Роза на кресте

Адриана не попыталась говорить на тон или на два выше, стараясь во всем походить на Дезире – у нее ко всему и голос был достаточно низкий. Зачем? Можно как-нибудь забыться. А так пусть окружающие думают, что у племянницы господина Беннетта не только крупные по-мужски руки, но и приятный женский басок. Она не поняла, отчего ее больной заплакал сильнее и горше. А тот всего-навсего вспомнил, какие голоса были у его дочек – высокие и звонкие, как журчание ручейка в летний зной.

– Все будет хорошо, – сказала Адриана, повесив полотенце снова на спинку стула, когда поток слез прекратился.

«Ничего не будет уже хорошо, – мрачно подумал господин Беннет и тяжело вздохнул. – Ничего. Никто не вернет супруге разум, не воскресит моих девочек. Да и со мной все кончено. Кому нужен немощный старик?»

– Вы еще не старик, – словно прочитав его мысли, возразила Адриана. – Поправитесь, встанете на ноги. Женитесь на молодой и красивой. Она вам нарожает еще деток. А убийц ваших дочек я…

Адриана чуть не проговорилась. Она сразу засуетилась – стала поправлять якобы сбившееся одеяло.

– Прибыл посланник бургомистра, он с этим делом вмиг разберется, и все виновные будут наказаны.

Больной прикрыл глаза, соглашаясь с ней. Или просто устал…

Адриана посидела еще немного возле больного, когда ей показалось, что тот заснул, отправилась изучать хозяйство, управляться с которым её придется некоторое время.

Куры, гуси, индюки, козы, овцы – самая обычная живность для деревни – квохтала, гоготала, блеяла и мекала на заднем дворе. Ничего необычного Адриана не заметила – птица и скотина накормлена, козы подоены, хлева и загоны вычищены. В общем, все, как везде.

Не поленившись, она заглянула в довольно большой сарай. Маслобойка, которая обнаружилась там, похоже, работала совсем недавно, буквально вчера или позавчера – упавший на деревянный пол сарая жмых еще не подсох и пах свежим подсолнечным маслом.

– А до трагедии семья не бедствовала, – хмыкнула Адриана. – Интересно, а кто последний раз масло отжимал? Не соседка же…

Надо с ней поговорить, решила она. Да и повод к тому же имелся – больной, кроме всего прочего, еще и не говорил, то ли не хотел ни с кем общаться, то ли онемел с горя…

– Вам кого? – женщина постарше, но сильно похожая на ту, что выскочила от господина Беннетта, перегородила Адриане дорогу.

– Я Дезире Беннетт, – проговорила она со слащавыми интонациями в голосе, – приехал… ла ухаживать за дядей и хотел… ла бы поинтересоваться, как ухаживать за больным. Он же не разговаривает.

Тяжело сразу переключиться говорить о себе только от женского имени.

– Филомель! – прокричала вглубь усадьбы женщина голосом, мало отличающимся от «мужского» голоса Адрианы. – К тебе родственница господина Беннетта, – и добавила: – Сейчас она подойдет.

Девушка не заставила себя ждать – появилась сразу. При первой их встрече Адриана даже не успела разглядеть ее – девушка-птичка с мелкими чертами лица и острым, как у воробья, носом-клювиком.

– Понимаете, – защебетала она тоненьким голоском, совершенно не похожим на зычный голос ее матери, – по большому счету, я ничем вам не смогу помочь.

– Мне помощь не нужна, – перебила ее Адриана, – я сам… сама справлюсь. Мне нужен совет – чем кормить старика.

– Старика? – мать Филомель рассмеялась, а сама девушка только улыбнулась и смешно сморщила носик-клювик и перестала пальцами нервно теребить передник.

– Хуксу Беннетту нет и сорока, и теперь он завидный жених. Советую к нему присмотреться, – добавила женщина и скептически окинула взглядом долговязую фигуру Адрианы.

– Но я же родственница по крови: мой дядя и отец – братья, – пробормотала та в ответ неопределенно.

– И что с того? – покачала головой женщина и отошла от них, оставив дочь беседовать с приезжей.

– Матушка спит и видит, что я стану новой супругой господина Беннетта, – прощебетала почти шепотом девушка.

– Беннетты так богаты? – кокетливо выгнула бровь Адриана, словно и сама заинтересовалась состоянием мнимого родственника.

Филомель неопределенно пожала плечами:

– На наряды для дочек они не скупились – это было. А в остальном были, как все.

«Но маслобойка у них все же имелась, которой продолжает кто-то пользоваться без ведома хозяина, – хмыкнула про себя Адриана. – Больших денег стоит купить такую новую. На домашнем хозяйстве не заработать».

Про супружество с еще неовдовевшим господином Беннеттом с Филомель она успеет переговорить, но сейчас надо выяснить, как за больным ухаживать.

– Он почти ничего не есть, – прощебетала девушка, заметив, что ее мать снова возвращается к ним. – Много не готовьте. Совсем помаленьку. Придется долго уговаривать, чтобы накормить его…

Вот это посоветовала.

Адриана запустила пятерню себе в волосы и почесала голову, а потом резко убрала руку, когда заметила, что на нее недоуменно смотрят Филомель и ее мать, – она совершенно забыла, что милые барышни так не делают, боясь попортить прическу. Придется избавляться от еще одной «вредной» привычки и некоторое время походить в капоре, который она зачем-то сняла, когда пошла во двор. Да и вообще, надо постоянно теперь помнить, что она не Адриана Кермит, посланник бургомистра, а Дезире, племянница господина Беннетта.

– Спасибо, – она вежливо поклонилась. И отправилась к себе.

По крайней мере, ясно одно, что за плохую стряпню по шее ей не дадут и тарелкой в нее не запустят. Будет готовить для себя и этой же едой потчевать господина Беннетта.

«Как все… Как все…», – крутились в мозгу сказанные слова Филомель. Надо с ней непременно подружиться и немного посплетничать о дочках лежачего больного, а еще лучше с ее матушкой, решила Адриана. Что-то тут не так, как у всех. И с Дезире надо обязательно поговорить, девушка внимательная, сообразительная, может, уже чего заметила или узнала. Но она придет к ней только завтра…

На ужин Адриана отварила пару яиц всмятку и приготовила овсянку. Сама она ее не очень любила, но больному такая еда, на ее взгляд, показалась подходящей.

– А теперь мы съедим ложечку за маму, – произнесла Адриана ласковым голосом.

Она присел на стул рядом с кроватью, а на низенький переносной столик поставил тарелку с кашей. Перед началом трапезы она протерла влажной тряпицей руки Хукса Беннетта. А вдруг он сам захочет ложку в руках подержать?

Но тот даже не повернулся на ее голос.

– Я думаю, – произнесла Адриана назидательно, – что ваши дочки смотрят на вас с небес с укоризной, и им не нравится, что их отец изводит себя голодом. Они этого не одобрили бы.

Ей показалось, что больной всхлипнул. Но, во всяком случае, он повернулся в ее сторону и слегка приоткрыл рот.

– Ну, вот и прекрасно, – обрадовалась Адриана. Она подцепила ложкой овсянку и поднесла к губам больного…

В дверь осторожно постучали…

Пришлось прервать ужин и идти встречать незваного гостя.

На пороге стояла девушка-птичка Филомель.

– Помощь не требуется? – спросила она, потупив взор. Ее руки нервно теребили край передника.

«Матушка послала, – усмехнулась про себя Адриана. – Опасается, как бы выгодный жених не обратил свой взор в сторону другой девушки».

– Проходи, – распахнула она перед ней дверь. – Сейчас докормлю старика, а затем вдвоем вымоем его и уложим спать.

– Вымоем? – совершенно откровенно испугалась Филомель.

– Конечно, – невозмутимо ответила Адриана. – Гигиена для лежачих больных – прежде всего.