Олакрез. Реалистичные и мистические рассказы

Они стояли какое-то время, и молча смотрели друг другу в глаза. Затем Вадим резко развернулся и зашагал быстрым шагом по дороге в обратную сторону.

Ангелина смотрела вслед удаляющейся высокой фигуре в чёрном, и ей вдруг непреодолимо захотелось кинуться вслед за ним. Догнать. Прижаться к нему всем телом… И никуда не отпускать.

– Геля-я-я! – услыхала она откуда-то снизу, из-под горушки, на которой она стояла, голос подруги. – Геля! Скоре-е! Теплоход через пятнадцать минут отхо-ди-и-т!

Ангелина обернулась и увидела Настю. Настя стояла у трапа теплохода и, сложив ладошки рупором, звала подругу.

– Иду-у! – крикнула Ангелина в ответ и быстро побежала вниз.

Убрали трап. Заиграла грустная прощальная мелодия. Теплоход отчаливал. Сквозь мелодию пробивался голос экскурсовода:

– Наш теплоход покидает гостеприимный остров Валаам. Посмотрите, пожалуйста, направо. Какой открывается красивый вид!..

Ангелина стояла на корме и неотрывно смотрела на остров.

– Гелька! Ну, что опять с тобой такое?! – вертелась рядом Настя. – Ну что ты как каменная? Эй!? – она дёрнула подругу за рукав накинутой на плечи куртки.

Ангелина не реагировала на вопросы подруги. Но Настя не унималась:

– И потом… Что за монах тебя провожал? Тебе что обычных мужиков мало? Давай лучше посмотрим, походим. Вдруг, Вадима твоего встретим?

– Это и был Вадим, – не оборачиваясь на подругу, всё так же неотрывно глядя в сторону острова, медленно произнесла Ангелина.

– Что??!! Кто это был?!! – ошарашенно переспросила Настя.

– Вадим.

Настя от неожиданности присела на скамейку, стоящую у бортика, и присвистнула.

– Вот это да! Ну что за жизнь!? – она взмахнула рукой и с силой стукнула себя по коленке. – Ну, блин, мужики! Козлы! Ну, все, блин, козлы! А как только встретишь порядочного… Дык и тот монахом окажется! Что за свинство такое?!

Ангелина не обращала внимание на негодующие возгласы подруги. Она вдруг увидела на высоком берегу одинокую мужскую фигуру в чёрном. Чёрное одеяние трепетало на ветру. Монах стоял и смотрел вслед удаляющегося теплохода. Ангелина поняла – это был Вадим.

Она взмахнула шёлковым платком и пронзительно закричала:

– Вади-и-им! Я обязательно вернусь! Ты только жди ме-ня-я! Вади-и-им!..

Её голос потонул в звуках прощальной мелодии и шуме работающих двигателей теплохода.

Когда вечером Ангелина и Настя сидели на верхней палубе, укутавшись в тёплые пледы и смотрели, как караван теплоходов, сверкающих разноцветными огнями, словно инопланетные корабли, рассекает воды Ладоги, Ангелина мечтательно произнесла:

– А знаешь, Насть… Самое главное – это найти путь к себе. И мне кажется, я его уже нашла. – Она посмотрела на подругу влажными, сияющими каким-то неземным блеском, глазами.

– Ох, Гелька, Гелька! Смешная ты, – отозвалась подруга и, всматриваясь в морскую даль, кажущуюся бесконечной в ночи, укуталась плотнее пледом…

    2011 год, февраль

Голубь

– Прогоните голубя, – чуть слышно произнесла молоденькая девушка, лежащая на высокой кровати с поднятым изголовьем, в залитой солнечным светом палате интенсивной терапии.

– Что, милая? – обернулась на неё Тамара Ивановна, пожилая санитарка, ловко орудующая шваброй под соседней пустующей кроватью.

– Голубь… Пусть он улетит, – снова, слабым голосом, повторила девушка.

Тамара Ивановна, прислонив швабру к стене, направилась к окну, где воркуя, переступая с лапки на лапку, и склоняя свою сизую головку то на один, то на другой бок, как китайский фарфоровый болванчик, заглядывал в палату голубь.

– Кыш! Давай лети. Кыш! – Тамара Ивановна махнула рукой, но голубь только чуть попятился назад, несколько раз шумно хлопнув крыльями.

– Ишь, не хочет улетать! – Тамара Ивановна улыбнулась. – Ну и пусть сидит себе, – заключила она и снова обернулась на девушку. – Пусть сидит, – повторила санитарка, – что он мешает что ли?

– Мешает, – отозвалась девушка. – Не хочу, чтобы он тут сидел и смотрел на меня.

– Ну что ты? – добродушно произнесла Тамара Ивановна, опять принимаясь за свою работу. – Голубь – птица хорошая. Птица мира. Он добро людям несёт.

– Нет, – упрямо возразила девушка. – Голуби плохие птицы. Они души людей забирают. Он за мной, наверное, прилетел.

Тамара Ивановна опять прекратила уборку и удивлённо посмотрела на девушку:

– Ну что ты, милая, такое говоришь? С чего это голубю этому душу твою забирать? Вот чего напридумывала! Ты ещё молодая совсем. Тебе ещё жить и жить! Вот скажет-то! – и санитарка от негодования даже всплеснула руками. – Сколько тебе годочков-то? А? Шестнадцать, поди? Иль меньше?

– Восемнадцать, – отозвалась девушка.

– Ну вот! Восемнадцать! – воскликнула санитарка. – Это ж разве возраст? Девчонка ещё совсем! И такие мысли в голову берёшь! Тьфу! И кто тебе такую чушь-то сказал? – Тамара Ивановна раздосадовано покачала головой.

– Медсёстры так говорят. Я слышала, как они говорили. Как голубь прилетит на окно… Так обязательно кто-то умрёт, – пояснила девушка.

– А ты не верь! Не верь, милая, никому! Чушь всё это! Ты сейчас должна сил набираться. И думать только о хорошем!

Тамара Ивановна опустила тряпку в ведро, прополоскала её хорошенько, а потом с силой отжав, снова намотала её на швабру и продолжила с какой-то, не понятно на кого злостью, протирать полы. Потом она резко прервала работу и подошла к окну, где сидела сизокрылая упрямая птица.

– А ну, кыш, отсюда! – с твёрдыми нотками в голосе произнесла санитарка и погрозила пернатому гостю пальцем.

Голубь, как показалось Тамаре Ивановне, удивлённо глянул на неё через окошко, и, расправив сизые крылья, полетел прочь.

– Ну, вот и славно, – облегчённо вздохнула санитарка.

Она подошла к кровати больной и поправила сползшее одеяло.

– Спасибо, – чуть слышно поблагодарила её девушка и улыбнулась.

– Не за что, милая. Ты только в голову всякую ерунду не бери. А медсёстры… Сами не знают, что болтают!