Москва ельцинская. Хроники президентского правления

Борис Ельцин вспоминал о своей службе в Госстрое: «Да, жизнь изгнанника… и все-таки это была не жизнь на острове. Это был полуостров, и соединяла мой остров с материком небольшая дорожка. Это была людская дорожка, дорожка верных, преданных друзей, многих москвичей, свердловчан, да и людей со всей страны. И их не беспокоило, что их заподозрят в контактах со мной… Я стал чаще гулять по улице. Когда работал, вообще забыл, что это такое – просто пройтись и погулять, без охранников, помощников, как обыкновенный москвич, такой же, как все. Это было замечательное состояние. Может быть, единственная радость за все то черное время. Незнакомые люди встречали меня на улице, в магазине, в кинотеатре, приветливо улыбались. Как-то смягчало это, и одновременно думалось – вот, пожалуйста, просто прохожие, а в них благородства значительно больше, чем у тех, многие из которых называли себя друзьями или вершили судьбами. Что я являюсь политическим изгнанником, мне давали знать везде; хотя я работал министром, первым зампредом Госстроя, тем не менее, все время меня пытались представить человеком с ущербинкой. Конечно, решать вопросы в таком положении было тяжело. Какие-то кошмарные полтора года… Да и работа, честно говоря, не по мне. Хотя я, как обычно, и окунулся в нее с головой, но все-таки слишком уже втянулся в партийную, политическую жизнь. На этом месте мне не хватало общения с людьми. Западная пресса к моему имени проявляла постоянный интерес, за каждое интервью меня обязательно упрекали, поскольку я старался говорить правду. Я не хотел чего-либо скрывать, где-то что-то умалчивать, встречаясь с западными журналистами».

Сослуживцы по Госстрою вспоминали, что первое время на новой должности Ельцин очень горевал – думал, что раз его выгнали из партийного аппарата, карьера для него кончена. Но потом пришел в себя и активно занялся политикой, на него стали засматриваться и демократическая общественность, и западная пресса. Ничем другим, кроме дел на стороне, в Госстрое он не занимался. Госстрой стал его избирательным штабом. Он даже разъезжал по стране, налаживая связи с демократическими организациями, по служебным командировкам Госстроя.

Егор Лигачев

В Кремлевском Дворце съездов с 28 июня по 1 июля 1988 года проходила 19-я Всесоюзная конференция КПСС. Ельцин пытался оправдаться, просил его реабилитировать. Не удалось. Зато он создал себе ореол мученика, борца за народное дело благодаря телевизионным фрагментам, показываемым в вечерних новостях. Даже дети на улице стали повторять фразу, брошенную с трибуны Лигачевым Ельцину: «Борис, ты не прав». Слава опального политика, пострадавшего «за правду», помогла Ельцину в конце 1980-х стать лидером демократического движения.

А сейчас пора было идти в народ…

Ельцина 12 ноября 1988 года пригласили на встречу со слушателями московской Высшей комсомольской школы. Встреча продолжалась четыре с половиной часа, и за это время Борис Николаевич ответил на 320 вопросов. Начальник его охраны Александр Коржаков записал эту встречу на магнитофон. Потом делались ее копии и распространялись по всей стране.

1 февраля 1989 года Ельцину исполнилось 58 лет. Коржаков вспоминал: «В Госстрое, в комнате отдыха министра, накрыли стол. Гости приходили и уходили, приносили подарки, цветы, говорили Борису Николаевичу теплые слова. Лев Суханов, новый помощник Ельцина, захватил из дома гитару, и мы, как в молодые годы, пели и наслаждались дружеским общением. Тосты произносили за будущее шефа. Тогда никто и мысли не допускал о президентстве, Борису Николаевичу желали пройти в депутаты».

Ельцин 5 марта 1989 году познакомился с тоже приехавшим в Москву из Свердловска Геннадием Бурбулисом. Он был на родине скромным преподавателем марксизма-ленинизма, а здесь благодаря знакомству с Борисом Николаевичем стал делать успешную карьеру, стал неразлучен со своим патроном, сопровождая его в деловых поездках и на отдыхе, на теннисном корте и за обеденным столом. Бурбулис буквально выстраивал каждый день жизни Ельцина, который вспоминал: «Разговоры с Геннадием Эдуардовичем меня в тот период вдохновляли на новые идеи. Он умел заглянуть далеко вперед».

Геннадий Бурбулис и Ельцин

В феврале-марте 1989 года в Москве прошло немало митингов в поддержку Ельцина. Об одном из них, прошедшем в воскресенье 19 марта, рассказал генерал КГБ Н.С. Леонов: «В этот день в парке имени Горького должна была проводиться с согласия Моссовета демонстрация-митинг в поддержку Ельцина. Однако милиция его запретила. Тогда 20 тысяч сторонников Ельцина, смяв жиденькое милицейское оцепление, прошли на Советскую площадь и провели митинг там, потребовав от Горбачева дать Ельцину доступ к средствам массовой информации для изложения своей программ, поместить информацию об этом митинге и распустить комиссию по расследованию деятельности Ельцина. Через пару дней Горбачев капитулирует и дает указание о публикации платформы своего противника. Ельцин, распаленный успехом, требует теперь ликвидации руководящей роли партии, постановки ее под контроль народных депутатов».

Киносценарист Анатолий Гребнев 21 марта 1989 года записывает: «В 7 вечера, перед тем, как отправиться домой, пошел смотреть митинг на Советской площади, перед Моссоветом. Видел впервые отряды милиции в бронежилетах. Толпы людей по обе стороны ул. Горького. У Юрия Долгорукова – ораторы, микрофоны; слов почти не слышно. Время от времени толпа скандирует: “Ель-цин! Ель-цин!”».

Немного неряшливая, простая манера одеваться гармонировала с его поведением и речью. Он был простым выходцем из народа, без тени налета аристократизма. Ельцинские «шта» и «панимаиш» были на слуху у миллионов россиян. А эмоциональность его речей всегда превалировала над логичностью содержания, согласуясь с главным лозунгом эпохи: «Голосуй сердцем».

26 марта 1989 года состоялись выборы народных депутатов в Верховный Совет СССР. За Ельцина, избиравшемуся по московскому городскому округу № 1, проголосовало 89 % принявших участие в выборах москвичей. Ельцин, став депутатом, покинул Госстрой.

Первый съезд народных депутатов СССР

В Кремлевском Дворце съездов с 25 мая по 9 июня 1989 года проходил 1-й съезд народных депутатов СССР. Ельцин 29 мая стал членом Верховного Совета СССР. Он возглавил комитет по строительству и архитектуре и 31 мая выступил на съезде. Воротников записал: «Его речь изобиловала рядом резких оценок и “смелых” предложений. Заявил, что активизировались антиперестроечные силы, прогрессирует теневая экономика, коррупция, растет преступность… Углубляется расслоение общества по имущественному признаку. Растет число бедных… Народные массы не вовлечены в управление государством. Дезорганизован внутренний рынок, растет инфляция… Программа и обещания, данные за 4 года, не выполнены. Затем Ельцин изложил свои предложения о том, что следует предпринять. Решительно провести децентрализацию власти и экономики. Землю – крестьянам. Обеспечить гарантии широчайшей демократизации и гласности. Решить вопрос о роли партии в обществе. Поправить положение в партии может XXVIII съезд. В экономическом отношении: изъять из оборота деньги, не обеспеченные товарной массой. Предоставить больше политических прав, экономическую и финансовую самостоятельность союзным республикам. Дать им территориальный суверенитет. Принять законы о пенсиях, о бедности, о формах собственности. Предложить ежегодно проводить референдум о доверии председателю Верховного Совета СССР».

Летом 1989 года на даче у Коржакова в деревне Молоково, рано утром после попойки, Ельцин решил прокатиться на «Москвиче» своего начальника охраны. Он на полной скорости врезался в мотоциклиста, стоявшего на обочине дороги. Мотоциклист через полгода умер в больнице – у него от удара были повреждены почки и позвоночник. К судьбе своей жертвы Ельцин остался совершенно равнодушным.

Ельцину приспичило…

9 сентября 1989 года Ельцин вылетел в США. В аэропорту Балтимора спустился с трапа самолета, но вместо того, чтобы приветствовать ожидавшую его делегацию из университета Д. Гопкинса, среди которой были и женщины, он прошел по взлетно-посадочной полосе к хвосту самолета и, повернувшись ко всем спиной, стал мочиться на заднее колесо самолета. Лишь после этого пошел пожимать руки встречавшим его. В течение девяти дней пребывания в США Ельцин прочитал несколько лекций по вопросам общественно-политической жизни в СССР. При этом делал массу скандальных заявлений. Например, что агенты КГБ угрожали убить его с помощью электронного устройства, способного на расстоянии остановить сердце.

На четвертый день пребывания Ельцина в США в газете «Вашингтон пост» появилась статья Пола Хендриксона под названием «Борис употребляет борщ». В ней говорилось: «Это было похоже на чудо, что он мог стоять прямо, быть привлекательным и говорить настойчиво. Виной тому не только два часа, которые отводились для сна. Причина в количестве виски “Хеннесси”, которое он опрокинул за ночь. Водка – это хорошо. А как насчет “Джека Дениэлса” с черной этикеткой в стране свободных? Да, и к тому же кварту (0,95 л) с половиной. Это подтверждают те, кто видел бутылки. И это были не горничные. Это были высокопоставленные чиновники из университета Джона Хопкинса. Борис Н. Ельцин, советский народный политик, непревзойденный поглотитель спиртного, радикальный законодатель и член Верховного Совета, человек, который говорит “нет” своей системе, прошел вчера по большому Балтимор-Вашингтонскому коридору, покачиваясь и вышагивая с гордым видом, трубя, как фагот, играя и обнимая, предупреждая о гибели своей системы. Это был третий день поездки, лишенной сна и полной намерений взять Америку штурмом».

Газета «Правда» 18 сентября 1989 года перепечатала статью Витторио Джуккони из итальянской газеты «Реппублика», где Ельцин характеризовался во время пребывания в США, как «пьяный невоспитанный русский медведь, впервые очутившийся в цивилизованном мире».

На пост милиции перед входом в дачный поселок «Успенское» 28 сентября 1989 года около полуночи пришел Ельцин, весь мокрый. Его согрели, дали коньяку, вызвали дочь и зятя. Они приехали, и Борис Николаевич поведал им, что когда от поворота на Рублевке он шел в сторону поселка, сзади подъехали «Жигули», и четверо выскочивших злоумышленников набросили ему на голову мешок. Они его куда-то понесли, и он очнулся уже в воде под мостом, откуда и добрел до КПП.

Ельцин под мостом

По этому поводу появилось множество анекдотов, преданий и прочих произведений устного и письменного творчества. Вот одно из них, сочиненное В. Шабором:

Вот мост через тихую местную реку,
С которого сбросить нельзя человека,
Поскольку, по данным замеров, река
Под этим мостом чрезвычайно мелка.
А вот и Борис, что с моста сброшен в реку,
С которого сбросить нельзя человека,
Поскольку, по данным замеров, река
Под этим мостом чрезвычайно мелка.
А вот и мешок от вьетнамского риса,
Который, по слухам, надет на Бориса,
Который был сброшен с моста прямо в реку,
С которого сбросить нельзя человека,
Поскольку, по данным замеров, река
Под этим мостом чрезвычайно мелка.

Председатель Совета Министров РСФСР В.И. Воротников 16 октября 1989 года записывает: «14.00. Заседание Президиума Верховного Совета СССР. Вел М.С. Горбачев. В связи с запросом депутатов и населения о якобы имевшем место покушении на Б.Н. Ельцина предлагаю заслушать министра внутренних дел В.В. Бакатина. Бакатин заявил, что было устное заявление Ельцина представителям милиции о покушении. Он ехал на дачу. Отпустил машину, шел пешком. Его догнала другая машина. Одели мешок. Втащили, отвезли к реке и сбросили с моста в реку. Он в воде освободился, выплыл и пришел на пост охраны дачного поселка “Успенское”, где изложил эти факты. Затем приехали родственники и увезли его. Что касается версии Ельцина (ехал, отпустил машину, шел пешком, его нагнали, одели мешок, повезли и сбросили в реку), то никто: ни его водитель, ни пост ГАИ, мимо которого якобы шел Борис Николаевич, ни фактическая обстановка (высота моста – около 15 метров), ни время происшествия – это не подтверждают. 29 сентября Ельцин позвонил мне (Бакатину), просил не проводить расследование, отозвал свое устное заявление. Но так как факт стал известен не только сотрудникам МВД, то я сказал, что доложу руководству.

Попросили Б.Н. Ельцина дать объяснение. Он говорил коротко, сбивчиво. Что это была шутка, мало ли, что бывает. Это моя частная жизнь. Но попытки угроз и шантажа в мой адрес были. Приходил какой-то полковник КГБ и т. п. На вопросы членов Президиума отвечать отказался».

14 января 1990 года Ельцин вылетел с частным визитом как лидер демократической оппозиции в Токио. Его пресс-секретарь вспоминал: «В аэропорту “Шереметьево-2” он спрашивает: “Как пойдем – через депутатский зал или как рядовые пассажиры?” И сам же решил: “Пойдем как рядовые. А то журналисты увидят в депутатском зале и подумают, что Ельцин только на словах борется с привилегиями”. Прошли через обычную стойку, вошли в салон самолета, и тут я получил серьезную взбучку от Бориса Николаевича. Оказывается, билеты у нас были куплены не в первый класс, а в экономический. То есть, мы должны были лететь как рядовые пассажиры. Я ему говорю, так мы, вроде, как живем теперь без привилегий. Он мне отвечает, дескать, соображать надо: в самолете журналистов-то нет, можно слегка и расслабиться».

В беседах с японскими официальными лицами Ельцин признавал наличие территориальной проблемы во взаимоотношениях между странами, но предлагал действовать поэтапно, и подписание мирного договора отложить на начало 2000-х годов, то есть ко времени появления следующего поколения политиков. Помимо официальных встреч японцы показали Ельцину свою страну. В программе поездки были и остров Хоккайдо, и древний храм, и «завод по производству роботов», и «маленький семейный ресторанчик».

27 апреля 1990 года Ельцин вылетел из Москвы в Лондон, а оттуда на следующий день перелетел на шестиместном самолете на конференцию «Европа без границ» в Испанию. При аварийной посадке самолет почти рухнул на взлетную полосу небольшого аэродрома. Ельцин получил травму позвоночника. В Барселоне ему была сделана операция. Его сторонники в Москве заявили, что это была провокация КГБ.

В Большом Кремлевском дворце с 16 мая по 12 июня 1990 года проходил 1-й Съезд народных депутатов РСФСР. Председателем Верховного Совета РСФСР был избран Ельцин. 12 июня была принята Декларация о государственном суверенитете России.

Иван Полозков

Михаил Полторанин вспоминал: «Бесхитростный Полозков, невысокий, кряжистый, пер против разорителей страны, как раненый кабан на охотников – только трещали камыши. Он будто не знал, что депутаты-директора и депутаты-чиновники давно богатели за счет кооперативов при предприятиях, и предавал эти кооперативы анафеме, теряя сторонников. Когда он взметал по-ленински руку, бросалась в глаза наколка “Ваня”, синеющая у основания большого пальца. Иван Кузьмич своей прямолинейностью, и видом урки, увел из прорусской группы немалое число участников съезда. А высокий, стройный Борис Николаевич извивался ужом. Он то обещал всем защиту от обнищания: “Предложения союзного правительства, в которых предусмотрен рост цен и переход к рынку за счет народа – это антинародная политика. Россия не должна ее принимать”, то предлагал себя съезду, как уцененный товар: “В нынешней обстановке… нужно избирать председателя Верховного Совета на два года”. Это впечатляло: человек не намерен засиживаться во власти, он хочет вытащить Россию из трудностей и уйти. Да еще знает, как безболезненно перейти на рыночные отношения».

Бориса Ельцина поддержало движение «Демократическая Россия» и часть партийно-хозяйственной номенклатуры, недовольной диктатом центра. Попытка Ельцина в 1990 году начать экономические реформы, которые назрели в условиях разраставшегося системного кризиса, не удалась. Противостояние союзного и российского руководства, усугублявшееся плохими личными отношениями Горбачева и Ельцина, не способствовало выходу из кризиса.

В Кремлевском Дворце съездов со 2 по 13 июля 1990 года проходил последний, XXVIII съезд КПСС. Ельцин объявил о своем выходе из партии. Анна Капица 7 июля записывает: «Слушали выступление Ельцина. Впечатление очень опасного демагога, человека, который объединил около себя людей, стремящихся к власти в России, без оглядки на будущее».

Во время консультаций по Союзному договору 6 августа 1990 года Ельцин изрек главам регионов свою знаменитую фразу: «Возьмите себе столько суверенитета, сколько сможете проглотить». В течение трех ближайших месяцев о своем «суверенитете» заявили Карелия, Коми, Татарстан, Удмуртия, Северная Осетия, Якутия, Калмыкия, Марий-Эл, Чувашия, автономные округа – Чукотский, Ямало-Ненецкий, Горно-Алтайский…

Демонстрация в Москве. Осень 1990 г.

Осень 1990 года стала крайне трудным временем для Советского Союза, так как кризис усугублялся день ото дня, и никто толком не знал, что нужно делать. В Москве проводились массовые манифестации, настроение у большинства населения было мрачное. В конце сентября Горбачев пригласил к себе Ельцина, и они вдвоем провели в кабинете президента СССР около пяти часов. Ельцин рассказывал об этой беседе: «Некоторые считают, что я пошел на уступки. Ни в коем случае. Категорически нет. Ни по одному вопросу диалога не было ущерба России и ее суверенитету. Наш настрой – быть в составе Союза и способствовать его консолидации. Но при этом каждая суверенная республика-государство должна вести свою самостоятельную и внутреннюю, и внешнюю политику, а за Центром, как стратегическим органом, остаются минимальные задачи. И как непременное условие – позиция невмешательства. Основой может стать подписание экономического соглашения – это было бы правильно и интересно. А в быстрое заключение Союзного договора я пока не верю».

Власть стремительно уходила из рук президента СССР. Хотя Ельцин еще не наладил управление Россией, Горбачев уже утратил почти все рычаги управления Советским Союзом.

16 октября 1990 года Ельцин резко выступил против центральной власти на 2-й сессии Верховного Совета РСФСР. Он фактически заявил о полном выходе России из подчинения Союзному руководству.

На 4-м съезде народных депутатов СССР 19 декабря 1990 года Ельцин обвинил Горбачева в попытке установить диктатуру: «Такого объема законодательно оформленной власти не имели ни Сталин, ни Брежнев. Крайне опасно, что президентская власть у нас формируется под личные качества и гарантии конкретного человека. Фактически Центр стремится сделать конституционное оформление неограниченного авторитарного режима». Георгий Шахназаров заметил: «Это говорилось в то время, когда у президента и союзного правительства фактически не было уже никакого контроля за ходом событий – его, следуя за Россией, перехватили республики».

Ельцин и дальше продолжал заниматься исключительно борьбой с союзными властями, настраивая против них народ.

1 февраля 1991 года Ельцину исполнилось 60 лет. Торжественный прием прошел в столовой дома отдыха «Спутник», недалеко от Зеленограда. Его помощник Лев Суханов вспоминал: «Стоял прекрасный зимний вечер, градусов 18 мороза, кругом глубокие, девственной белизны сугробы. Борис Николаевич перед тем, как произнести тост, сказал несколько лестных слов в адрес собравшихся, к каждому подошел отдельно, и все позвенели бокалами… А дальше – как обычно».

Вечером 19 февраля 1991 года по Центральному телевидению в открытом эфире в течение 40 минут выступал Ельцин в беседе с журналистами Сергеем Ломакиным и Олегом Попцовым. Он заявил, что Горбачев обманул народ, и призвал к его отставки с поста президента СССР. Ельцин заявил, что «я виноват в том, что доверился ему. России надо сделать свой выбор. Я со своих позиций не сойду. Павловское[4 - В.С. Павлов – премьер-министр СССР в 1991 г.] повышение цен, намеченное со 2 апреля, – это бремя на плечи народа». Ельцин утверждал, что у Горбачева «есть в характере стремление к абсолютизации личной власти».

По поводу этого выступления 22 февраля было опубликовано постановление Верховного Совета СССР: «Отметить, что содержащиеся в выступлении по центральному телевидению 19 февраля 1991 года председателя Верховного Совета РСФСР Б.Н. Ельцина положения и призывы, направленные на замену законно избранных высших органов власти страны, немедленную отставку президента СССР, входят в противоречие с Конституцией СССР и создают в стране чрезвычайную ситуацию».