Медлительная река. рассказы

У автобуса поджидает не менее улыбчивый гид – на этот раз худенькая блондинка Мария. Точь-в-точь в такой же белой блузке и чёрной юбке. Как позже выяснилось, это у них униформа такая. И вообще в турфирмах всё серьёзно и строго. Работают, как правило, молодые девчонки – вчерашние выпускницы вузов. Вахтовый метод. Полгода в Турции, полгода дома. Живут здесь на закрытой охраняемой территории. Отбой в 23.00 и жёсткие правила, пресекающие любые возможные шашни с местными, которые так и вьются вокруг наших красавиц. Уж больно падки турецкие ловеласы на симпатичных девушек из России!

– В особенности блондинок, – уточняю я. Мария, смеясь, соглашается.

Всё это, конечно, я узнаю постепенно, перебрасываясь с ней короткими фразами, пока автобус стоит на заправке или во время недолгих пауз, когда Мария откладывает микрофон и отдыхает от подробных рассказов о достопримечательностях Антальи, экскурсиях и прочих открытиях, ожидающих россиян на турецкой земле.

На прощание, пожелав нам приятного отдыха, Мария сказала:

– Знаете, здесь говорят: в Турции нет проблем, в Турции есть сюрпризы!

О том, насколько она была права, нам очень скоро предстояло узнать…

Гостиница, в которую мы приехали, называлась «La perla», по-испански «жемчужина», и это походило на правду. Первая линия, из холла виднелся песчаный берег и ослепительно синий прямоугольник моря. Оформление затягивалось, и мы, оставив вещи портье, пошли на пляж. Волны, бирюзовые у наших ног и ультрамариновые вдали, вспыхивали переливчатыми золотыми чешуйками, отражая яркое солнце.

Я обернулся – и ахнул! Вид на берег со стороны моря открывался не менее великолепный! Над белыми этажами отеля на фоне неба такой синевы, что, казалось, из банки вверх плеснули густой васильковой краски, забыв при этом её размешать, возвышалась серо-коричневая гора, почти лишённая какой-либо растительности. Её контур напоминал изломанный график из учебника экономики, а гора в целом смотрелась плоской и как будто лишённой объёма, словно вырезанная и приклеенная к синей бумаге картонка…

После этого турецко-гостиничные пейзажи накатывали как волны…

Небольшой, но уютный отель: приличных размеров бассейн, ресторан со шведским столом, лужайка, пальмы и стилизованные под античность две женские гипсовые фигуры с обнажённой грудью наперевес. Размер четвёртый, не меньше… За бассейном, слева от яркой, как вспышка зелёного светофора, травы, под навесом располагался бар и далее – сцена, на которой по вечерам резвились и потешали народ турецкие массовики-затейники, а по-современному – аниматоры.

От сцены до ресторана тянулась покрытая тротуарной плиткой площадка, вполне сравнимая с малым аэродромом. Вечерами, когда солнце ныряло за изломанный гребень горы, на площадку выносились столы, накрывались крахмальными скатертями, и чинно рассаживались отдыхающие, за бокалом вина вкушавшие зрелищ.

Вначале я удивлялся тому, что многие из обслуги сносно говорили по-русски. Потом привык. Да и чему дивиться, если мы не просто слышали родную речь – вокруг отдыхали только наши! И порой казалось, что мы вовсе не в Турции, а в Адлере или Хосте в каком-нибудь газпромовском санатории. Тем не менее мой скудный турецкий, почерпнутый из разговорника, всё-таки оказался полезен. В первый день после обеда я подошёл к стойке и попросил шустрого бармена:

– Бира-бира, лютфен!

Он страшно удивился, обрадовался и, наливая мне халявное пиво, о чём-то затараторил с выглянувшим из подсобки напарником. Вскоре после этого мы подружились. Бармена звали Мансур. Позже, по вечерам, когда мы с женой присаживались за столик посмотреть аниматоров (Лена упорно именовала их кавээнщиками – не в том смысле, что вечерние представления напоминали ей КВН, а потому, что в России для этих ребят проведение вечеринок – традиционный заработок), я подходил к Мансуру за белым вином.

Бутилированные спиртные напитки в баре отпускали за отдельную плату. И если Мансур всем прочим страждущим предлагал едва охлаждённую бутылку белого с невыразительной этикеткой, то для меня за те же зелёные деньги доставал из холодильника под прилавком роскошную запотевшую красавицу объёмом 0,75. Я каждый раз оставлял ему «бахшиш» – один доллар и ни разу об этом не пожалел. Бутылки менялись, однако вино всегда оказывалось безупречным, с тонким, приятным ароматом и акцентированным послевкусием.

Всякий раз, открывая бутылку и понимая, что это для меня и моей жены, Мансур быстрыми тонкими пальцами мастерил из салфетки цветок и торжественно затыкал им открытое горлышко. Вроде бы мелочь? Но из них состоит наша жизнь, и как приятно, когда мелочи эти, пусть даже на несколько коротких мгновений, волнуют и радуют душу…

В последний вечер перед отъездом мы обнялись и попрощались, Мансур стал лукавить, нахваливая мой турецкий – мол, говорю совсем без акцента – и пожелал мне счастливого полёта домой. По-английски он не понимал совсем, русских слов знал немного, поэтому для верности помахал руками и погудел, изобразив самолёт. Должно быть, со стороны это выглядело и трогательно, и комично.

Но всё это было позже, перед отъездом, а пока у нас с женой впереди были семь долгих дней, полных моря, солнца и средиземноморского воздуха, временами пьянившего не хуже вина. Нам нравился пляж при отеле, когда мы приходили туда искупаться до завтрака, и каждое новое утро казалось нам продолжением прошлого. Всякий раз в это время на пляже было безлюдно. Под ногами шуршала мелкая галька, пустели поцарапанные лежаки из белого пластика с водонепроницаемыми матрасами, тонкую материю навесов шатров трепал ветерок. По пустой волейбольной площадке ходили чайки. И ласкалось прохладное, изумрудное, набегающее – море, море, море…

Все дни, когда мы не выезжали за пределы отеля, были похожими друг на друга, а вот поездка на горное озеро (как мы рассчитывали тогда – на рыбалку!) оказалась богатой на впечатления.

Рано утром к отелю подкатил большой белый автобус, и в холле нас встретил представитель туроператора Вячеслав. Высокий, губастый, с двойным подбородком и крупными чертами лица, он, несмотря на округлившееся брюшко, напоминал отставного боксёра. «Искромётные» шутки от Вячеслава стартовали с вопроса «не забыли ли мы накопать червей?» и замелькали, как серия быстрых ударов на ринге. Сопровождая нас до автобуса, он успел рассказать парочку сомнительных анекдотов на тему «возвращается муж с рыбалки…», чем позабавил меня, вызвал негодование Лены и вполне органично добавил несколько ярких штрихов своему и без того колоритному портрету.

Автобус катил по дороге, нырял в туннели, Вячеслав комментировал:

– В этой части Турции исключительно сильно представлен туризм и овощи-фрукты. Видали теплицы на подлёте к аэропорту?

– Было дело, – подтвердил мужчина в камуфляжном жилете.

– Вот, – обрадовался Вячеслав. – Сплошняком помидоры, которые, стало быть, потом на наших рынках. А апельсины? По два урожая снимают. Первый только щас распродали, второй – на подходе.

– Апельсины путёвые? – зевнул белобрысый детина в тенниске.

– Исключительно! – оживился Вячеслав. – Я у себя в Саратове заприметил как-то на рынке ценник «апельсины из Турции». Не-е, у меня дома апельсины были, привёз немного – ну, так, пару ящиков – из Антальи на Новый год. А тут решил взять килограмма два – из интереса. Попробовал. И знаете что? Как будто, извините за выражение, мылом давишься! Стало быть, апельсины мои и те, с рынка, в двух разных Турциях росли!

– А мясо на рынке в какую цену? – полюбопытствовала мадам зрелого возраста. Она сидела ближе всех к Вячеславу, явно выказывая ему симпатию.

– Вот! – Вячеслав многозначительно ткнул пальцем в небо. – Животноводство тут – самая тема! Крупнорогатое, конечно. Свинина, ясное дело, не водится. А вот говяжья вырезка, извините за выражение, кусается. Долларов тридцать кило. Стало быть, те, которые тут мясо выращивают, – уважаемые люди. У них и копейка есть, и дети в институтах на обучении. А здесь это не то, что у нас, в России.

– Типа накладно, что ли? – спросил белобрысый. Когда он, позёвывая, вытягивал руки, на бугристое плечо из-под рукава тенниски выползала татуировка парашюта.

– Во-первых, дорого, во-вторых, престижно. В Турции главное – образование получить. Желательно врача или юриста. Тогда ты в шоколаде.

– А по среднему у людей какие зарплаты? – опять поинтересовалась мадам.

– После вычета всех налогов – баксов пятьсот.

– Да у наших бюджетников и того нет! – возмутилась шатенка в солнцезащитных очках.

– Это точно! – подтвердил Вячеслав. – Но тут жизнь дороже… Кстати, гляньте, въезжаем в Анталью. Если щас посмотреть, справа будет самый большой муниципальный пляж. Бесплатный, стало быть. А слева через дорогу – Лара. Самый любимый у россиян район. Квартиры расходятся, что горячие пирожки.

– Понятно, – подмигнул, обернувшись, детина. – Наши там, где халява!

– Я, кстати, тоже по этой теме работаю. В индивидуальном плане. Так что подходите, если кому интересно.

– И почем хаты? – осведомился мужчина в камуфляже.

– Я так скажу, – вновь оживился Вячеслав. – Однушку, квадратов так в 60, сторговать можно за полсотни тысяч баксов. Меньше, чем штука – метр. Ну, если там дом элитный или вид хороший на море – тогда за 70—80.

– На хрена козе баян? Если здесь чалиться на постоянку – ласты загнёшь с тоски, – лениво потянулся детина.

– Ну, это на вкус и цвет… – возразил Вячеслав. – Кстати, гляньте, проезжаем мечеть. Большая, да? Как многие знают, в Турции этот… мусульманизм. Очень древняя и правильная религия для людей. В смысле защиты их интересов, культуры и всё такое… И к божьим тварям они с уважением. Кошка, например, у них животное священное. Только не каждая, а с разными глазами. И ещё пауки. А знаете, почему? Как-то раз пророк Мухаммед объяснял в одном городе своё учение, а враги его выследили и стали преследовать. Почти уже было догнали, а он увидал пещеру и – нырь! – туда. Затихарился наглухо! А паук, что в пещере жил, быстро-быстро паутину соткал и вход заделал. Прискакали враги Мухаммеда, смотрят – пещера паутиной затянута. Стало быть, не входил никто, ну и поскакали дальше. Вот так паук спас пророка и стал священным животным. Или насекомым? В общем, вы поняли…

Автобус круто взял влево, свернув на просёлочную дорогу, покрытую, тем не менее, приличным асфальтом. Затем дорога пошла в гору, мимо промелькнули постройки из камня, настолько убогие, что язык не поворачивался назвать их деревней. Потом была дамба, крутой серпантин и конечная остановка на небольшой открытой площадке на вершине горы, со всех сторон окружённой соснами.

Мы вышли. Верхушки сосен подпирали высокие облака, под ногами пружинил рыжеватый ковёр из опавшей хвои.

Народ, разминая руки и ноги, затёкшие после поездки, потянулся к сувенирным палаткам. К одной из них подошёл и я. Обереги-брелоки в виде синего глаза, печального вида трикотаж и необычные фляги из тыквы. Я постучал пальцем по одному из таких сосудов, он отозвался на стук неожиданно гулко и звонко. Ко мне тут же подскочил продавец, сутулый парень со сросшимися бровями, упрашивая купить что-нибудь. Извини, любезный, ничего сегодня что-то не радует… Наверное, в другой раз.

Но очень скоро, как только мы оказались на самом краю скалы, панорама, открывшаяся глазам, наполнила душу восторгом. Это и было то главное, ради чего, пожалуй, стоило переться на самую вершину горы. С высоты открывался такой неземной в своей красоте вид, что перехватывало дыхание. Внизу перед нами лежала небольшая долина, стиснутая по сторонам горными кряжами, крутые уступы гор покрывали густо растущие кустарники и деревья, а сквозь полупрозрачные клочья тумана пробивалась, слепя глаза, далёкая синева горного озера.

Оценив красоту пейзажа, народ в мгновение ока расчехлил фотоаппаратуру, образовав на скале у большой сосны очередь из желающих запечатлеть дивный вид, а затем, разумеется, и самим под сосной запечатлеться на его фоне. Впрочем, вполне вероятно, это мог быть ливанский кедр. Почему бы и нет? Просто спрашивать об этом у Вячеслава – значило попусту тратить время, а крутившиеся вокруг турки из местных по-русски балакали слабо. Что говорить, недорабатывали селяне…

После продолжительной фотосессии последовал спуск вниз, отменный завтрак с домашним вином и рыбалка, на деле обернувшаяся пародией. Что в итоге превратило поездку в тривиальный «джаз-квас» на природе.

После завтрака мы спустились на берег того самого озера, которое совсем недавно видели с высоты, где Вячеслав на пару с местными турками вместо обещанных лодок подогнали вместительный плот. Один на всех. В центре плота под навесом громоздился просторный стол, стояли плетёные табуретки. Рядом пристроилась сумка-холодильник с напитками. И прохладительными, и покрепче…

Народ перетёк по трапу на предоставленное «плавсредство», нас отбуксировали моторкой метров на пятьдесят от берега, бросили якорь, а желающим выдали удочки странной системы с незакреплённым бегающим поплавком. Оптимисты, в том числе я, с грехом пополам разобрались со снастями и попытались ловить. Реалисты сразу уселись бухать.

На червя клевал мелкий, не больше ладошки, сазан, тогда как разрекламированная форель, ради которой я, собственно, и подписался на эту авантюру, в это время года, как выяснилось, из-за жары уходит на глубину. С плота возле берега ловить форель оказалось бесполезно. Обещанная же рыбалка с лодки обернулась призывом – записаться на дополнительную лодочную прогулку. Вниз по горному озеру до следующей стоянки автобуса. И за дополнительные двадцать баксов.

Забегая вперёд, скажу, что после такой рыбалки, вдобавок сопровождаемой визгами, криками и нырянием бухих экскурсантов (купание оказалось следующим и обязательным номером этой программы), бесконечных челночных рейсов тарахтящей моторки, подвозившей то упаковку пива, то наглых фотографов, дураков кататься на лодке не нашлось вовсе. Вот уж действительно, в Турции – нет проблем, зато сюрпризов за день образовалось в избытке!