Святые из Сан-Васюки. Сан-Васюки II: Побег из Сен-Тропе

Цветущие кусты сирени, над всем этим и порхающие бабочки, ещё больше вызывали когнитивный диссонанс, и только пресса об этом деликатно умалчивала. Но у любой прессы есть свои положительные моменты. Даже, если в ней нет полезной информации, то в газетную бумагу всегда можно что-нибудь завернуть или вытереть об неё обувь. Местное телевидение о злободневном тоже не распространялось. Наверное, потому что работает это только в кино на большом экране. А для нынешней потребительской жизни, кроме рекламы с туалетным утёнком и другими супергероями за ваш счёт, ничего полезного в телевидении практически нет.

И только горожане с каждым днём шептались всё громче, скупали крупу, туалетную бумагу и надувные лодки. Потому что только эта тема в условиях информационной блокады витала в воздухе и была у всех на слуху. Народ сам мужественно готовил себя к худшему.

Измученные жители города Сен-Тропе всё настойчивее мысленно призывали супергероя-сантехника.

Итак, пока ты востребован, ты не сможешь умереть. Потому что только этого кто-то очень захочет. Вот в чём вечная дилемма любого супергероя во Вселенной.

Оказавшись на привокзальной площади с круглыми часами на башне и неизменным римским циферблатом, Бефол поспешил поймать себе двуколку.

Уездный городок, в котором произошла пахучая экологическая катастрофа, в этот момент олицетворял круглолицый и радушный извозчик, сам изрядно пахнущий луком и шаурмой. Он тотчас же и пронёсся мимо затопленных дворцов и площадей, доставив прибывшего с деловым визитом Бефола в городскую ратушу.

В полутёмной комнате овального кабинета мэрии ненадолго воцарилась напряженная тишина. Мэр Реформатор нервно перебирал пальцами бездарные клавиши своего рояля. Все остальные терпеливо ждали, когда его посетит вдохновение. С площади перед ратушей доносился привычный уже для всех тошнотворный запах.

– Вальс! Нам непременно нужен вальс! – воскликнул мэр с напускным долгожданным вдохновением.

– Но что же делать, если муза никак не идёт к нам, сэр? – робко спросил его один из подчинённых.

– Однозначно, следует закупить её в необходимом количестве, согласно канонам эффективного капиталистического управления!

Ненужные таланты, рудименты моральных принципов, кредиты доверия фортуне устарели в этом мире, как туша бронтозавра. Прошу учесть, что нам ещё необходимо кормить выживших и дать им надежду дышать. Мы создадим принципиально новый экологический продукт: Ароматическая маска с улыбкой счастливого гражданина. И нам нужна социальная реклама! Иначе, опять вонь, мухи и недовольство горожан!

Как-то уж совсем подавленно, под конец выступления, озвучил перфекцию своей мысли мэр Реформатор.

Внимать потоку просветления неординарной личности градоначальника было не так-то просто. Люди тщетно пытались сконцентрировать своё внимание, соглашались, а особо альтернативно одаренные переваривали отдельные его мысли глубоко у себя внутри. Иногда было даже слышно, как шестерёнки перетирают металлические шарики у них в голове.

Слово «реклама» давно уже у всех вертелось на языке. Осталось только запустить эту адскую машину, которая тотчас внесёт ясность и заработает на благо и процветание уставшего и совершенно не толерантного уже к посторонним запахам общества. Это послужило бы следующим этапом для создания новых злободневных проблем, решаемых виртуозным росчерком пера очередного гениального прозрения – перпетуум-мобиле. Но как можно производить и распространять, допустим, новый мандариновый сок, если хозяин теплицы и так еле сводит концы с концами? Горожане Сен-Тропе мандарины едят в основном только зимой, с праздничного стола. Где взять новые мандариновые деревья и кто должен их выращивать, если львиная доля мандаринов уходит в столовую мэрии? Непонятно. Это же совершенно неподъемная задача с точки зрения мелкого мандаринового бизнеса. И это только касаемо мандаринов. Что уж тут говорить про маски, которые в глаза никто не видел?

Но, там где не помогают супергерои, всегда, слава богу, есть как минимум доверенное кресло мэру, рояль, муза и бескорыстный гражданский патриотизм.

Потому что, категорически сложно что-то создать из высокооплачиваемой должности, кроме того, как взвалить это на кого-нибудь низкооплачиваемого. Особенно, когда это касается профессиональной деятельности какого-нибудь малозаметного двигателя прогресса, а его существование кажется незначительным, в отличие от мэрских служащих.

Но, рано или поздно, кризис всемирного потопа или мандаринового дефицита наступает для всех и уездный город Сен-Тропе в этом плане не исключение.

Остаётся искренне пожелать этому большому кораблю в его большом плавании успешного мозгового штурма всем его гребцам. Особенно при девятом вале!

Глава IV

Внезапно дверь в овальный кабинет мэра уездного города Сен-Тропе распахнулась и на пороге появился конферансье, который пронзительно объявил:

– Виктория фон Моргенштерн!

Что делает конферансье в здании мэрии, спросите вы? Работает по совместительству на полставки! А кому в уездном городе Сен-Тропе нынче легко?

Яркая, как вспышка кометы, она влетела в красном деловом костюме на самом пике заседания рабочей группы. Её изысканные манеры, шляпка и вуаль так загипнотизировали Бефола, что он даже не заметил, в какой момент она увлекла его безвольное тело к себе расквартировываться. И, несмотря на то, что эта женщина в красном имела репутацию роковой среди мужчин, он покорно последовал за ней, зная ещё кое-какие детали из её биографии.

Она умна, красива, получила безупречное образование в лучших университетах для избранных и самоотверженно любила своих четверолапых питомцев. Спасением которых и занималась. На щедрые пожертвования тайных покровителей она содержала приют для ленивцев, которых в округе благодаря ей развелось немыслимое множество. Её фонд тратил огромные деньги на то, чтобы найти дом для этих милых и медлительных блоховозов.

Благими намерениями вымощена дорога в ад – это вряд ли можно сказать про Викторию фон Моргенштерн. Потому что ещё ни один ленивец во всём мире не вернулся обратно, а, скорее наоборот, забрал всю свою родню к себе.

«Какая крайне редкая фамилия? Нечасто такую услышишь в наших краях», – призадумался тогда Бефол от всей этой информации.

Его терзали смутные догадки о её родословной, уходящей корнями в Октоберфест или вечнозелёные сибирские джунгли, где в лесах так много диких-диких обезьян, которые собирают кедровые орехи.

Замок Виктории фон Моргенштерн находился всего лишь в часе езды от городской ратуши.

Был ли Бефол при этом заинтригован в пути? Возможно да, если отправился в такое однозначно странное путешествие ради неопределенного материально благополучия. Никогда не знаешь, к чему приводит личная переписка. Но в альтруизм всегда проще поверить, чем объяснить.

А пока колеса электрического экипажа мчали по брусчатке старинных улочек, за окнами проносилась придорожная весна во всем её буйстве цветения рододендрона и пения неугомонных птах.

Должно быть, выглядело это невероятно красиво, если бы не ощущение тревоги, повисшей в воздухе – эфире, сотканном из еле уловимых перемен.

Какой-то горбатый и волосатый садовник Квазимодо ловко открыл внушительные ворота родового замка.

– Возможно, это один из тех самых смышленых потомков этих ленивцев, – подумал Бефол.

– Интересно. Как там сейчас Петров со своей молодой женой? Не знают, поди, что я мотаюсь в командировке, по всем этим старинным злачным местам, – с теплом вспомнил о своём друге Бефол и вылез из кареты с чемоданчиком из крокодиловой кожи.

– Эх, красотища! Но работы здесь явно непочатый край, – пробормотал он, глядя на старый зловещий трехэтажный замок, возвышающийся над изящной фигурой его хозяйки.

Красные кирпичные стены были зачем-то увиты ядовитым плющом. Похоже, он облюбовал их непросто так, и при свете заката это выглядело немного зловеще.

Замок надвигался своими мрачными очертаниями.

Ему показалось, что он соглашался с ним, еле заметно кивая на ходу своими остроконечными шпилями.

Смеркалось, а когда они преодолели живописный сад в английском стиле, главным украшением которого была гильотина, то и вовсе стемнело.

У главного входа их встретил, невесть откуда взявшийся конферансье, который торжественно объявил:

– Добро пожаловать в родовой замок Моргенштернов. Идеальное место для грёз!

– Ну, и работка у человека, – подумал Бефол, – Гостей встречает, как хоронит.

Дворецкий, похожий на того же ленивца Квазимодо, но в парадной ливрее, легко распахнул изящные двери с ликом медузы Горгоны.

Старый замок бесшумно укрыл своих припозднившихся посетителей, казалось, для самых ужасных кошмаров в фантазиях его соседей.

Хочешь напугать человека? Покажи ему какое-нибудь старое место, выключи солнце и дай канделябр с тусклыми свечами. И он тотчас начнет рисовать у себя в голове пантеон всевозможных чудовищ. Особенно, если он крепко выпил накануне или что-то не то съел.

Наверняка, все соседи в округе были не в восторге от этого замка, в зале которого висел портрет итальянского мужчины в комбинезоне. Такие зловещие места полны предзнаменований и просто обязаны пользоваться дурной славой.

Ого! Моё почтение, – подумал Бефол, очутившись в огромной гостиной с камином. – Сколько же здесь весит люстра? А картина явно кого-то напоминает и особенно на ней усы.

Ленивец отвёл его в личные апартаменты.

Признаться, его всегда интересовало, как был устроен быт в средние века. Вот и сейчас он, как Ньютон среди сантехников, поспешно отправился изучать возможности туалета и ванной комнаты.

«В приличном замке без вечернего марафета – есть не подают». Так гласят правила хорошего тона, и Бефол о них помнил. В тот же момент, как он привел себя в порядок, надел смокинг и бабочку, из-под двери еле уловимо запахло щами.