Дороги, которые нас выбирают

Кат – это был наркотик. Алкоголь в стране был запрещен, употреблять его считалось большим грехом. Кат был разрешен. Это были небольшие листочки кустарника, и их жевали. Кустарник рос где-то далеко в горах. Это была целая индустрия, которая функционировала как часы. Кат выращивали далеко в горах, срезали, перевозили, паковали, продавали и жевали. Кат перевозили на арбах, и ни один листочек не должен был упасть в дорожную пыль. Торговцы с любовью связывали веточки в пучки и бережно сбрызгивали их водой, чтобы они не завяли под лучами жгучего полуденного солнца. Все это делалось с такой страстью, с такой любовью, с таким увлечением, в отличие от всего остального, что происходило в городе. Все остальное делалось лениво, медленно, неохотно и безразлично.

Иногда Иса думал о том, что если всю эту огромную энергию, которую забирал себе кат, направить на что-нибудь другое, то их город стал бы самым богатым и процветающим городом мира.

Кат начинали жевать с самого утра. Вначале люди приходили от него в хорошее настроение, становились веселыми, доброжелательными, они чувствовали прилив сил и энергии. После полудня настроение резко менялось, люди становились злыми и раздражительными, их глаза наливались кровью, они спорили по любому поводу, казалось, были готовы убить друг друга из-за любой мелочи. К вечеру все менялось: люди сидели в полной прострации вдоль дороги, по их подбородкам текли струйки зеленой жижи, они ни на что больше не реагировали и потом медленно разбредались по домам, для того чтобы на следующий день начать все сначала.

Так продолжалось день за днем, месяц за месяцем, год за годом. Спасения от этого не было. Рано или поздно кат начинали жевать все. Единственным спасением было бежать отсюда.

Но не все, что было и происходило в городе, вызывало у Исы грусть и раздражение. Было там и то, что он любил, то, что доставляло ему радость, то, что составляло смысл и надежду всей его жизни.

Это была школа. Утром, когда Иса просыпался и открывал глаза, первое, что он видел, был земляной пол, старый покосившийся фанерный шкаф, грязные занавески на окнах, по которым ползали огромные черные мухи. Иногда в углу пробегала старая облезлая крыса, и тогда Исе хотелось опять закрыть глаза и больше никогда их не открывать, но в этот момент он всегда вспоминал, что сегодня пойдет в школу, и сразу становилось легче на душе.

Это была обычная небольшая школа при мечети. В школу ходили только мальчишки. Девчонок учить никто и не помышлял, их выдавали замуж, и этим все их проблемы были решены. Главное, чему учили в школе, был Коран, но еще учили читать, писать, считать.

Иса учился легко, у него была светлая голова и хорошая память. Но самым важным для него в школе был Учитель.

Учитель давно заметил этого мальчика. Он был другим. У него были глаза. Глаза, в которых была глубокая печаль, которые, казалось, искали ответ на главный вопрос и не находили его.

Другие мальчишки приходили, сидели на уроках и не могли дождаться их конца. После занятий они быстро разбегались по домам, а Иса оставался сидеть за партой. Он ждал. Он знал, что Учитель будет молча проверять тетради, писать что-то в своих книгах, а потом, когда все закончит, он начнет рассказывать. Ради этого Иса был готов ждать сколько угодно.

Учитель будет рассказывать о других странах, людях и континентах. Но еще он будет спрашивать мнение Исы об этом и внимательно слушать его ответы. Несмотря на разницу в возрасте, образовании и жизненном опыте, Иса чувствовал, что они равны. Больше всего он любил слушать, как Учитель рассказывал о появлении жизни на Земле.

Вначале наша Земля была раскаленным огненным шаром, который, бешено вращаясь, несся в космосе с огромной скоростью. На ее раскаленной до нескольких десятков тысяч градусов поверхности не могло быть ничего живого. Воды на ней тоже быть не могло. Эту раскаленную добела массу мы можем видеть и сегодня, когда где-нибудь происходят извержения вулканов. Она выходит из-под земли на поверхность, как бы напоминая о себе: «Люди, я здесь, я никуда не ушла и всегда могу вернуться, не забывайте, откуда вы родом, мы с вами одной крови».

С другой стороны нашей Вселенной с огромной скоростью неслась гигантская комета. Она состояла из миллиардов тонн льда. Но это не был один кусок льда – это было одно огромное облако, состоящее из мелких кристаллов. Это и спасло нашу Землю.

Если бы они не встретились друг с другом, то жизнь на нашей планете так бы никогда и не появилась. Вероятность их столкновения была настолько ничтожной, что в сравнении с ней возможность выиграть шесть в лото является просто гигантской. Но тем не менее они нашли друг друга. Наша Земля не имела ни малейшего шанса уцелеть после этого столкновения, она должна была развалиться на мелкие кусочки и разлететься в разные стороны. Но, к счастью, этого не произошло. Комета зацепила нашу Землю своим краешком, совсем чуть-чуть, но тем не менее это был удар такой колоссальной силы, что с противоположной стороны Земли от нее оторвалась значительная часть, которая стала нашим спутником Луной. Кристаллы льда окутали нашу планету, они ее охладили и сами превратились в океан. Но это не был плавный и мирный процесс превращения раскаленной массы в мирную и уютную планету. Это был чудовищный взрыв, небо смешалось с землей, гигантские массы расплавленного камня вставали на дыбы и неслись с огромной скоростью, сталкиваясь на ходу с кристаллами льда, застывая и превращаясь в будущие горы.

Удар кометы пришелся примерно туда, где сегодня находится Тихий океан, а с другой стороны Земли, откуда отделилась Луна, вылез гигантский материк, который люди назовут позднее Гондваной. Его можно увидеть и сегодня, если вырезать из географической карты все материки и сложить их вместе.

Удар был такой силы, что движение массы в направлении удара очень медленно продолжалось потом в течение тысячелетий, что и привело к расколу Гондваны и образованию материков. Возникшие расколы тут же заполнялись водой. Так образовались Атлантический и Индийский океаны, Средиземное и Красное моря.

Но это было еще не самое важное, что происходило в этот момент. Иса с жадностью слушал Учителя, но в его голове уже было множество вопросов. Ведь это же противоречит тому, что нашу Землю создал бог. Учитель, казалось, слышал этот немой вопрос и отвечал на него.

В разных странах мира люди верят в разных богов, существует множество религий. На самом деле религия – это только способ веры во Всевышнего, и он у каждого свой. Бог же, конечно, только один. Он не знает границ между людьми, и для него мы все его дети. Но если взглянуть еще шире, то не может быть своего бога у каждой планеты, звезды, галактики. Бог может быть только один, и его владения простираются на весь наш Универсум. Если он решил создать нашу планету и жизнь на ней, то на то была его воля, и он направил безжизненную раскаленную планету и живительную влагу навстречу друг другу.

Глава 2. Борис

Борис стоял на самом верху знаменитой лестницы, круто спускающейся к морю. Это был его последний день в этом городе. Завтра он с родителями уезжал в Америку.

Все пацаны жутко ему завидовали. Шел семидесятый год, и моряки-загранщики привозили из-за кордона гипюр, кримплен и мохер. На этом делали большие деньги. Но мальчишек интересовало другое. Нейлоновые водолазки и шуршащие плащи-болоньи. Их привозили из Италии, куда заходили почти все суда на обратном пути домой. Они стоили недешево, но если поднапрячься и подкопить денег, то можно было себе позволить даже это.

Но было еще кое-что, чего не мог себе позволить никто. Это были американские джинсы. Их покупали только для себя те моряки, у которых не было семей и кому не надо было везти подарки многочисленным родственникам. Никто не понимал, почему хлопчатобумажные, покрашенные индиго штаны стоили почти месячную зарплату инженера.

Поехать в Америку означало автоматически получить доступ к источнику: там в джинсах ходили все, включая безработных. Вообще с этими безработными было все совершенно непонятно. Они ездили на больших машинах, имели квартиры, носили джинсы, курили «Мальборо» и при этом еще и жевали жвачку. Как это все можно было себе позволить на пособие по безработице, было совершенно непонятно. Но факт был налицо.

Не все приезжающие в Америку становились сразу же миллионерами, но социальное пособие гарантировалось всем без исключения.

Эти радужные перспективы делали Бориса в глазах его друзей чем-то вроде небожителя. От одной мысли, что когда-нибудь он приедет в город своего детства, сойдет с трапа корабля, одетый в джинсы и плащ-болонью, с сигаретой «Мальборо» в зубах, захватывало дух.

Джинсы были не просто статусным символом, джинсы были намного большим – они были пропуском в рай. В джинсах пускали без очереди в рестораны, на танцы. Но самое главное – на владельцев джинсов на улицах оборачивались девчонки, их взгляд затуманивался, и они были согласны на все, даже на свидание.

Детство Бориса прошло в этом большом южном городе, который вдохновлял на творчество многих известных поэтов, писателей и художников. Все они писали о том, что это особенный и необычный город. Сам Борис этого не чувствовал. Он здесь родился, рос, и это был просто его город, другого он не знал. Даже в отпуск они с родителями никуда не ездили. Обычно все ездили в отпуск на море, им же ехать было никуда не надо – они на море жили.

Для Бориса город состоял из двух частей. Одна часть – это были улицы и дома, а вторая – море. И если первая часть как бы не имела для него большого значения – он там просто жил, то значение второй, морской, части невозможно было переоценить.

С морем было связано все свободное время, то есть большая и лучшая часть его жизни. В море можно было купаться, сдирать с камней мидии, собирать ракушки рапаны, ловить бычков и сардин. Из мидий варили плов, бычков и сардин жарили, солили и вялили на солнце. Но важнее всего были рапаны – их чистили и продавали туристам. Это было жутко опасно, потому что называлось частным предпринимательством и могли привлечь. Если бы об этом узнали родители, то они бы его убили.

А еще иногда на море приходили девчонки из соседней школы, и среди них была одна, от одного взгляда на которую у Бориса перехватывало дыхание. Иногда он встречался с ней глазами, и тогда ему казалось, что она к нему неравнодушна. Подойти к ней и заговорить было запланировано на следующий год, когда он перейдет в восьмой класс.

В школе Борис учился так себе. Ему нравилось решать задачи по математике и физике. Однажды он даже занял на городской олимпиаде по математике одно из призовых мест. К остальным предметам он был равнодушен.

Семья Бориса была довольно благополучной. Отец работал инженером на судоремонтном заводе, мама – бухгалтером в строительном управлении. Семья получила от завода двухкомнатную квартиру и небольшой садовый участок недалеко от моря. В этом городе все решали связи. Родители были знакомы с половиной города. С кем-то они учились в школе, с кем-то – в институте, с кем-то вместе работали. А еще были родственники, друзья родственников, друзья друзей. Практически каждый день по пути на работу, а потом домой, они кого-нибудь встречали и потом долго обсуждали между собой, что у кого произошло. События были самые разные. К числу событий не очень значительных относилось, как ни странно, рождение детей и смерть стариков. Более важными событиями были поступление детей в институты, получение квартир и покупка машин. Дело было в том, что это происходило один раз в жизни. Большинство людей заканчивали один институт в жизни, получив квартиру от предприятия, жили в ней до конца своих дней, а если удавалось скопить на машину и купить ее по спущенной сверху разнарядке, то ездили на ней всю оставшуюся жизнь.

Но еще были новости, которые производили эффект разорвавшейся бомбы. Это было неожиданное назначение знакомых на какую-нибудь высокую должность, перевод на работу в столицу, заграничная командировка или отъезд за кордон на постоянное место жительства. Эти события одним махом меняли жизнь человека в лучшую сторону.

Эти счастливчики в одно мгновение перемещались в высшее сословие. Это можно было сравнить с присвоением дворянства в прошлом веке. Быть дворянином в советское время означало регулярно получать дефицитные продукты по ценам тридцать седьмого года, бесплатно отхватить трех-, а иногда даже четырехкомнатную квартиру в престижном районе. Кроме этого, полагалась служебная «Волга» с шофером, который одновременно выполнял функции слуги. Летом это были еще две бесплатные путевки в правительственный дом отдыха или санаторий в Крыму. После того как люди перемещались в этот высший слой, они менялись. Они начинали говорить, думать и даже двигаться как-то по-другому. Они излучали собой абсолютную уверенность в счастливом будущем, ожидающем их самих, а также их близких.

Но все-таки даже не эти сладкие привилегии были решающими. Ведь все это, или почти все, в конце концов, можно было купить за деньги. Большие деньги можно было заработать в торговле или в море. Избранные, поднявшиеся на олимп, автоматически получали самое главное – связи. Они начинали вращаться среди сильных мира сего и могли решить любой жизненно важный вопрос.

Каждый житель города втайне мечтал стать героем такой новости, но при этом большинство знало, что этого никогда не произойдет. Не был исключением и папа Бориса. Он знал, что большая должность в этом мире ему не угрожает. Дело было в том, что каждому подобному назначению предшествовала проверка органами. Здесь была одна проблема. В истории семьи было одно темное пятно, или, выражаясь фигурально, в подвале был зарыт труп.

Дедушка Бориса имел несчастье в своей далекой молодости, на заре советской власти, короткое время повоевать в армии Врангеля. Очень скоро он перешел на другую сторону и воевал до конца Гражданской уже в Красной армии. Потом была Отечественная. Дед ушел добровольцем. Начал войну рядовым, храбро воевал, был ранен, закончил офицером. На фронте вступил в партию. После войны вернулся домой и продолжил службу экономистом в тресте. Через пару лет встал вопрос о назначении деда на высокую должность. Как всегда, этому предшествовала проверка органами. В результате проверки вопрос о высокой должности отпал сам по себе, а деда вышибли из партии с формулировкой: «За сокрытие фактов биографии». Таким образом, вопрос о высоких должностях на пару поколений вперед в семье Бориса был решен окончательно и бесповоротно. С этой стороны никому и ничего не угрожало.

Оставалась надежда на длительную заграничную командировку. Вообще загранкомандировка была чем-то из ряда вон выходящим. Она позволяла за два или три года совершенно легально обеспечить семью на всю оставшуюся жизнь.

Виной всему была жутко загадочная и до боли привлекательная система оплаты. Зарплату начисляли в валюте, теоретически для того, чтобы человек мог жить. Есть, пить, что-то покупать. Главной задачей для всех было свести эти расходы к минимуму, а еще лучше – к нулю. Поэтому состояние крайнего истощения и связанные с ним голодные обмороки были отнюдь не редкостью среди советских специалистов за рубежом.

Не миновала чаша сия и многих, ставших известными позднее, капитанов российского бизнеса и политики. Так, будущий шеф одного из крупнейших нефтяных концернов Мечин и его друг бизнесмен Гут спаслись от голодной смерти, трудясь в Мозамбике, только благодаря дружбе с ребятами, работавшими по линии Министерства рыбного хозяйства. Дружба с ними давала большие преимущества. В порт регулярно заходили рыболовные суда и базы. Доступ на них был возможен только для работников системы рыбфлота. На этих кораблях, имея друзей, можно было получить рыбу в неограниченном количестве. Кроме того, можно было достать продукты питания: масло, тушенку, сгущенку и многое другое. Взамен рыбаки охотно брали дешевый местный ром, а иногда и просто спирт, купленный в аптеке. Спирт в аптеке не стоил практически ничего, при условии, что покупатель приходил со своей бутылкой. Иногда темнокожие аптекари, виновато пряча глаза, интересовались: зачем русские покупают медицинский спирт в таких количествах. Услышав в ответ, что для питья, смеялись и недоверчиво трясли головами – поверить в это было выше их сил.

Когда заканчивалась загранкомандировка и на счете накапливалась приличная сумма, начиналось самое интересное. По какому-то совершенно фантастическому курсу эти деньги банк менял на сертификаты. В магазинах «Березка» на них можно было купить импортную одежду, японские магнитофоны, меховые шубы и пыжиковые шапки, одним словом, все то, что обычному советскому человеку было совершенно недоступно. Эти сертификаты можно также продать за обычные деревянные рубли по курсу один к двум и безбедно прожить несколько лет.

Уже только этого, самого по себе, было бы вполне достаточно для полного счастья. Но это было еще не все. Самое главное было то, что за эти сертификаты можно было купить машину, квартиру, мебель, и все без очереди. Это совершенно не укладывалось в голове нормального человека. То, о чем люди мечтали годами, стоя в очередях, отмечаясь, копя деньги, отказывая себе во всем, кому-то преподносилось на блюдечке, да еще и с голубой каемочкой.

Папа Бориса втайне мечтал о такой командировке. Казалось бы, все предпосылки для этого были налицо. Папа был хорошим специалистом по ремонту кораблей. Многие развивающиеся страны охотно брали советские корабли в подарок, а, как известно, доставшееся даром особо не берегут. Поэтому ремонтировать было что, и специалистов с папиного завода регулярно отправляли в эти командировки. Более того, обязательным условием для этого было членство в партии, а папа, несмотря на свою национальность, как ни странно, в ней состоял. Произошло это в армии, где папа оказался, не поступив в первый год после окончания школы в институт.

Дед запретил хлопотать об отсрочке, сказав, что настоящий мужчина в их семье должен отслужить в армии. Дало о себе знать героическое красноармейское прошлое. Отец попал в стройбат, где среди таджиков и узбеков оказался практически единственным грамотным человеком, умеющим читать и писать. По этой причине командир практически сразу же назначил его комсоргом. А когда через год пришла разнарядка и нужно было срочно принять в партию одного рядового солдата, то, кроме папы, кандидатур не было.

Казалось бы, папа подходил на эту роль по всем показателям, если бы не одно НО. Кандидатов для загранкомандировок тоже проверяли органы. Критерии, однако, были не такие строгие, как для дипломатов и торговых работников, уезжающих в западные страны, потому что, в отличие от них, специалистам в развивающихся странах приходилось работать, а не сидеть в посольских кабинетах с кондиционером. Скорее всего, папа прошел бы и этот отбор, но была одна загвоздка, которая сводила на нет все папины усилия.

Виноват в очередной раз оказался дедушка, вернее, его родители. Когда-то, на заре двадцатого века, у них родился сын, и ему дали имя. Тогда еще никто не слышал о пятой графе, о врачах-вредителях, об арабо-израильском конфликте и о загранкомандировках. Мама хотела назвать мальчика Иосифом, но папа был против. Будущего Бориного дедушку назвали Израилем.

Все дело было в том, что специалистов с папиного завода посылали исключительно в мусульманские страны Ближнего Востока, и несмотря на то что папа по паспорту был украинцем, шансов получить въездную визу в посольствах этих стран у него практически не было.

Оставалась только слабая надежда на то, что когда-то придет разнарядка для работы в какой-нибудь далекой африканской, не мусульманской, стране.

Можно было изменить имя, фамилию, даже национальность. Отчество изменить было нельзя. Для этого дедушка должен был вначале поменять свое имя, чего никто из членов семьи ему даже предложить бы не осмелился.

Не всегда папа приходил с работы с хорошими новостями. Иногда он возвращался домой в плохом настроении. Это означало, что у кого-то что-то произошло или у папы на работе были неприятности. Что касалось друзей и знакомых, то они могли заболеть, их могли понизить в должности или посадить.