Джим Моррисон после смерти

– У вас, людей, нет подобающего уважения к уникальному достоянию этого Загробного мира. Вы пронзаете сердце рассвета своими тупыми ножами. Вы разрушаете всю систему гармонии. Вы совсем не уважаете тех, кто был здесь задолго до вас. Вы растрачиваете первозданную энергию, воплощая свои больные фантазии, что происходят из ложных воспоминаний и дурных снов. Вы рвёте реальность на части, и опустошаете ценный источник, и топчете ногами магический потенциал истинных, непреходящих сокровищ.

Там, вдалеке, гитара Хендрикса взвыла протяжной нотой чистейшей и неизбывной тоски.

– Вы погубили свой смертный мир и хотите теперь погубить наш, посмертный.

До боли прекрасное лицо Эрзулье-Севсрины-Бель-Фам в ореоле блескучего чёрного пламени возникло перед глазами Джима как психоделическое видение. Джим вдруг понял, как сильно хочет её, эту женщину, эту богиню. И ему было невыносимо смотреть на неё и видеть это печальное выражение упрёка на невозможно красивом лице.

– Несостоятельность человека… для нас – это проклятие полного уничтожения. Мы, боги, духи и демоны, стали теперь вымирающим видом. Ты хочешь, чтобы нас здесь не стало?

Джим продолжал идти. Слёзы текли у него по щекам – непрошеные, незваные. Ему уже ничего не хотелось, кроме одного: чтобы Эрзулье-Северина-Бель-Фам заключила его в объятия и сказала, что прощает его, пусть даже он и не чувствовал за собой никакой вины. Но он продолжал идти. Он знал: если он остановится, всё пропало.

– Нет, не хочу. Вы же боги.

Лицо Эрзулье-Северины-Бель-Фам растворилось во тьме, его сменило лицо Марии-Луизы, неисчислимо древнее.

– Значит, ты сделаешь всё, о чём мы попросим?

Поход по спирали преисполнился безысходности и отчаяния.

– Конечно, я сделаю все. И вы это знаете. Просто скажите, что надо делать.

– Говорить ничего не нужно. Ты сам все узнаешь.

Джиму казалось, он сходит с ума, но он продолжал идти.

– Это я уже слышал, и не раз.

Ясные чёрные глаза на морщинистом древнем лице пронзили Джима насквозь, заглянули ему в душу.

– Это первое, что нам нужно. От тебя. Чтобы ты просто поверил. Слепо поверил. Такой, знаешь, слепой прыжок в пропасть.

Джим покачал головой. Центр круга был уже совсем близко.

– В своё время я только и делал, что сигал в пропасть, бездумно и слепо. Я был Королём Ящериц!

Мария-Луиза улыбнулась, как будто Джим наконец высказал очевидное.

– Поэтому тебя и выбрали.

Закрученная спиралью дорога закончилась у круглого плоского кроваво-красного камня с вырезанным на нём Мечом Ла-Плейс. Меч делил камень на две равные половины: петро и рада[64 - Петро и рада – два класса вудуистских ритуалов. Для тех и других характерны барабанный бой, пляски, песнопения и вхождение в транс. Ритуалы рада следуют более традиционным африканским образцам и делают акцепт на светлых, положительных сторонах духов природы. Ритуалы петро берут начало в магических церемониях индейцев (карибов и араваков) и акцентируют тёмные и смертоносные стороны божеств.], жизнь и смерть, добро и зло, – а по внешнему краю круга шли различные символы магии Вуду. Не зная – зачем, почему, Джим встал на камень так, чтобы одна нога стояла на светлой стороне круга, а другая – на тёмной. Он просто чувствовал, что так нужно. Он обернулся к богам и крикнул:

– И что теперь?

– Повернись к камням.

Джим медленно повернулся – и увидел звезды. Как бы заключённые в раму между двумя вертикальными мегалитами и перекрытием в виде орла, на тёмном небе мерцали звёзды – девять звёзд, расположенных в виде чёткого геометрического узора и видимых только из самого центра спирали.

– Я вижу звезды. Но мне всё равно непонятно, что делать дальше.

– Она скоро прибудет, тогда всё и начнётся.

* * *

Языки пламени потянулись к ней и заключили её в кокон зыбкого света, обняв все частицы той распылённой сущности, что когда-то была Сэмпл Макферсон. Пламя согрело её… нет, не просто согрело. Оно собрало её воедино. Под воздействием тепла инертные молекулы снова пришли в движение. Прежние связи возобновились, разделённые синапсы соединились и принялись обмениваться информацией – пока ещё робко, как бы на пробу – получится или нет. Сэмпл – да, теперь она снова могла называть себя Сэмпл – поняла, что вновь обретает сознание и самосознание. Она ни на что не надеялась – к ней ещё не вернулась способность надеяться, – но что-то определённо происходило. Здесь, в лимбе. Где никогда ничего не происходит. И как только она это поняла, то ощутила рядом чьё-то невидимое присутствие – в этом пламени, и этом тепле. Может быть, само пламя было живым. Хотя в нём было что-то ещё. От этого невидимого существа исходила суровая, неумолимая сила, но при этом совсем не страшная, – сила, против которой Сэмпл никогда не решилась бы выступить, но которая прямо сейчас собирала её воедино, медленно возвращая к жизни.

– Кто ты?

– Я Данбала Ля Фламбо, и я пришла, чтобы забрать тебя отсюда.

– Я не понимаю. Моя сестра, моя половина, выбросила меня в лимб. Для меня это – конец.

– Твоя сестра совершила ошибку, поддавшись гневу.

– Твой путь ещё не закончен.

– Мой путь?

– Я Данбала Ля Фламбо, и я пришла, чтобы забрать тебя из лимба и вернуть на Тропу Мёртвых.

* * *

Молния ударила прямо из звёзд, оглушительный раскат грома сотряс пространство. Сине-белая вспышка – и Джим на секунду ослеп. Он отшатнулся, но всё же не вышел из кроваво-красного круга в центре спирали. Интересно, богам обязательно сопровождать свои речи громами и молниями? К чему эти пиротехнические представления? Джим и так уже ошеломлён, ослеплён, потрясён и впечатлён. Они его убедили. Он хотел крикнуть им это сквозь оглушительный звон в ушах, но решил понапрасну не надрываться. Всё равно это их не проймёт. Боги сделают то, что им нужно, и как-нибудь обойдутся без его советов. И им всё равно, что какой-то ничтожный смертный при этом ослепнет, оглохнет или вообще рехнётся. Эти вудушные боги вертят им, как хотят, – как их древнегреческие коллеги вертели беднягой Эдипом.

– Если я такое ничтожество, что же вы со мной колупаетесь?!

Когда зрение более-менее восстановилось, Джим взглянул туда, куда ударила молния – как раз в начало спиральной дороги, – но там был только взвихрённый туман, сотканный из миллиардов сияющих искр. Однако туман быстро рассеялся, и Джим увидел фигуру. Женщину. Она пошатнулась, сделала шаг и едва не упала. Джим не поверил своим глазам:

– Сэмпл?

Боги всё же решили свести их вместе? Ради какой-то там высшей цели, известной только богам? Он хотел выйти из круга и побежать ей навстречу, но его остановила Данбала Ля Фламбо. Она как будто заполнила собой все пространство над спиральной дорогой и проговорила, властно и настойчиво:

– Стой, где стоишь! Пусть она придёт в центр! Она сама! Не ходи ей навстречу, иначе ты её потеряешь!

Джим замер на месте. Всё его существо рвалось к Сэмпл, все инстинкты подсказывали: не стой, иди к ней, если хочешь остаться человеком, – но он никогда не посмел бы ослушаться Данбалу Ля Фламбо. Она была не из тех, кого можно ослушаться.

– Сэмпл, это я, Джим Моррисон. Мы встречались в космосе и потом ещё – в Аду. Иди по дороге. Быстрее. Иди сюда, ко мне. Просто иди по дороге. Ты сможешь.

Сэмпл растерянно огляделась по сторонам, но Джиму показалось, что она – как и он сам – уже проникается настойчивостью Данбалы Ля Фламбо. Она быстро взяла себя в руки и пошла вперёд, следуя изгибам спиральной дороги. Шагов через пять-шесть она споткнулась и чуть не упала, но всё-таки не упала и пошла дальше.

– Просто иди по дороге. Если почувствуешь что-то странное, не бойся. Не думай вообще ни о чём, просто иди по дороге – сюда, ко мне.

Голос у Сэмпл дрожал:

– А эти люди… эти существа… они кто?

– Боги Вуду.

– Вуду?..