Профессиональная супервизия для семейных психотерапевтов

• вопросы нарушения супервизантом терапевтической этики в его работе и вытекающих из этого действий супервизора;

• принципы организации групповой работы и сложности взаимодействия (разные аспекты групповой динамики) в супервизионной группе;

• вопросы соблюдения личных и профессиональных границ при общении супервизора и супервизируемых;

• правила научных публикаций или постов в соцсетях.

Даже все перечисленное в неполной степени отражает перечень существующих вопросов. А наряду с этим существуют такие аспекты, как правила ведения супервизии в государственных и некоммерческих помогающих, клинических или образовательных организациях; формы контракта на ведение супервизии, а также составления письменных документов и их передачи коллегам, сотрудничества со смежными специалистами. И т. д., и т. п.

Из вышесказанного становится понятно, что конкретная супервизионная сессия может быть увидена в сложном пространстве супервизии как некая точка координат, в которой специфическим образом представлен каждый из названных аспектов.

Стрежнем, «собирающим» все эти аспекты в обоснованную логику работы и определяющим их содержательное наполнение в реальном процессе супервизии, выступают методологические принципы и теория супервизии, на которую в своей работе опирается супервизор.

Психологическая супервизия, очевидно, берет начало в медицинском консилиуме. Врачи помогают друг другу решить возникшую врачебную проблему – поставить верный диагноз и/или выбрать наиболее адекватный способ воздействия, хирургического вмешательства, процедурного лечения и т. п. Специалисту для решения данных задач может не хватать знаний, опыта, навыков. В силу этого траектория диагностирования или лечения может отклоняться от оптимальной, а коллективное обсуждение или больший опыт коллег, их знания и, наконец, врачебный талант кого-то из специалистов нехватку восполняют или выводят лечение на верную траекторию.

Консилиум – в том числе форма профессиональной подготовки врачей, начиная с определенного этапа обучения. Она помогает перевести теоретические знания о болезни в умение «опознавать» их в конкретных жизненных обстоятельствах.

Что тут интересно? Такой способ поддержки помогающим специалистам обнаруживает себя и в психологической супервизии, правда сегодня – как один из многих. Ведь в классической логике системной терапии возникает задача верного или неверного «диагноза», например точной системной гипотезы. Предполагается, что если все профессионалы обучены этому способу анализировать и размышлять в одной категориальной «сетке», то потенциально каждый из них должен быть способен увидеть примерно одно и то же. В этом смысле неважно, что в качестве симптома (объекта воздействия) выступает более сложная реальность, а не часть тела или орган, например.

В чем различия? Как раз в том, что объект психотерапевтического воздействия имеет иную природу. Это субъект(-ы), включенный(-ые) в разнообразные жизненные отношения, а значит, – и это очень быстро осознается – данный объект должен рассматриваться не сам по себе, а в контексте системы своих жизненных отношений.

В классической системной терапии проблема или психологический симптом человека начинает выступать как сторона или характеристика системы взаимодействия под названием «семья». Собственно изменение характера этого взаимодействия и должно привести к преодолению симптома. Объектом воздействия, таким образом, начинает выступать система семейных взаимоотношений. Это существенное методологическое изменение.

Здесь остается один шаг до понимания, как важно учитывать характер системы отношений объекта/ субъекта (семьи с ее системой отношений) с другой живой системой – терапевтом(-ами), – то есть в самой терапевтической системе.

Это, в свою очередь, очевидным образом ведет к выделению еще одного аспекта – системы отношений между терапевтом (в некоторых случаях группой терапевтов) и его супервизором(-ами), или супервизионной системы.

В системном подходе в теорию супервизии последовательно вводится и учитывается сосуществование как минимум трех систем взаимоотношений – клиентской (семейного взаимодействия), терапевтической (семьи и терапевта(-ов)) и системы супервизии (терапевт(-ы) и супервизор(-ы)) (рис. 1). Заметим, что терапевт при этом выступает в роли посредника между клиентской и супервизионной системами, одновременно являясь частью обеих.

Рис. 1. Составляющие супервизионной системы, где: 1. К – семейная система; 2. Т – терапевт(-ы) – супервизант(-ы); 3. С – супервизор(-ы)

В силу этого идея подобия проявлений клиента в его жизненных отношениях и терапевтическом взаимодействии, сходства процессов взаимодействия клиента и терапевта и взаимодействия того же терапевта (теперь – супервизанта) и супервизора, известная уже в психоанализе, развивается в теории системной супервизии в идею изоморфизма (подобия) взаимодействий, протекающих во всех трех названных системах (см., например, Doeherman, 1976; Haley, 1988; McNiel, Worthen, 1989).

Есть и другой аспект этого принципа подобия. Техники супервизии, как правило, подобны техникам терапевтического подхода, который супервизант использует в собственной терапевтической работе.

Однако наряду с этим в классической системной логике сохраняется ситуация, когда описание взаимодействия в клиентской системе принципиально отличается от подхода и понимания терапевтической или супервизионной системы.

В клиентской системе, с точки зрения системного подхода, действуют равно вовлеченные субъекты[3 - В самом общем виде это верно и для понимания функциональной роли детей в семейной системе – с небольшими уточнениями, касающимися детско-родительской иерархии.], чьи действия подчиняются не причинно-следственным, а круговым (взаимообусловленным) зависимостям, которые тем самым вовлечены в целостную взаимосвязанную систему отношений. В такой системе изменение одной ее части не может не привести к изменению в другой. Однако очевидно, что это не так для системы «терапевт(-ы) – клиенты».

Дело в том, что функциональной (нормативной) позицией терапевта продолжает выступать (как и в исходной медицинской модели) невовлеченность во взаимодействие с семейной системой. Ведь в ситуации вовлеченности будет невозможен правильный «диагноз» (гипотеза) – необходимое для преодоления симптома терапевтическое воздействие.

Именно эта позиция позволяет говорить о подобии «воздействия на болезнь» в медицинской логике и логики воздействия на симптом – в классической семейной терапии, поскольку сохраняется рациональная схема контролируемого, прозрачного для терапевта и имеющего понятные последствия терапевтического воздействия на клиентов.

Тогда задачей супервизии терапевтической системы, в свою очередь, становится обеспечение точного воздействия терапевта, на деле взаимодействующего с взаимодействующими между собой в своих семейных отношениях клиентами.

Тем самым в классической системной теории супервизии терапевтический процесс, с одной стороны, обнаруживает свою «плотность» (или небесплотность) в смысле признания реального, практически осуществляющегося взаимодействия терапевта с клиентами (как, кстати, и супервизора с терапевтом-супервизантом). С другой – в ней сохраняется рационалистский и по-своему безусловно стройный логически идеал «бесплотного», свободного от реального эмпирического процесса взаимодействия (и взаимовлияния) и полностью контролируемого терапевтом воздействия на живую клиентскую систему (рис. 2).

Феноменология взаимодействия между терапевтом и клиентами (и между терапевтом и супервизором), с одной стороны, выделяется и описывается. С другой – это описание с последующей систематизацией направлено прежде всего на то, чтобы в процессе супервизии эти эффекты взаимодействия были скорректированы или вообще нивелированы. Решается нормативная задача обеспечения нейтральности системного ви?дения терапевта и, тем самым, снятия разнообразных, порождаемых реальными эмпирическими эффектами взаимодействия с клиентами «блоков» на пути выбора им адекватных методов и техник воздействия, а также их продуктивной реализации.

Рис. 2. Классическое представление о супервизионном процессе, где: 1. К – семейная система; 2. Т – терапевт(-ы) – супервизант(-ы); 3. С – супервизор(-ы)

Это понимание профессиональной супервизии, как имеющей дело с «плотностью» процессов взаимодействия, которые должны учитываться и быть скорректированы в ней, представлено, например, в известной «шестифокусной» модели Э. Уильямса, появившейся на рубеже XX–XXI веков и, в свою очередь, опирающейся на модель Ховкинса и Шохета (Уильямс, 2001).

Согласно этой модели супервизор вынужден иметь дело со сложностями, которые возникают в каждой из трех систем. Он может фокусироваться на анализе самой клиентской системы; на способах действия терапевта с ней и на том, как можно описать систему взаимодействия «терапевт – клиенты»; наконец, на состоянии и субъективно переживаемых трудностях супервизанта или на собственных впечатлениях. Имея тот или иной «фокус», он может далее осуществлять воздействие из четырех основных ролей супервизора.

Так, супервизор-учитель сосредоточен скорее на инструктаже супервизанта как терапевта. Он буквально помогает своему супервизанту выбирать инструментарий и правильно реализовывать технические приемы, дает ему прямые предписания, как бы стоя у него за спиной и усиливая, достраивая видение самого терапевта своим дополнительным и нейтральным видением.

Супервизор в роли консультанта, по классификации Уильямса, осуществляет не прямой инструктаж, а стратегическое воздействие. Например, он исходит из того, что «застопорившаяся» терапия – результат таких действий терапевта, которые неосознанно поддерживают дисфункциональную систему клиентов вместо ее направленной трансформации. Предполагается, что в данной ситуации нужны не прямо инструктирующие, а «проблематизирующие» обсуждения, которые должны «включить» вероятность новых относительно уже использовавшихся креативных действий терапевта с клиентами. Именно здесь может быть адекватным использование терапевтических техник в работе с самим супервизируемым (например, Selman, Dimmock and Barber, 2018).