Трамвай

Уже без особого интереса он проглядел еще несколько страниц, и вдруг с изумлением прочитал: «Горелов В.В. рабочий. 203…». Это что же, мама все-таки общалась с отцом, с которым они развелись, когда Паша был совсем еще маленьким? Он вспомнил крупного лысеющего мужчину, который вроде бы даже брал его на руки и кажется, ездил с ним в зоопарк. Или нет. Во всяком случае, номер – вот он, перед глазами. Бери и звони. После Аделаиды хуже точно уже не будет.

Он снова взял трубку и начал нажимать кнопки, стараясь на этот раз ни о чем не думать и не надеяться. Не получится – и ладно. Может, отец там и не работает давно. Или он какой-нибудь слесарь-алкаш, которого самого содержать нужно…

На этот раз ответили сразу, женский голос, низкий и хрипловатый:

– ТОО «Вектор», слушаю вас!

– Здравствуйте, можно Горелова Владимира Владимировича к телефону? – все же дрогнувшим голосом спросил он.

– Владимир Владимирович сейчас занят, как Вас представить?

– Я Павел Горелов, его сын…

– Павлик?! Надо же, такой взрослый голос! Сейчас я вас соединю.

«Кто это? Откуда она меня знает?»

И тут же – мужской голос, словно всплывший из детских воспоминаний:

– Алло? Павлик? Здравствуй, сынок. Твоя мама уехала, и ты решил мне позвонить? Правильно сделал.

– Здравствуй… папа. Можно мне с тобой поговорить?

– Конечно, сынок. Хочешь, подъезжай ко мне в офис. Это в центре. – и он назвал адрес буквально в паре минут ходьбы от Кремля.

– Хорошо, через полчаса – нормально? Я выезжаю!

Быстро надев на себя то немногое, что могло называться приличной одеждой – пиджак с выпускного вечера и брюки, Паша выскочил на улицу и побежал к метро. Отец, которого он не видел больше десяти лет, ждет его в офисе. У него есть секретарша, он не последний человек в фирме, и он ждет его, Пашу! И чего только мать никогда не желала даже говорить о нем?

На «Арбатской» он взбежал по эскалатору вверх и пошел по Воздвиженке, читая названия переулков. А, вот оно, то, что надо! Старинный дом, некогда жилой, а теперь весь скупленный под офисы. Широкая каменная лестница со ступенями, отполированными за сотню лет до блеска. Дверь, хотя и без вывески, но солидная, с медными цифрами номера. Он позвонил, и замок сразу щелкнул, открываясь.

Немолодая женщина с грубоватым лицом, сидящая за столом с пишущей машинкой и стопками документов там и сям встала ему навстречу, широко улыбаясь:

– Надо же, вырос-то как! Ну, проходи – папа ждет тебя! – и указала на дверь с табличкой «Генеральный директор».

«Да ведь я же ее знаю! Что-то такое, из детства…» – по спине пробежали мурашки.

А отец уже стоял в дверях, протягивая к нему руки и покачивая головой:

– Павлик, надо же! Совсем взрослый сын! Ну проходи же, устраивайся в кресле, рассказывай! Сейчас Любовь Петровна нам чаю принесет. А ты говори, говори! Что делаешь, какой класс закончил? Хотя ты же, наверное, уже не в школе, да?

– Конечно, я её закончил! – немного удивился Паша, – Не могла же мама меня здесь одного в школьном возрасте оставить.

– Ну да, ну да. Так что же ты делаешь? В институте учишься?

– Нет, папа. Как бы тебе сказать…

Паша обвел взглядом обшитый дубовыми панелями кабинет, кожаную мебель вокруг монументального стола, тряхнул головой и начал рассказ об их бизнесе с Костиком, планах, неудачном поступлении в МИИТ. Папа слушал внимательно, кивал головой, потом начал хмуриться, когда Паша перешел к событиям последней недели.

Любовь Петровна принесла чай в маленьких чашках, и папа задумчиво сделал большой глоток.

– Ну что же, я рад, что ты больше этим не занимаешься. С бандитами связываться – последнее потеряешь, а то и жизнь заодно. Теперь тебе надо выбрать другой жизненный путь, правильный.

– Папа, а ты не мог бы мне немного помочь?

– В выборе пути? Спрашивай, я с удовольствием отвечу.

– Нет, я не о том. Нет ли у тебя для меня какой-нибудь работы.

– Работы….

Отец окинул его взглядом, что-то соображая.

– Монтажником на крышу ты явно не полезешь… Ага, есть одна мысль! Ты же вроде бы немецкий язык в школе учил?

Паша неуверенно кивнул. Язык-то он учил, но вот с практикой у него был полный ноль. Если папа сейчас поручит ему переводить на каких-нибудь переговорах, это будет полный провал.

– Вот, смотри! Я тут биржу прикупил. В смысле, не финансовую биржу, а бревна, доски, в общем – пиломатериал. Хочу теперь у немцев современную лесопилку приобрести. Сможешь перевести?

Отец вытащил из стола пачку разноцветных листов толщиной с «Капитал» Карла Маркса. У Паши отлегло от сердца.

– Думаю, что смогу. А сроки, оплата?

– Как закончишь – приезжай. Но не затягивай. Положу тебе сто долларов.

«Так, работы тут примерно на неделю, сто долларов – очень даже нормально!»

Отец нагнулся и выудил из-за стола полиэтиленовый пакет, в котором угадывалась палка копченой колбасы, половина бруска сыра и еще какие-то вкусности.

– Это тебе, чтобы штаны не спадали. В общем – приезжай, звони, не стесняйся. Буду рад.

Попрощавшись с отцом, Паша вышел в приемную, стараясь не выронить разъезжающуюся во все стороны пачку листов с описанием заграничной лесопилки. Любовь Петровна покачала головой и вручила ему большую картонную папку с завязками, куда он смог, наконец, нормально все уложить, даже место осталось.

В отличном настроении он вернулся домой, решив начать работу над переводом прямо сейчас, не откладывая. Жизнь снова стала казаться вполне приемлемой штукой.

Этот же самый день начался у Фила совсем обычно, не предвещая никаких приключений. Так же, как и каждый день, в последние полгода, он завел машину и начал краткий ее осмотр на предмет возможных сюрпризов. В общем-то, делать это было не обязательно, но армейская привычка давала о себе знать, да и старая «четверка», пусть и перебранная им буквально заново, могла изредка выкинуть что-то этакое.

Он уже долил воду в бачок омывателя и захлопнул капот, когда к нему подошел его друг Дима.

– Фил, привет! Говорят, ты стал в английском нормально шарить?

– Привет. Учу понемногу, а что?

– Переведи мне смысл некоторых песен, а? Пацаны всякое говорят, а я реально знать хочу.

– Ну давай, если я их слышал, конечно.

Пять минут ничего не решали, отчего бы человеку не помочь?