Маски богов

Мал воспринимал Лию как девушку, похожую на Маргариту. До сих пор он ее любил, закованный в панцирь бесчувствия, и стремился к ней лишь умом. Но теперь было все иначе. В нем проснулась нежность, настолько сильная, что Мал не смог бы забыть о ней, даже если бы захотел этого. Порыв Лии пробудил в нем воспоминания о Маргарите, но боль утраты уже растаяла. Это было слишком непривычно.

– Мне странно видеть тебя другим. И во мне самой что-то изменилось, но что именно не могу понять. Как будто какая-то тяжесть свалилась с плеч.

– Не поддавайся этому чувству. Да, нам стало легче. Но изменились ли мы на самом деле? В каждом из нас живет змей. Искоренить его невозможно. Он захватывает рассудок и порождает в душе желания, ведущие к гибели. Мне не забыть слова брата Инсафа: «Ты всегда в их плену, спишь ты или бодрствуешь. Их незримая власть бесконечна. Господь изгнал из тебя демона, но душа твоя как была, так и осталась змеиным гнездом». Змей затаился и ждет того момента, когда можно будет нанести ответный удар. Нам остается только молить Бога, что он помог нам в этой неравной борьбе.

Они одновременно повернулись к окну и, глядя на небо, перекрестились. Мал прочел молитву:

– Господи, да пребудет воля твоя. Очисти нас от лукавства, освободи от иллюзий и обереги от зла.

Взгляд Лии был спокоен и сосредоточен, как будто ее чувства выровнялись, не утратив силу.

В комнату вбежал Гор. Юноша едва сдерживался от переполняющих его эмоций, но стоило ему увидеть Мала, как он опять превратился в истукана. Не дожидаясь, пока Гор что-нибудь скажет, принц повел его с собой к крокодилу, где собирался рассчитаться с долгами. А по пути в купальню он узнал от постепенно приходящего в себя Гора, что тот был весь день занят установкой баллист на кораблях и укреплением их бортов щитами. Также Аузахет переименовал свой корабль из «Сетха» в «Изиду». Корабль, которым командовал Гор как был, так и остался «Гором», и с сегодняшнего дня их называют мать и сын.

День второй

Мал нашел на столе кожаный кошель с золотыми динарами, оставленный Гором. Юноша покинул постоялый двор рано утром, забрав с собой вернувшегося ночью Паоло. Малу и Лии предстояло подобрать доспехи и оружие. Они собирались взять их на корабле Гора. К тому же Малу пора было обновить сорочку.

Перед выходом он вынул из ножен меч Рамзеса. Его лезвие было в идеальном состоянии – не единой зазубрины. Малу еще никогда не приходилось его затачивать. А ведь поначалу он отверг его, и только благодаря Верну меч все-таки оказался в его руках. С тех пор хепеш не раз приходил к нему на выручку.

– Тебя не настораживает, что этот клинок служил египетским царям? – спросила Лия.

– Ты хочешь сказать, что он достался от змеиных богов?

– Именно об этом я и говорю.

– Думаю, что этот клинок, как и лук Гора был сотворен змеиными богами. Я знаю его силу, но это всего лишь оружие. Ему безразлично, в каких руках оно находится.

– Ты уверен, что и сейчас клинок будет служить тебе так же, как когда-то служил змеиному князю?

– Это мне и предстоит проверить в бою.

Он вынул все маски из сумы и ту, что была маской неприкосновенного, положил обратно.

– Положи и мою маску к себе, – попросила его Лия.

Мал собирался вернуть на место и личину царей-шутов. Но прежде чем сделать это, он взглянул на нее. Та по-прежнему была зеленого цвета, но посветлела и приобрела желтоватый оттенок. При этом ее форма – абсолютно гладкое, не то женское, не то мужское лицо осталась неизменной. Мал протянул маску Лие.

– Это и есть та самая Тара – личина безумных царей-шутов.

Амазонка не захотела к ней даже прикоснуться.

– Она пустая. Она ничего не выражает. Что ты собираешься с ней делать?

– Не знаю. Пока пусть останется у меня. Лишь бы она не попала в чужие руки.

– Почему же ты вчера доверил ее Паоло?

– Потому что он о ней ничего не знал. Если постоянно стеречь личину и беспокоиться, как бы ее не украли, это привлечет лишнее внимание. Кто знает, к чему может привести это любопытство.

Они вышли в город. Стены домов приобрели серо-зеленый цвет. Мал так и не привык к тому, что песчаник, из которого они были сделаны, меняет окраску в зависимости от угла падения солнечных лучей. В квартале чужеземцев царила суета. Жители стекались к центральной площади. В арсеналах раздавали оружие: пики, мечи, луки и пращи. Ждали нападения. Атмосфера накалялась. Колибри кричали, что «врага не видно, и ему еще не меньше одного дня пути». У Мемфиса было время на усиление обороны.

На рынке, где в лавках можно найти что угодно, Мал и Лия остановились возле торговцев платьями в масках шакалов. На прилавках лежали разноцветные льняные сорочки. Мал выбрал себе бесцветное одеяние из самого тонкого полотна и отдал за него золотой динар. Торговавший одеждой шакал не хотел отпускать его, уверяя, что Мал дал слишком много, и настаивая, чтобы принц взял еще три сорочки, и даже тогда торговец будет ему должен. Но Мал отказался. Ни ему, ни Лии ничего из того, что предлагал шакал, не было нужно. Мал полюбопытствовал, где Лия находит для себя новые платья. Та пояснила, что о ней заботятся Гатара и Матара. С торговцем сошлись на том, что если Мал передумает и решит что-нибудь приобрести, то он сможет вернуться в любой момент. Шакал как в воду глядел.

На улице на Лию и Мала накинулись маски хищников. Они кусались и царапались, разрывая на прохожих одежду. Те или отбивались как могли, или сразу с криками пускались наутек. Мал успел увернуться от одного зверя, но в него тут же вцепились двое других. Лия почти удалось ускользнуть, но подол ее платья ухватил лежащий на земле прохожий, и она упала. К месту схватки подоспели охотники. Они вступили в схватку с хищниками.

Сорочка Мала была порвана в нескольких местах.

– Похоже, это никогда не прекратится, – досадовал он.

Жилет Лии разошелся по шву на спине, но это ее не опечалило. Она хохотала, наблюдая за тем, как охотники прижимали зверей к земле и разрезали на них шкуры. Под ними скрывались юноши и девушки лет четырнадцати-пятнадцати. Мал еще никогда не видел Лию такой веселой.

– С этим ничего нельзя поделать. Таков этот город, – все еще смеясь, проговорила она.

Они вернулись к торговцу платьями, взяли у него в счет отданной в прошлый раз монеты, сорочку и плащ, и чтобы в этот раз наверняка избежать нападений, облачились в маски неприкосновенных, и сняли их, только когда вышли за городские стены.

Лодка из папируса доставила их на корабль Гора. Там их встретил Сехмен. При виде Мала и Лии он угодливо улыбнулся:

– Рад видеть вас, Ваше Высочество, и вас, юная амазонка!

– Сехмен, ты как будто бы и не покидал корабля, с тех пор как мы прибыли в Мемфис?

Сехмен помрачнел:

– С тех пор как я стал служить вам, господин Мал, для меня нет ничего хуже суши. Она действует на меня как море на того, кто страдает морской болезнью.

– Похоже, ты не жаждешь новых впечатлений.

– Так и есть. Люблю я змеящийся Нил, и поделать ничего с собой не могу. В воде я как рыба, а на земле почва уходит у меня из-под ног.

– Чего ты боишься?

– Я был рожден на корабле, и хочу на нем умереть.

– Не торопись умирать, Сехмен.

– Не надо утешать меня, господин, – египтянин не дал Малу договорить. – Я знаю, что говорю. Эти мысли всякий раз приходят мне в голову, когда наша команда высаживается на берег мертвых. Видите тех людей, что строят плоты на берегу?

Сехмен указал на несколько десятков людей, скрепляющих между собой узкие стволы деревьев:

– Эти люди готовятся к смерти. Немногим из нас удастся ее избежать. А тем, кто выживет, придется перевозить мертвые тела на этот берег. Хотел бы я попросить вас, Ваше Высочество, заранее об одной услуге.

Сехмен прервался, ожидая, что Мал что-то скажет в ответ и тем самым позволит ему обратиться с просьбой уже второй раз за время их знакомства. Первый раз Сехмен просил вернуть его в команду Аузахета, но тогда Мал ничем не смог помочь. И сейчас принц ничего не говорил и внимательно смотрел Сехмену в глаза.

Египтянин не выдержал и выпалил:

– Если доведется мне погибнуть на суше, обещайте похоронить меня в реке. Не хочу ни истлевать в склепе, ни гнить в земле.

– Твоя просьба будет исполнена.