– Пузырь какой-нибудь купишь. Это же братаны, а не встреча на высшем уровне в Георгиевском зале Кремля. Подгребай к семи к их подъезду, все вместе и пойдем.
– Пожалуй, да. Приду.
Никаких особых дел на вечер у него не было, так почему бы не повидать старых друзей? Все давно не школьники, живут какой-то своей жизнью, интересно – какой?
Попрощавшись с Пашей и Шуриком, Фил забежал в магазин, где и купил большую бутыль водки «Абсолют», кажется даже не палёной. Во всяком случае, название было написано без ошибок.
До вечера оставалось еще время, так что он не спеша выбрал наименее грязные из двух пар джинсов, погладил самую приличную рубашку и призадумался. Про обед в суматохе дня он как-то забыл, а в холодильнике ничего особенного для перекуса не наблюдалось. А, ладно, что-нибудь в гостях перехватит. Взяв в руки свою видавшую виды гитару, он начал настраивать её, что было не так-то просто ввиду одного сломанного колка, который приходилось крутить пассатижами. Но, рано или поздно, получилось и это. Отложив в сторону камертон, он надел приготовленные рубашку и джинсы, взял пакет с подарочной водкой, закинул гитару за спину и отправился к дому братанов.
Там уже бродил туда-сюда Паша, тоже с каким-то пакетом в руках. Чуть позже появился Шурик, за ним еще несколько знакомых и полузнакомых лиц, и вскоре всей толпой они ввалились в квартиру к братьям Мишке и Гришке.
– Поздравляю, дружище! – произнес Фил, вручая открывшему им Мишке пакет с подарком.
– Спасибо… – Мишка выглядел немного озадаченным, но, тем не менее, обнял его и пригласил к столу.
Там вовсю распоряжался его младший брат, который уже без всяких вопросов определил Филу место и переключился на других гостей, коих прибыло очень много. Кого-то Фил знал, здоровался, обменивался какими-то незначащими словами, других он видел впервые, по-видимому, это были однокурсники кого-то из братьев.
Гомон понемногу стих, к столу проводили последнего запоздавшего гостя, и застолье началось. Кто-то из незнакомцев принялся произносить длинный велеречивый тост, и Фил до того трепавшийся с Мишкиным одноклассником Андреем наконец-то обратил внимание на сервировку стола. Гм… Бутылок было немало, можно сказать, что стол был ими уставлен. Судя по всему, фантазия большинства гостей в области выбора подарков оказалась ничуть не лучше, чем у Фила. Вон, его «Абсолют» в другом конце стола стоит. А перед ним – купленный кем-то виски. Если верить этикетке, конечно. Но проблема была совсем в другом – со жратвой братья явно решили не заморачиваться, выставив одну лишь легкую закуску, так что планы Фила рухнули в один момент.
«Ладно, буду осторожнее с выпивкой, – подумал Фил, – Посижу немного, а потом по дороге домой что-нибудь съедобное в ларьке куплю».
Но тот, кто распоряжался его судьбой, имел на этот вечер совсем другие планы.
Тосты переходили по очереди от одного гостя к другому, все это запивалось виски из пресловутой бутылки, и Фил понял, что он начинает понемногу косеть. Оставалось дождаться перекура и пойти подышать свежим воздухом из окна, а лучше даже на балкон. Поднявшись в свой черед, он произнес короткую речь о дружбе, не проходящей с годами, все снова выпили, и тут вдруг раскрасневшийся Мишка объявил перекур.
Облегченно выдохнув, Фил подошел к окну, в которое вливался теплый воздух летнего вечера. На улице было необычно тихо, лишь откуда-то от киосков у метро доносилась музыка. Небо понемногу начинало переливаться оранжево-зелено-синими красками заката, на которых острой черточкой выделялась на горизонте Останкинская телебашня.
Рядом в комнате разбившиеся на группки гости обсуждали какие-то интересные им темы, к которым Фил не очень-то хотел прислушиваться. Но что-то долетало все равно.
– Пашка, привет! Я слышала, вы в Германию эмигрируете? По еврейской линии, да?
Фил мельком посмотрел на худенькую черноглазую девушку, подошедшую к его другу. Как её, Алла, что ли?
– Ну, не то, чтобы… – Паша попытался сформулировать мысль, что как раз он-то ко всему этому никакого отношения не имеет, но девушка его особо и не слушала:
– И правильно! Я тоже так говорю, нечего в этой рашке делать, уезжать надо! Скоро погромы начнутся, мне одни умные люди сказали! Мы ведь тоже уезжаем, ты в курсе?
– Нет… – замотал головой ошарашенный ее напором Паша.
– Это было так трудно, так трудно, но мы справились! Особенно к бабушке на интервью пристали, ты представляешь? Отчего такая пожилая женщина захотела вдруг уехать, спрашивают. Ну, она как заладила: «Звонят, грозят, убить обещают, звонят, грозят, убить обещают…»
– Вам кто-то угрожал? – отлепился от окна Фил, – А что же милиция, прокуратура?
Алла взглянула на него с непередаваемым изумлением, затем сочувственно кивнула Паше: «Ну что тут поделаешь, если твой друг – идиот» и вышла из комнаты.
– О ком это она говорила? – снова спросил Фил, – Может, ей помочь нужно?
Паша неопределенно пожал плечами.
– Филя, ты тут? – среди гостей протиснулся Гришка, – Кажется, твою гитару сломали, с колком фигня какая-то.
– Так и было! – успокоил его Фил.
– А, тогда ладно. Сыграешь нам что-нибудь? Например, ту, старую, где ветер, ночь и фонари?
– Именно эту? Думаешь, она к месту сейчас будет?
– Да у тебя всё к месту. И Мишка её любит.
Гриша сунул ему в руки гитару и снова исчез среди гостей.
Недоверчиво хмыкнув, Фил устроился с гитарой на стуле, посмотрел в окно на сгущающийся вечер и взял первый аккорд:
«В дрожащих окнах ветра завывания,
Унылых фонарей струится свет.
В углу возникло странное создание,
Что смотришь на меня, тебя же нет?
Ты не возникнешь в мире существующем,
И не войдешь сквозь темноту дверей.
Ты где-то в этом ветре, в окна дующем.
И в полуночном свете фонарей.
Таблетки заглушили интеллект.
Казалось, будет жизнь такою светлою,
Жемчужиной, сверкающей и редкою,
Какой не будет, не было, и нет».
Он сочинил эту песню давно, еще до армии, темным осенним вечером. К неторопливым летним сумеркам она не подходила, по его мнению, совсем, но в комнате отчего-то наступила тишина, в которой на него смотрело множество пар заинтересованных глаз. Особенно вон та блондиночка, как её, Таня? Лена? Точно, Лена. Из Гришкиного класса, вроде бы…
«От шумных магистралей вдалеке,
Среди неясных запахов и звуков,
Мы заблудились в лабиринте переулков,
И вышли неожиданно к реке…»
Песня закончилась. Несколько секунд все молчали, а потом заговорили разом. Старые знакомые одобрительно кивали и предлагали наперебой названия других его песен. Незнакомые однокурсники братанов оживленно обсуждали запомнившиеся слова.