Шум пройденного (сборник)

Он тоже не переварит тебя.

Мать и дочь

– Кого слушать, – сказала она, показывая на меня пальцем, – вот этого лысого, что ли? Вот этого старого?

– А сколько мне, как, по-вашему? – пробормотал я, дико краснея.

– Да лет сорок.

Моё лицо горело.

– Да. Почти. Тридцать девять, – пробормотал я.

– И что он мне расскажет?! – кричала она. – Что надо быть честной, порядочной? Родителей уважать? Что он мне расскажет? Кого вы привели? Я живу, с кем хочу!!!

– Почему она грубит уважаемому человеку? – закричали все. – Пусть извинится!

– Я?! – закричала она. – Я ещё ничего не сказала. Вы мне ещё пятидесятилетнего приведите нотации читать!

И что было глупо – я обиделся.

Ещё глупей – я с ней перестал разговаривать.

И что глупее глупого – я уже старше, чем она могла себе представить.

Её дочь уже такая, каким был я.

И мы уже с дочкой разругались, когда она что-то такое же сказала насчёт моего возраста.

– Я ненавижу вас! – кричал ему незнакомый мальчик. – Объясните мне, почему я вас так ненавижу?!

Он долго страдал и вдруг ответил:

– Это потому, что ты меня не понимаешь.

То, что понять – значит простить, – мы усвоили.

А не понять – это возненавидеть, – приходится усваивать.

Лучшее время суток

Наконец-то впереди ночь – 7–8–9 часов свободы, одиночества, наслаждение книгой, мыслью, любовью.

Совершенно. Господи, 7–8 часов.

Как же их провести?

Читать… Но ведь можно и писать. Но самое удивительное, что можно и не писать, и не читать.

Может быть, кино?

Можно.

А может быть, и не стоит, времени жалко. Жалко этого сказочного одиночества на чужой фильм.

Вспоминать? Лежать и вспоминать? Кого? Кого всегда вспоминаешь. От первого до последнего поцелуя.

Можно вспоминать. Но вспоминать – это возвращаться… На это уже ушло время в своё время. Зачем тратить новое.

О сегодняшнем дне…

Думать!

Да чёрт с ним. Такое недостойное занятие.

Кто только о нём не думает. Хотя для некоторых он очень хорош, но чтобы подыграть массовым массам, которые не хотят жить прилично, а хотят престижно угрожать всему миру.

Что за смысл всё помнить одному, если другие забыли.

Они не верят, что не было хлеба, пива, мяса, масла.

Они уверены, что всё это было. И водка была, думают они.

– Не было, – кричу я один, неубедительно и слабо.

– И свобода слова была, – говорят они.

– Не было, не было, не было, – кричу я, стуча кулаком об забор.

– И одежда была.

– Это была спецовка.

– Нет, одежда.

– Спецовка, спецовка, – стучу я и плачу.

– Мы плохо жили, – кричу я и плачу.

– Мы жили хорошо, – кричат все и стучат кулаками по стенам, по заборам, по столам, по мне. – Это ты один, ты один жил плохо… А сейчас ты один живёшь хорошо.

Разве ты можешь убедить такую массу?

– Значит, вам было хорошо? – сдаёшься ты, спрашивая: – Жили вы плохо, но вам было хорошо?

– Нет! И жили мы хорошо.

– Значит, и жили вы хорошо, – окончательно слабеешь ты, – и живите так опять. Кто вам всем может помешать опять жить так же?