди находится под запретом, и подлежит уничтожению… Но тогда я этого не знал, и упивался шелестом пропахших временем страниц. Да… Что уж говорить…

Может быть мне сейчас было бы легче, если б я разговаривал с отцом. Ему вечно было не до меня, можно сказать, что до самого поступления в летную академию, я был воспитан дядей Ником.

– Знаешь… – тяжело вздохнув, дядя разорвал тишину, висевшую над нами. – Тебя искали. Почти месяц, а потом тот район захватили повстанцы. – слышу, как бежит струйка коньяка из бутылки, наполняя бокал.

Я открываю глаза и повернувшись к дяде смотрю. Черт, да что мы как не родные. Ведь если есть в мире человек, с которым я мог поговорить, то это только он.

– Искали… – протягиваю слово, глядя в глаза человеку, который был мне ближе, чем отец. – А скажи мне, дядя Ники, почему же тогда не нашли?

Он задумался, крутя в бокале коньяк, не зная, что сказать. А ведь он сильно постарел за этот год, что я провел за Восточным валом. Морщинки под глазами, которых еще недавно не было. Сколько ему сейчас лет?

Хм… А ведь я этого просто не знаю. Как так получилось? И почему он никогда не отмечал свой день рождения?

– Я думал ты погиб. – он отставил свой бокал на столик и, взяв в руки кочергу, помешал прогорающие дрова. – А что я должен был думать!? На месте твоего падения поисковая партия нашла только расплавленные останки конвертоплана и никаких следов!!! Никаких! Ты понимаешь? – дядя чуть ли не кричал. Это было так не похоже на всегда спокойного, даже я бы сказал равнодушного главу СБ, что я не знал, как отреагировать. – Я не знаю, чем тебя сбили, но на месте падения, была только оплавленная куча металла! Я тебя похоронил! Понимаешь похоронил!

– Это была плазма. – после такого импульсивного срыва дяди, я как-то резко успокоился. Где-то в глубине души я надеялся, что это не он отдал приказ на мою ликвидацию. – И две термобарические ракеты. – добил я его. – А разве Майк не рассказывал?

– Какой Майк? – дядя меланхолично сделал глоток и поморщившись взял из маленького фарфорового блюдца кусочек лимона. Судя по его реакции, он прекрасно знал чем превратили мою машину в груду мусора. – Твой ведомый в том злополучном вылете?

Я лишь кивнул. Странно было бы если б дядя не знал, если он говорит правду и в самом деле возглавлял мои поиски.

– Так ты не знаешь? – он вылил в свой бокал остатки коньяка и поставил пустую бутылку под стол. – Он пропал вместе с конвертопланом в том же вылете. Сигнал маяка исчез с радаров в том же районе, где нашли обломки твоего. Куда делся пилот вместе с машиной неизвестно до сих пор.

– Да? Ну ладно если так, а то я уж, грешным делом, подумал, что это ты или отец приказали ему меня убить. – абсолютно спокойным тоном сообщаю.

– Объясни. – дядя, как раз рывшийся в небольшом баре, встроенном в стену справа от камина, отвлекся от поисков новой бутылки. – Что-то я не понимаю, о чем речь? – спросил повернувшись ко мне.

А я ведь почти поверил… Глаза. Дядю Ники выдали глаза.

– Дядя, а давай я тебе сейчас расскажу историю, а ты после этого ответишь мне на один вопрос. Хорошо? – я резко поднимаюсь с кресла и ставлю свой, так и недопитый бокал на столик. Наваждение, что я снова дома, среди тех, кому дорог схлынуло, как фата-моргана в пустыне с наступлением ночи.

– Окей, говори. – надо же, по голосу и не скажешь, что он только что выпил почти полную бутылку коньяка в одно рыло. Я то даже сто грамм недопил. – Я тебя слушаю.

– С чего же начать… – задумчиво прохожусь по комнате. Мне всегда легче думается на ходу. – Пожалуй с самого начала…

Дядя достал из бара какой-то напиток, и налил себе полный стакан, тоже появившийся из глубин бара. Не бокал, так и стоявший на столике, а обычный такой граненный стакан. Тоже раритетный – их не выпускают уж лет двести, думаю. Дядя известный любитель всяких старых вещей. Антиквар…

– Жил-был маленький мальчик. Хорошо жил надо сказать. Гораздо лучше, чем те, кому повезло меньше и они росли в семьях обычных работяг, на труде которых зиждется могущество Корпорации “ХайДрим”. – я подошел к камину и подкинул пару поленьев, огонь мне нравился, пусть горит. – У него всегда было все самое лучшее. Лучшие игрушки, лучшие учителя, а воспитывал его и вовсе второй человек в корпорации. Да и отцом в его метрике числился не кто иной, как сам Генеральный директор Корпорации. Тебе не интересно? – я, видя, что дядя отвернулся, чтобы долить себе ее напитка, прервал рассказ.

– Ну почему же, интересно. Просто я знаю эту историю. – на меня смотрели холодные глаза профессионала. – Но если тебе так хочется продолжай. – он сделал мелкий глоток, и облокотился спиной на небольшую барную стойку.

– Ну тогда подробности я опущу, так пробегусь по основным моментам. Знаковым так сказать. – я продолжил свой рассказ. – Мальчик рос, и до четырнадцати лет с ним никаких проблем не было. Все шло по плану одного очень умного человека, растившего из парня свою марионетку, которую он планировал посадить на место Генерального. – я уставился в огонь, задумавшись. Сейчас мне уже не было так больно и дико, как когда я понял, что был чужой игрушкой. Надо же… И ведь правда уже не больно…

– Ах да, на чем я остановился? – отвернувшись от огня и пытаясь сконцентрироваться.

Все же лучше было бы вести этот разговор в другом месте, но дядя Ники хороший психолог, и мое поведение он просчитал хорошо. Все же тяжело находиться в этих стенах… Не нужные воспоминания не дают сосредоточиться.

– Мальчику исполнилось четырнадцать… – с легкой усмешкой напомнил хозяин комнаты.

– Ну так вот, четырнадцать лет… Возраст созревания, бунта и импульсивных действий. Мальчик, хотя какой мальчик, уже подросток, со скандалом выбирает не престижный Гарвардский университет, а Летную Академию. Да ладно бы там какой-нибудь управленческий факультет. – я сглатываю, в горле пересохло и говорить стало немного трудно. – а самый что ни на есть малопрестижный, готовящий пилотов конвретопланов. Отец в ярости, но могущественный дядя убеждает его, что ничего страшного. Какие уж аргументы были приведены, я не в курсе, но гнев сменяется на милость, и добро на учебу по профилю “боевой пилот” получено. Кстати, почему отец так хотел, чтобы я учился именно в Гарварде? Это же учебное заведение принадлежит “БП-НордАмерикан”, нашим прямым конкурентам. – я сделал паузу, в ожидании ответа подойдя к бару, быстро нахожу минеральную воду и наливаю себе стакан. Заодно и увидел, что пьет дядя. Джин… Неразбавленный. Да уж, мерзкое пойло.

– Все просто, Макс. В Гарварде училась Джессика Дадли. – дядя снова выпил. Не представляю, как он до сих пор на ногах держится, но голос трезвый. Я бы, наверно, уже ползал под столом…

– Тогда понятно. Он хотел, чтобы я подружился с ней, а затем и женили бы… Мда… Наследница “БП” и наследник “ХД”. – я понемногу тянул воду через трубочку, взятую тут же в баре. – Вот он чего так злился, когда я наотрез отказался поступать в эту шарагу…

На мое высказывание дядя только пожал плечами. Типа, ну чего говорить очевидное.

– Дальше парень с отличием выпускается из Академии и попадает в Третью ударную эскадрилью – элитный отряд, выполняющий роль своеобразного подразделения СБ. – я продолжил прерванный рассказ. – Героическое участие в нескольких операциях, пиар-кампания. Ну как же, наследник корпорации, не какой-нибудь там экономист, а настоящий боевой пилот. Такой же, как и все. Это очень нравится обывателям и снижает градус недовольства, направленного на руководство. Все грамотно и расписано в лучших традициях. – я вздыхаю.

Пиарщики отца постарались на славу… Из меня сделали героя для общества, но я был вечным изгоем в эскадрильи. Мягко говоря, меня не очень любили в армии. Даже сказал бы, ненавидели.

– А потом появилась новость, Питер Грай женился. Двадцать лет был холостяком, со смерти первой жены, а тут вот его окрутила молодая дочка одного из членов Директора. – гляжу на дядю, на его лице не дрогнул ни один мускул. – Случайно встретив на отдыхе. – я с насмешкой глянул на дядю.

Да случайно встретил, случайно женился, случайно разбился первый сын…

– А чрез девять месяцев у новоиспеченной пары родился сын, назвали его в честь деда – Марком. Вот только он не мог наследовать все состояние отца, потому что был жив я. И хоть на территориях корпорации законы устанавливались Советом Директоров, но вот общепринято было, что пост в Правлении наследует старший ребенок. Отца бы просто не поняли, если бы он лишил меня право на наследство, да думаю он и не собирался этого делать. Так? – я подбросил еще дров в камин, пошевелив угли, чтобы они скорее разгорелись.

– Красиво излагаешь. Ну пусть будет так. – могущественный глава Службы безопасности пройдя к креслу сел в него, все так же держа в руках стакан с джином. – Продолжай. – он даже улыбнулся мне.

– Да, собственно, я уже заканчиваю. Где-то через пару месяцев после рождения Марка, Третью ударную передислоцируют на Восточный вал. Самая горячая точка на территории Восточно-Европейского директората. Вылазки “повстанцев”, хотя теперь то я знаю, что они никакие не повстанцы, а как раз-таки наоборот, люди сохранившие свою государственность, и до сих пор не попавшие под власть Совета Корпораций, здесь довольно частое явление. – я сделал глоток из стакана. – и пусть технологически они довольно сильно уступают, но… У этих “повстанцев” есть то, чего боятся корпорации – ракеты. Притом не только те, что могут нести ядерные боеголовки, кстати последние не уничтоженные во времена смуты, когда корпоранты подгребли под себя весь мир, но и зенитные.

– Да? А я и не знал… – дядя почти искренне удивился, но я ни за что не поверю, что глава СБ Восточно-Европейского директората, да-да, не только “ХайДима”, но и всего директората, не в курсе возможностей противника.

– Пусть будет так, это не особо и важно. Главное же было организовать все так, будто бы конвертоплан, пилотом которого числиться наследник, случайно сбился с маршрута и залетев на неподконтрольную корпорации территорию был сбит “повстанцами”. – долгие месяцы в одиночной камере пошли мне на пользу, позволив сложить мозайку. – Почти так и случилось, только вместо мифических повстанцев постарался свой же брат-солдат. Ведомый патрульной пары. Кстати, а что на самом деле с ним случилось? – задаю вопрос, хотя мыслями я в том дне, когда мой конвертоплан был расстрелян моим же напарником.

Мне повезло дважды. Нет, даже трижды. Первый раз, когда при падении я не потерял сознание и смог выбраться из рухнувшей машины, а второй – когда вместо того, чтобы связаться с базой с помощью аварийного передатчика я решил вначале покинуть место крушения.

Надо сказать, очень и очень своевременно, потому что термобарические боеприпасы весьма неприятная штука с радиусом поражения в сотню метров. Я успел отбежать чуть дальше, но все равно словил лицом раскаленный обломок винта, благо небольшой.

Ну и в третий раз мне повезло, когда патруль Уральской республики, осколка некогда огромной страны, все еще оказывающий сопротивление армиям корпорантов, не стал меня расстреливать на месте, а доставил на заставу.

Дальше все было до банального просто. Мне предложили выбор: или я соглашаюсь обучать из пилотов, каким-то образом в руки республиканцев попала партия конвертопланов, или получаю пулю в голову.

Уже тогда я понимал, что Майк сам бы не за что не стал пытаться меня убить. Мы хоть с ним и не были друзьями, но и не конфликтовали. А значит… В общем, я согласился на предложение.

Я не участвовал в боях, просто тренировал пилотов. До того момента, пока на учебный центр не напал отряд корпорантов. До сих пор не понимаю, как они смогли пробраться через сеть постов. Хотя, по мою душу прибыли не обычные солдаты, а элитное подразделение СБ, то самое, что занималось охраной высшего руководства. Но как показывает мой опыт, не только…

Так я и оказался в камере, попутно получив еще одно ранение.

– Тебе это так важно? – на меня смотрел не мой родной дядя, а настоящий глава службы безопасности. Цепкий колючий взгляд, кажется просвечивал меня до последней клеточки, выворачивая наизнанку.