Дети Ржавчины

– И мне так казалось, – согласился я. – До сих пор думаю, что все было подстроено.

– Здорово все-таки... – мечтательно вздохнул Петр. – Жизнь на сто восемьдесят повернулась. Пиджаки, машины, оружие, тренировки. А я – только из армии. Знакомые на меня смотрели, как на первого космонавта, гордились. У тебя тоже так было?

– Было. Зато теперь эти знакомые куда-то подевались. И в гости звать как-то перестали, и просто поговорить не останавливаются. Может, они меня боятся?

– И у меня та же история. Знакомых полно, а даже выпить иногда не с кем. Друзья остались только старые, еще со школы.

Петька замолчал, потом начал что-то тихо насвистывать.

– Вообще многие в друзья набиваются, когда узнают, кто я, – вновь заговорил он. – Но друзьями так и не становятся. Улыбаются, охают, ахают, с разговорами лезут.

– Про летающие тарелки спрашивают, верно?

– Только о них и спрашивают. Ну, еще про Тунгусский метеорит, – с досадой проговорил Петр. – А однажды так меня разозлили с этими тарелками. Был как-то в гостях, а там одна дамочка – губки бантиком, глазки фонариками... Ну, дура дурой, представляешь? И вот она, как узнала про меня, так и защебетала: «А, это вы за летающими тарелочками гоняетесь?» Представляешь, какова гадина?

– Не принимай близко к сердцу, – от души посоветовал я.

– Да как же не принимать, Олег?! Ты же сам знаешь, чем нам приходится заниматься. Помнишь, в радиоактивную шахту спускались? А прыгающие камни помнишь? Все-таки хоть и не часто, но рискуем! А эта дура – «за летающими тарелочками гоняетесь».

– Это еще что, – усмехнулся я. – Мне как-то раз звонят по внутренней линии и спрашивают: «Вы порчу снимаете?»

Петька расхохотался, забыв разом свои обиды на мир. Тут подошел внештатник. – Ерунда эти ваши комплекты, – недовольно пробормотал он. – Ничего стоящего нет.

Я открыл глаза. Гришаня держал в руках несколько пучков травы и полиэтиленовый мешок с какими-то камешками.

– Ты колдовством решил его взять?

– Да при чем тут колдовство? Имеются у меня методы... У нас вода чистая есть?

– Поищи в машине, – сказал Петька. – Там должна быть канистра с водой для радиатора.

– А лучше бы с нами лег позагорать, – добавил я. – Когда еще за город выберешься?

– Когда надо, тогда и выберусь. А банки трехлитровой нет? Ну, ладно, сойдет и канистра.

Я перевернулся на живот и стал безучастно наблюдать, как Гришаня реализует какой-то безумный проект. Он разжигал костер, взбалтывал воду в канистре, что-то растворял в ней.

– Может, они правы?

– Ты о чем? – удивился Петр.

– Я о тех, кто считает нас ловцами зеленых человечков.

Петя выдержал подозрительную паузу.

– Я что-то не очень понимаю...

– А как еще относиться к нам, если любой псих может прийти, объявить себя космическим пришельцем, и при этом он будет внимательно выслушан и подвергнут изучению?

– Ну... Так положено, а иногда это оправдывает себя. Послушай, сдается мне, ты копаешь под собственную хату. Неужели тебе служба надоела?

– Да нет, не надоела, но... Петя, я не вижу цели. Мы с тобой служим огромной и непостижимой организации. Сектор биологии, Сектор геофизики, Сектор человека, Сектор атмосферы – и везде работают люди, много людей, каждый что-то делает, для чего-то нужен. В одном только Секторе информации пятьдесят человек листают газеты и слушают радиопереговоры... А что в итоге? Вся эта людская масса напрягает мозги, мотается по стране и миру, иногда даже рискует жизнью только для того, чтобы найти Явление – и тут же его засекретить.

– Но... Так положено. Вообще, я об этом никогда не думал.

– Еще бы... Директор умеет внушить, что мы все делаем правильно, абсолютно правильно. У него под рукой всегда десяток аргументов нашей необходимости и незаменимости. Послушаешь его – и хочется памятник себе поставить. А если разобраться, от тебя лично, Петя, была хоть раз людям конкретная польза?

– Ну, ты скажешь тоже, – фыркнул Петр. – А ну вспомни хотя бы Блуждающую линзу, которая жгла тайгу под Новосибирском.

– Как же, помню. Нашли ее метеорологи, уничтожили ракетчики. А мы что сделали?

– Как?! Мы ее со всех сторон изучили и дали рекомендации всем этим ракетчикам...

– И что? Кто-то узнал, чем на самом деле была эта Линза?

– А зачем? Ну хорошо. А вот вспомни еще...

– Не нужно, Петя. Я тоже знаю кучу положительных примеров. Но все равно, наша главная цель – прятать и закрывать. И только этому мы посвящаем жизнь.

Петр удивленно посмотрел на меня. Он даже приподнялся, чтоб лучше меня видеть.

– Олег... Неужели тебе совсем не нравится такая работа?

– Нравится. Как такая работа может не нравиться? Но, понимаешь... Выхода из нее нет. Зачем работаю – не знаю. Зачем живу... Семьи у меня нет, сам знаешь. И ничего у меня нет.

– Э-э-э... – понимающе протянул Петя. – Масштабно ты стал мыслить. Сдается мне, Олежек, ты должен пообщаться с нашим психологом.

– Скорей уж с психиатром. Да что толку? Поговорит он со мной, вникнет, а после вернется к своим детям, к своим диссертациям. А я останусь, где был.

Было видно, что Петя от чистой души мне сочувствует и силится что-то посоветовать. Да только не мог он мне помочь, при всем своем желании и доброте. Потому что нельзя вот так, на ходу, придумать, как изменить жизнь.

Я так и не узнал, какая спасительная мысль зрела в его голове, потому что в следующую секунду мы услышали душераздирающий крик внештатника.

Мы вскочили. Гришаня несся к нам со всех ног, подпрыгивая и оборачиваясь. Позади дымился костер.

Мы с Петькой, не сговариваясь, бросились ему навстречу.

– Оно шевелится! Оно оживает! – голосил Гришаня, хватаясь за нас.

Мы не знали, что делать – спасаться или успокаивать нашего товарища, которому от переутомления что-то показалось.

– Вы мне не верите! – вопил Гришаня. – Идите, смотрите сами, там земля шевелится в трех местах, и трава, и кочки!

– Успокойся, Гришаня, сейчас все проверим, – я попытался перекричать его.

Но тут Петр судорожно схватил меня за руку.

– Смотри!