Арденны

Было раннее утро. В холле никого. Не зная, куда идти, фрау Эберхарт, расстегнув пальто, поднялась по мраморной лестнице на второй этаж. На лестничной площадке стояла темноволосая женщина в белом халате. Она курила сигарету, задумчиво глядя в окно на облетевшие ветви деревьев в саду.

Фрау Эберхарт подошла к ней.

– Извините, вы не скажете, – с трудом, запинаясь от волнения, произнесла она, – как мне пройти в отделение… – и вот катастрофа, она забыла, как называется это отделение, сложное слово вылетело у нее из головы.

Фрау Эберхарт покраснела, окончательно растерявшись. Женщина внимательно и серьезно смотрела на нее красивыми зеленоватыми глазами. В них фрау Лотта не заметила ни капли насмешки, которой так боялась, только сочувствие. Это ободрило смутившуюся женщину.

– Мне надо туда, где операции на голове делают, – пролепетала она. – Простите, я не помню, как называется.

– В отделение нейрохирургии? – спросила женщина мягко.

– Да, да, – обрадовалась фрау Лотта, вспомнив, что именно это слово называл однополчанин сына.

– Это по коридору прямо и направо, – произнесла женщина и сделала жест рукой, показывая направление. – Туда.

– Спасибо, спасибо вам.

Фрау Эберхарт заспешила по указанному пути. «Наверное, сестра», – подумала она о женщине, которую встретила на лестнице. Она даже не догадалась ни о чем в тот момент.

В коридорах было безлюдно. Совсем как теперь. Фрау Эберхарт свернула направо и… оказалась в тупике. Дальше дороги не было. По левой стороне она увидела дверь без таблички. Здесь? Или нет? Фрау Лотта снова ощутила растерянность. Она осторожно подергала за ручку. Дверь открылась. Яркий свет ударил в лицо. Она не помнила, как переступила порог. Какие-то люди в белых халатах с любопытством смотрели на нее. Одна из них, высокая белокурая женщина, подошла и громко спросила:

– Что вам угодно, фрау?

– Я бы хотела, вот…

Фрау Эберхарт поспешно раскрыла сумочку, ища драгоценную бумажку. Но, о ужас, бумажки не было.

– Сейчас, сейчас, минуточку…

Где же она? Была же здесь.

– Я ее вчера сюда клала.

– Что клали? – женщина пожала плечами.

Пот выступил на лбу у фрау Эберхарт. Сумочка выскользнула из рук и упала на пол.

– Я ищу…

Она с отчаянием взглянула на женщину, которая недоуменно рассматривала ее и вдруг… увидела бумажку у себя в руках. Она совсем забыла! Господи! Все время помнила и забыла! Радостно улыбнувшись, она прочла:

– Фрау Ким Сэтерлэнд. Я ищу фрау Ким Сэтерлэнд. Это вы? – она с надеждой взглянула на женщину. Высокая, сильная, как она и представляла себе. Женщина нахмурилась.

– А зачем вам фрау Ким Сэтерлэнд? – строго спросила она.

– Понимаете, – фрау Эберхарт заискивающе улыбнулась, как бы заранее задабривая незнакомку, и начала торопливо объяснять. – Мой сын был тяжело ранен на фронте. Сейчас он дома. У него ранение в голову. Очень серьезное. Ему никто не может помочь. Мне сказали, что вы…

– Но вы же должны знать, – женщина резко оборвала ее, не дослушав. – Вы должны знать и прекрасно знаете наверняка, что война идет на огромном фронте и таких раненых, как ваш сын, у нас десятки тысяч. И всем необходима помощь.

Дверь открылась. Темноволосая женщина, которую фрау Эберхарт встретила на лестнице, вошла в палату и подошла к столу у окна. Она стояла молча, перебирая какие-то бумаги на столе, не проявляя никакого интереса к происходящему. Только один раз фрау Лотта поймала на себе ее долгий внимательный взгляд. А белокурая докторша тем временем продолжала громогласно вещать:

– Существует очередь. И, как я уже сказала, она состоит даже не из десятков – из сотен человек. Вашему сыну пока помогли, он может подождать, запишитесь в очередь. Есть раненые, которым необходимы немедленная операция и лечение, мы не можем отказать им в помощи, занимаясь с вашим сыном. Кроме того, на какие средства вы собираетесь его лечить? За свой счет? Вы получили санкцию в военном ведомстве, что оно готово погасить расходы? Если нет, тогда есть ли у вас страховка? На какую она сумму? В каких войсках вообще служил сын? В вермахте, в люфтваффе, в СС?

– Он в пехоте, просто в пехоте…

– Ну вот видите, вы толком ничего и не знаете. Сходите в военное министерство, там надо оформить бумаги, это тоже займет время. Давайте я запишу вас… Как ваша фамилия? Не могу обещать, что все будет скоро. Очевидно, через год-полтора, не раньше.

– Нет! – фрау Эберхарт вскрикнула, и слезы против воли полились из глаз. – Я умоляю! Вы слышите, я умоляю! У меня нет страховки, платить каждый год мне не по карману, и я не знаю, к кому идти в военном ведомстве. Я знаю только одно, что год-полтора мой мальчик не проживет. Я потеряю его, навсегда! Поймите! Я готова заплатить любые деньги, я все продам, все, что имею, влезу в долги, буду жить на улице, но, пожалуйста, возьмите его на лечение, он у меня единственный, мой мальчик. На прошлой войне я потеряла мужа. Поймите…

– Успокойтесь, – негромко сказал кто-то рядом с ней. – Встаньте, пожалуйста.

Поддержав под руку, ей помогли подняться. Сквозь пелену слез фрау Эберхарт с трудом различала лицо женщины, стоявшей рядом. Густые темные волосы заплетены в косу и собраны в узел на затылке. Красиво очерченные темные брови выделяются на благородном лице. В руках она держала стакан воды и лекарство.

– Успокойтесь, фрау, – повторила она. – Примите это.

Достав из сумочки носовой платок, фрау Эберхарт поспешно вытерла слезы, судорожно глотнула воды. Она заметила, что все, кто окружал их, в том числе и высокая блондинка, почтительно отступили на шаг. В палате воцарилась тишина. Женщина взяла из рук фрау Эберхарт стакан и поставила его на стол.

– Покажите мне историю болезни, – попросила она, внимательно взглянув на фрау Эберхарт.

– Что? – фрау Эберхарт снова растерялась. – Я…

– История болезни у вас с собой? – повторила женщина терпеливо. – Я хочу посмотреть, какой диагноз у вашего сына. У вас есть какие-то документы на него?

– Да, да, конечно, – фрау Эберхарт достала из сумочки смятые листки бумаги. Женщина взяла их, быстро просмотрела.

– Вы приехали из Хайма? – спросила она.

– Да, – фрау Эберхарт подтвердила, чувствуя, что от волнения силы покидают ее. – А что?

– Это довольно далеко. Время у нас еще есть, – женщина взглянула на высокую блондинку. – Можно попытаться получить страховку от военного министерства. Чтобы вам не тратиться и ничего не продавать, – пояснила она фрау Эберхарт. – Займитесь этим, Герд, – кивнула она блондинке. – Я возьму вашего сына на операцию примерно через месяц.

– Но! – фрау Эберхарт в отчаянии сжала руки на груди.

– Ничего страшного, – женщина успокаивающе тронула ее за локоть. – Поверьте мне, за этот месяц состояние вашего сына вряд ли изменится к худшему, все самое страшное позади. При проникающих ранениях в голову почти девяносто процентов раненых умирают, помочь им нельзя. Но ваш сын выжил, это уже чудо. И мы сможем сделать для него большее, вернуть к полноценной жизни. За это время вы получите деньги от военных, и вам не придется влезать в долги. С вами поедет сиделка, фрау Кнобель, – она указала на полноватую даму с белоснежной заколкой на голове. – Она подготовит вашего сына к операции. Уход за такими больными сложен, в одиночку вы можете не справиться. Как только военные расщедрятся, я возьму вашего сына, не сомневайтесь в этом. Герд, внесите фамилию в список и сегодня же свяжитесь с министерством, – распорядилась она. – Фрау Кнобель позаботится о том, чтобы вы благополучно добрались до Хайма. Она очень опытная сестра, и ей известны все рекомендации. А я на сегодня прощаюсь.

Коротко кивнув фрау Эберхарт, темноволосая женщина отошла в сторону, открыла шкаф, сняла белый халат. Под халатом на ней был черный мундир с серебряным погоном на правом плече.

В палату постучали, фрау Эберхарт вздрогнула. Дверь открылась, на пороге показался офицер в черной форме и блестящем кожаном плаще, точно таком, как посетительница видела на обругавшем ее молодом человеке из «хорьха».

– Машина у подъезда, фрау, – доложил он, подняв руку в приветствии. Затем подошел к женщине, помог ей надеть форменный военный плащ.

– Бригадефюрер ждет, – произнес уже тише.

– Хорошо, идемте, – женщина кивнула. Потом снова повернулась к блондинке.

– Фрейлейн Герд, когда приедет профессор де Кринис, передайте ему, что я в Управлении. Пусть позвонит мне туда.

– Слушаюсь, фрау.