Канин-Шойна. Воспоминания

В малую воду идти по твердому песчаному грунту было одно удовольствие. Иди себе, любуйся голубизной моря и неба, всплесками волн. Думай о своем, ноги сами тебя ведут. Можно идти было даже с закрытыми глазами, запнуться не за что, поверхность берега ровная, как стекло.

Первая небольшая водная преграда возникает в как раз у “Речки”. Растекаясь довольно широкими, но мелкими потоками убегает в море тундровая вода.

Поверхность тундры несколько выше уровня моря и скопившиеся воды многочисленных тундровых озер находят себе здесь путь в море.

“Колюшки”, мальки рыб, имеющие острый верхний плавничок, многочисленными стайками носились в этих потоках воды. Дети любили их вылавливать и просто для интереса приносили в банках домой.

Под “Речкой” у детей и взрослых называлось это место, но только не на самом берегу, а чуть вглубь тундры, куда приводил нас этот поток воды. От берега метров сто, может чуть больше.

Небольшое образовавшееся озеро, глубина которого позволяла здесь в жаркую погоду купаться и детям, и взрослым. Со стороны тундры у самого озера довольно высокая песчаная сопка. Любимое занятие детворы – сбежать или скатиться с этой сопки прямо в воду.

Когда ходили в тундру по ягоды и грибы, особенно в жаркую погоду, обязательно останавливались “У речки” посидеть, отдохнуть, искупаться. Глядишь, оставшиеся три километра пути до поселка с полным ведерком морошки за плечами уже казались не такими и длинными.

В хорошую жаркую погоду было ощущение, что ты не на Крайнем Севере, а на юге. Рядом плещется море, кричат чайки, светит солнышко. Часто в синих волнах моря, в нескольких сотнях метров от берега, можно было наблюдать всплывающие белые спины белух, белых дельфинов. Кромкой моря летали многочисленные стаи уток и другой птицы.

Портил все дело, взявшийся бог знает, откуда вдруг, ветер, чаще холодный, заставляющий людей вспомнить, что дома будет, пожалуй, теплее и лучше.

Довольные и отдохнувшие возвращались они в поселок. Расстояние здесь не играло роли, наоборот тундра, море оставляли только приятные воспоминания от общения с природой.

Танцевальная площадка

В пятидесятых годах прошлого столетия в поселке Шойна, что на полуострове Канин, у Белого моря, кипела жизнь. Люди умели, и трудиться с отдачей и отдыхать с удовольствием.

Центром культурного досуга был “Клуб рыбников”, как он тогда назывался. Но речь пойдет не о клубе и не о том, как там отдыхали люди, чем были заняты.

Я хочу поделиться своими, еще детскими воспоминаниями о танцевальной площадке, которая была построена возле клуба, на песчаном угоре, если так можно сказать, у реки. Площадка эта имела довольно солидные размеры и невысокие перила по периметру.

В погожий летний вечер, люди, уставшие после тяжелого трудового дня, старались весело и интересно отдохнуть. После вечернего киносеанса в клубе на площадке начинала звучать, доносившая из репродуктора музыка.

Задушевные песни и танцевальные мелодии были слышны по всему поселку. Музыка зазывала молодежь и всех желающих на танцы. Дети такого случая тоже не могли пропустить. Еще загодя, до начала танцев, они оккупировали площадку и резвились на ней, кто как мог. Любимым занятием детей нашего возраста было покатать обруч (кольцо) от старых, отслуживших свой век бочек, в которые ранее затаривали рыбу на базах. Из толстой проволоки делали приспособление с крючком на конце, с помощью которого и катали эти обручи.

Пока площадка была пуста от людей, катали обручи по площадке. А когда собирался народ и начинались танцы, уходили с обручами на мостки или на берег реки. По сухому песку катать эти обручи было тяжеловато.

К клубу, на танцевальную площадку собирался почти весь поселок. Приходили свободные от смены сезонные рабочие, которых на летний период для обработки рыбы много привозили с Архангельска. Приходили “ботовщики”, команды стоящих на рейде судов. Приезжали военнослужащие из воинских частей. Сама площадка и вся прилегающая к ней территория возле клуба к началу танцев были заполнены людьми.

Было интересно и весело наблюдать за всем происходящим. На площадке танцующие, вокруг площадки, плотным кольцом зрители. На мостках и на берегу просто гуляющие люди. Рядом берег реки. Многочисленные, стоящие на якорях рыболовецкие и грузовые суда создавали картину, которую можно увидеть разве, что в крупном морском порту. Летом солнце не заходит за горизонт и всю ночь светло. Рядом вторая база, где круглосуточно шла разгрузка судов и выполнялись работы по обработке и затариванию рыбы.

Воодушевленные общей атмосферой праздника в поселке, набегавшиеся до усталости дети постепенно расходились по домам. Уходил и я. Правда из окна своего дома, откуда площадка была хорошо видна, еще долго смотрел за происходящими там событиями.

А ночью все равно проснешься, приходила сестра, которая работала заведующей клубом. Раньше, пока закончатся танцы, не уйдешь. И клуб нужно закрыть и аппаратуру музыкальную убрать. Сквозь сон слышишь рассказы сестры, поджидавшей ее возвращения домой матери, о том, как прошли танцы. Чаще танцы заканчивались спокойно, но и любителей показать свою молодецкую удаль было не мало. Были случаи и групповых драк, когда что-то не могли поделить местная молодежь с “ботовщиками” или с военными.

На поселок был один милиционер Яков Тимофеевич Поташев, которого в поселке и побаивались и уважали. Фронтовик знал прекрасно свое дело и ответственно его выполнял. Были у него помощники и среди жителей поселка.

Сейчас это место пустынно. Даже здания клуба нет. Что делает время? Прошло то, каких-то полвека. Нет людей, нет строений, а воспоминания остались.

Детский взгляд из окна

К 85 – летию Шоинского сельского Совета.

Заполярье. Полуостров Канин. Рыбацкий поселок Шойна. Пятидесятые годы. Мне лет десять. Дом, в котором жила наша семья в сороковых – семидесятых годах, располагался в центре поселка.

Кроме радио и книг в те далекие годы дома других источников информации не было. Небольшое окно деревянного северного домика заменяло нам экран телевизора. Двойные рамы окна были изготовлены местными умельцами плотниками. Зимой стекла промерзали, и толстый слой льда был даже на внутренней части. Увидеть что-то снаружи тогда и в окно было невозможно. Приходилось пальцами отогревать стекло, чтобы образовался маленький просвет в виде кружочка наружу.

Мне интересно было наблюдать из окна нашего дома за происходящим на улице. Жизнь в поселке в те годы кипела. И людей было много, и рыбокомбинат работал. Окно выходило на северную сторону. Впереди, метрах в двухстах от дома, строения “второй базы”, река с видневшимися мачтами многочисленных мотоботов.

К причалу “второй базы”, в как раз напротив нашего дома, причаливал, приходивший с Архангельска, пароход “Канин”. Была хорошо видна его большая труба, из которой вырывались клубы черного дыма.

Рядом с домом песчаная горка (позднее названная Гудаевской). С этой горки шоинская  детвора любила зимой покататься на лыжах.

Из окна, по правую сторону, было видно здание Шоинского рыбкоопа, чуть поближе к реке магазин с высоким крыльцом. Пристройки тогда у него не было. Еще ближе к реке, напротив нашего дома, стояло здание детских яслей. Там, где ныне стоит здание сельского Совета был пустырь.

Строительство двухэтажного здания, где размещается сельский Совет, можно сказать, происходило на моих глазах. Хочешь, не хочешь, а все равно, выглянув в окно, увидишь.

Строилось оно примерно в те же годы, как и двухэтажная школа. Наблюдать за строительством большого двухэтажного здания мне было интересно. Для маленького поселка строительство нового двухэтажного дома – событие.

Будучи еще детьми, мы бегали по построенному фундаменту здания, играли. Людей в Шойне было много, детей тоже. Для нас в те далекие годы это строящееся здание олицетворяло что-то очень важное, государственное …

Жизнь в Шойне с 1948 по 1984 год оставила воспоминания.

В пятидесятых годах председателем исполкома Шоинского сельского Совета депутатов трудящихся был Дмитров Николай Иванович. С октября 1954 года по ноябрь 1957 года секретарем исполкома был мой старший брат Гудаев Валерьян Васильевич. Вот кто был председателем до Дмитрова и где располагался исполком, сказать не могу. Пытался вспомнить имя и отчество Дмитрова и тоже не смог.

Не так давно просматривая документы по ветеранам, участникам Отечественной войны, в одном из документов увидел запись. “Коткин Павел Гаврилович – секретарь Шоинского сельского Совета член ВКП(б) участник войны, инвалид”. Документ датирован 20 февраля 1950 года.

Запомнился такой курьезный случай из детства. Брат пришел с работы и рассказал, что Дмитров ходил в тундру и принес оттуда какую-то странную штуку. Она лежит около сельского Совета. Тогда в поселке люди задавались с опаской вопросом “ Не бомба ли это?”. По всей видимости, это была первая находка одной из частей падающей ракеты, запущенной с космодрома “ Плесецк”.

Долгие годы после Дмитрова Николая Ивановича на посту председателя Шоинского сельского Совета работала Фролова Марфа Артемьевна. Энергичная женщина, умела спросить с каждого и любого руководителя поставить на место. Иногда руководителю, подчиненный которого пытался оправдаться фразой “Так Марфа сказала” приходилось напоминать “Так кто директор. Я или Марфа”. Уважали Марфу Артемьевну в поселке вполне заслуженно. Она была требовательна, но справедлива. Не было в поселке дела, где бы она не участвовала. Заботой Марфы Артемьевны была жизнь каждого жителя.

С середины семидесятых годов пост председателя сельского Совета занял Широкий Евгений Егорович. В начале восьмидесятых его сменил Сопочкин Александр Аркадьевич.

Бессменным секретарем исполкома в шестидесятых – восьмидесятых годах была Богдашина Елена Дмитриевна.

Мое участие в работе сельсовета началось сразу после возвращения с армии. Первое удостоверение об избрании депутатом в 1969 году мне вручала Фролова Марфа Артемьевна. В 1977 и 1980 годах – Широкий Евгений Егорович. В 1982 году – Сопочкин Александр Аркадьевич. Сессии, исполкомы, проверки, отчеты …

Вся жизнь поселка в эти годы проходила у меня на глазах. Активными помощниками в работе сельского Совета были руководители организаций и предприятий поселка. В период моей депутатской работы это: Римских Леонид Григорьевич, Широкий Федор Семенович, Коткина Серафима Яковлевна, Христенко Зося Васильевна и многие другие.

Я и мезенец и ненец

К такому заключению пришел не так давно, занимаясь воспоминаниями из своей жизни. Мезенец, как говорят по крови, а ненец – по жизни.

И дело здесь не в национальностях. Неважно русский ты, ненец или какой, другой национальности.

Есть, наверное, люди, которые хлопая себя в грудь, говорят: «Я чистокровно русский”. Ой, ли? Попробуй, разберись сегодня. Загадки наших родовых корней настолько запутаны, что разобраться в них порой вообще невозможно.

Я тоже вроде бы по национальности русский. Хотя и это еще, как говорится:” Бабушка надвое сказала”. Вот именно бабушка по матери. Фамилия у бабушки явно нерусская – Миллер? Фамилия отца, Гудаев, тоже не похожа на русскую фамилию. Такие фамилии больше подходят для народов Северного Кавказа (осетинского, чеченского, ингушского). Правда, девичья фамилия матери наверняка русская, поморская – Малыгина. Нет, кровное родство мезенцев и ненцев конечно тоже есть. Оно и не может не быть за многовековую историю соседского проживания.

И у меня есть двоюродная племянница, талантливая журналистка, которой я всегда гордился и горжусь. Мать ненка, отец русский. Мало ли таких?

Но, я здесь о другом. Мезенские поморы испокон века плавали на полуостров Канин рыбачить и промышлять зверя. Ненцы каждый год на зиму кочевали с полуострова Канин в Мезенские леса. Продолжается это и до сих пор. Столетия, проживая в соседстве, общаясь и те и другие, переняли для себя немало друг от друга.