Я застрял в зубах у великана

– Ай, говори уже быстро, да к трапезе пора преступать.

– Нынче отправился «великан»…

– В кавычках?

– В кавычках, ваше сиятельство. Отправился, значит, Добрыня со своей бабкой Аллой в сказочный лес. А лесная поляна-то пустая. Ночь искали избушку, под утро всё-таки разыскали.

– Где была?

– За гусями на юг побежала.

– Не набегается всё, окаянная.

– На этом официальная часть доклада заканчивается. Рассмотрим второстепенные вопросы.

– Какие это ещё второстепенные?

– А те, что о дочке вашей.

– Полцарства, значит, захотел?

– Угу…

– А вот тебе целый кукиш! – разозлившись, король показал Кощею дулю.

– Пора бы уже о наследниках подумать, до лысины дожил, а всё дурью маешься.

– Мне зять нужен здоровый, молодой, богатый!

– А я тебе чем не пригож?

– Худой, старый и… и… и… Простываешь ещё постоянно!

– Ага! Простываю, значит! В следующий раз сам за газетками ездить будешь!

– Не положено мне, королю, и за газетками ездить, вишь, ещё чего удумал, владыке Лукоморьево по электричкам мотаться.

– ЦСКА – «Спартак»! Центральное дерби.

– Купил?

– Купить-то купил, только вот не знаю теперь, что с этим выпуском делать. Алла просила на растопку прочитанное, холодно в избушке-то по ночам.

– Я тебе ща дам на растопку, а ну давай сюды! – король слез со своего царского престола, больше походившего на обыкновенный табурет, и, приблизившись к Кощею, схватил того за грудки.

– Отдавай, кому говорят, иначе хуже будет! – из-за тряски газета, спрятанная за пазухой Бессмертнова, выпала на пол.

– Сим-салябим-ахаляй-махаляй.

– А вот, значит, как ты заговорил!

Газета свернулась, словно оригами, и, превратившись в голубя, стремительно вылетела в форточку. Раздосадованный король, махнув рукой, присел на свой табурет.

– В какой сказке это видано, чтобы своему королю перечили! Разве что в тридевятой…

– Точно, в тридевятой! – вторил Кощей.

– Эх, была не была. Отдам дочку за того, кто разбудит великанов! Разбудишь – бери!

Бумажный голубь вернулся, влетев в ту же самую открытую форточку, и, покружив недолго над потолком, он плавно опустился в руки короля.

– Такс, – развернув оригами, король прочёл вслух написанное на первой странице «Советского спорта». – ЦСКА не смог удержать достигнутое преимущество в первом тайме в один забитый мяч, и уже на добавленных минутах второго тайма спартаковцы сравняли счёт, в равной борьбе была зафиксирована боевая ничья – один-один.

– Ничего, ничего, вот в следующем туре точно вас обгоним.

– Надежда умирает последней, – с иронией в голосе произнёс Бессмертнов.

– Ты, Кощей, не препирайся, поди лучше великанов разбуди, а то над нашим Лукоморьевым вся сказка уже потешается. Раньше хоть великаны всех отпугивали, а теперь даже гномы с тридевятого к нам без приглашения заходят, парады устраивают. Мне-то чего, я старый, а вот вам, молодым, жить да жить ещё.

– Ну, гномов я и сам не очень-то уважаю…

– А кто их, скажи мне, в нормальных-то сказках уважает, Белоснежка разве что.

– Ты ещё Гарри Потера вспомни.

– Хорош, хорош. Глашатай, глашатай!

– Да здесь я, ваше величество, – вдруг откуда ни возьмись появился перед ними Золотой Петушок.

– Вот что, пернатый друг, объявляй, что от дня сегодняшнего, вечера завтрашнего, утра мудрого будет тот мужем принцессы сказочной и хозяином половины королевства моего, кто сумеет разбудить великанов, спящих уже тысячу лет. Указ мой таков!

Глава пятая

В гостях у сказки

Добрыня проснулся от слишком сильного печного жара, хотя было самое утро и рассвет только-только начинал пробиваться сквозь оконные занавески, в избушке к этому времени хозяйки уже не было. Несмотря на отсутствие Яги, метла сама по себе подметала пол, еда сама по себе готовилась, а самовар сам по себе растопился.

– Вот так волшебство, ещё бы сюда компьютер и интернет, – подумал Звенигорошек.

– Эх, тоска, – произнёс он вслух, как тут же в дверь постучались.

– Какого лешего тут носит…

– Лешего, – послышался за дверью голос незнакомца.

– Баба Яга сказала, что открывать не велено никому, а особенно Лешему!

– Пахнет чаем зелёным и мятой душистой. Ты в гостях у сказки, а не мы у тебя, – обиделся незнакомец, представившийся Лешим.