Дело о красном виноделе

– Да, он самый. Ты же деловой человек, вот послушай что я придумал.

– Валяй! – он махнул рукой, случайно ударив бородатого гостя слева от себя.

Откусил кусок от свиной ножки, оторванной прямо от зажаренного поросёнка я начал:

– Я тут изучил конъюнктуру, выходит гнать вино выгодно.

– А то!

– Погоди, я не закончил, – я поводил пальцем перед собой. – А если вино ещё и "весёлое", то вообще ништяк! Я слышал, что у тебя в княжестве растёт большое количество ягодок для этого вина?

Долго думая, к чему я клоню, и силясь вспомнить о каких ягодках я говорю, купец, наконец, выпалил:

– Да до *** их! Но они это, вроде как запрещены, типа дурман…

– Правильно! Вот я хотел заняться этим делом вместе с человечком с опытом. С меня бабки на производство, с человека "деловые" связи с чиновниками и крыша. Прибыль пополам. Есть кто на примете?

Костин почесал подбородок, осушил ещё один кубок с вином, налитый мной и сказал:

– Зачем нам кто-то левый? Я нечто подобное тут уже пробовал мутить, правда, всё полетело, давай я буду этим человечком? Только надо задаток, для подготовки "почвы"

– Сколько?

– Немного, рублей триста.

Обалдеть "немного"!!! Но ничего, походу я нашел, кто у нас заведовал накрытой варочной мануфактурой в лесу. Полезно ходить на пиры, отдохнул и дело раскрыл! Главное не отпустить злодея…

– Без вопросов! – я приблизился к нему ближе и тихо спросил: – У тебя есть воздушная почта? Хочу отправить письмецо домой, к утру придёт чек на триста рубликов, а то я всё в Энске оставил.

– Конечно, есть, там в моём кабинете стоит… в углу, – Костин достал из внутреннего кармана фрака стальной ключ и передал мне. – Вот ключ от кабинета, пройди по коридору прямо до упора.

– Я сейчас, – пошатываясь я встал из-за лавки и вышел из зала.

Как только оказался в коридоре, то сразу же изменил походку на нормальную. До упора говоришь? Так-так… Ага, вот он. Осмотрел белую высокую дверь, я уже хотел открыть её, как остановился. Зачем ключ? Если есть универсальная отмычка, надо же протестировать! Достав из пиджака чёрный ключ с оголовьем в виде черепа с двумя рубиновыми глазами и изменяющейся на глазах заточкой, я вставил его в скважина. Раз! И дверь открыта. Превосходно!

Войдя и закрыв за собой дверь, я присвистнул:

– Итак, что будем делать? Порыться в бумагах или… Нет, сначала отправим письмо, а потом решим.

Письмо, естественно будет отправлено не в мифический Энск, а прямиком в приказ тайных дел, и утром здесь будет парадный эскорт для Костина. Рыться в чужих вещах, пожалуй, не буду. Потом с обыском завалимся…

***

Ранее утро 2 августа 1850 года…

Ранним утром после грандиозного приёма, когда всё уже спали, где попало и с кем попало, я прохаживался между рядов спящих и храпящих мужиков, уснувших прямо на лавках в зале в обнимку с приехавшими девицами. Слуг не было, так как хозяин им тоже разрешил оттянуться, поэтому на подворье и в сенях лежало ещё дюжины три тел в бессознательном состоянии. В гостиной, где пировали наши женщины, было приличнее, они хотя бы так не напились, просто мирно дремали на диванчиках, найдя Любу, я взял её на руки и пошёл на улицу.

Найдя карету, которую вчера нанимал, я открыл дверку и аккуратно положил Любу на мягкое сиденье, потом разбудил кучера, спавшего под транспортным средством прямо на земле:

– Уважаемый, просыпайтесь, скоро выезжаем.

Извозчик, щурясь от яркого утреннего Солнца, сонно покивал, но встал и начал готовить карету к поездке.

За воротами в усадьбу раздался паровозный свисток, которым оборудованы самодвижущиеся экипажи Приказа тайных дел. С трудом отворив тяжёлые обитые железом ворота, я пустил внутрь двора два паровых экипажа. Остановившись из них, мгновенно выскочил десяток опричников в полной боевой амуниции и вечно весёлый Мартын во главе маленького отряда:

– Максим, здарова! – Он хлопнул меня по плечу. – Что-то ты маленько помятый. О-о-о и лицо какое-то зелёное. Хорошо отдохнул да? Ха-ха-ха!!! Где клиент?

– Пошли в дом.

Вся наша делегация мерно стуча тяжелыми форменными сапогами прошла в дом прямо к эпицентру минувшего веселья. Кто-то из опричников, видя спящих купцов, завистливо вздохнул. Проходя между рядов пьяных мужских и женских тел, я остановился возле одного из них и указал пальцем:

– Вот. Его задерживаем.

Два опричника схватили Костина и под слабые пьяные выкрики и возмущения последнего потащили на выход. Мартын прохаживался и придирчиво смотрел на стол, ещё содержащий немного яств. Что-то даже попробовал:

– Да… Хорошо вы погуляли…

– Ой, не говори, – поморщившись, я добавил: – Что-то тяжесть в желудке…

– Тяжесть?

– Да, что-то съел не то. Икра может браконьерская? Или свинина кошерная? Или вино перестоявшее?

Мартын тихо смеялся, потешаясь над гастрономическими проблемами своего начальника. Посмеюсь я ещё… Когда ты утром после очередной обмывки чьих-то детей еле живой очнешься. Помощник, разгладив длинный ус заметил:

– Начальник, а может это обжорство лютует в тебе? Какой человек в здравом уме сможет столько впихнуть в себя?

Оставив без внимания последнюю фразу, я медленно потопал за опричниками во двор. Около экипажей развернулся маленький такой диспут о правильном положении тела задержанного при его погрузке в транспорт:

– Идиоты, куда вы его вперед ногами толкаете?! – кричал сотник Петров на двух своих бойцов, державших Костина за шиворот и ноги.

Бойцы тут же исправились, пытаясь развернуться в тесном пространстве между двумя экипажами, попутно стукнув купца головой о колесо. Вчерашний хозяин светского приёма лишь тихонько и невнятно что-то буркнул себе под нос, а у сотника это вызвало волну праведного гневна, припудренного крепкими словечками. Схватившись за голову Петров рявкнул:

– Так, вы двое, – он поочередно показал пальцем на опричников, – прекратить выполнять погрузку! Немедленно!

Бойцы, отличающиеся только мебельными габаритами и молодецкой силушкой, но никак не умом, разве что задним, поняли приказ по-своему. Они тут же разжали руки и тело с грохотом рухнуло на землю. Сотник опять выругался.

Через десять минут, благополучно (с матами, угрозой увольнения и обоснованной агрессией со стороны начальства) опричники таки смогли погрузить Костина в один из самодвижущихся экипажей, и мы двинулись в сторону города. Я полуспал-полудремал в мерно покачивающийся на русской дороге карете, а спереди и сзади ехали два опричных экипажа, эдакий импровизированный кортеж. Из открытого окна дул приятный свежий утренний ветерок, на левом плече спала Люба Смолина, уже надевшая на себя выкупленные мной украшения. Я думал. О перспективах жизни в этом княжестве… Мире вообще… Сейчас вот приедем, допросим Костина (когда он очнётся), получим полное признание во всех грехах и всё – дело можно закрывать. Но что-то меня беспокоило…

Не помню, сколько прошло времени, но карета остановилась. Я выглянул в окно и увидел довольное лицо Мартына:

– Приехали, начальник!

– Не ори, – строго шепнул я, и указал на спящую девушку.

– Понял. Что прикажешь делать?

Размяв виски, от начинающей болеть головы (настойка от опьянения – это хорошо, но её время действия, похоже, заканчивается) и медленно и так же шёпотом выдал приказы: