В начале славного пути. Белые пятна раннего периода истории Московских Александровских казарм. 1877—1913 гг.

Прежде чем расположиться в Александровских казармах в 1879 г. полк размещался на Ходынском поле (см. Примечание 3) на территории летних полевых лагерей войск Московского гарнизона. Там его подразделения были распределены в места расквартирования других воинских частей: 1-й и 2-й батальоны – в бараки 1-го лейб-гренадерского Екатеринославского полка, 3-й и 4-й – в бараки 5-го гренадерского Киевского полка[66 - РГВИА. Ф. 2598. Оп. 2. Д. 20. Л. 3, 12.]. Офицеры стояли на постое в соседнем с лагерем селе Всехсвятском. В начале октября 1879 года часть получает особое распоряжение о передислокации на новое место расквартирования.

6 октября командир полка полковник И. К. фон Бурзи[67 - фон Бурзи Иван Карлович (1835—1899) был командиром 8-го гренадерского Московского полка с марта 1877 г. по декабрь 1884 г. За умелое руководство своими подчиненными в сражении при Плевне 28 ноября 1877 г. награждён золотым оружием с надписью: «За храбрость». 14 ноября 1894 г. ему было присвоено звание «генерал-лейтенант».] отдает приказ о переводе 8 октября в полном составе в московские Серпуховские казармы[68 - РГВИА. Ф. 2598. Оп. 2. Д. 20. Л. 131.]. Данным приказом подразделениям предписывалось «к 9 1/2 часам утра выстроиться<…> в четырех взводные колоны» со знаменами в походной форме одежды, «в шинелях, надетых в рукава сверх мундиров». Всем офицерам было дано распоряжение находиться в строю[69 - Там же.].

После перехода и размещения в новых казармах гренадеры Московского полка постепенно начинают организовывать службу и быт на новом месте постоянной дислокации. Так 10 октября 1879 года в комплексе казарм выставляется первый полковой внутренний наряд в составе: дежурных различного ранга и предназначения, полкового караула (в 8 постов), одного ординарца[70 - Ординарец (фр. ordonnance, от лат. ordinare – приводить в порядок) – военнослужащий (солдат, унтер-офицер или офицер), состоящий при командире или штабе для связи, передачи приказаний и выполнения различных поручений (См.: Новый словарь иностранных слов. 2009. Интернет-ресурс: https://dic.academic.ru/dic.nsf/dic_fwords/24699/ОРДИНАРЕЦ).], нескольких вестовых[71 - Вестовой – в Русской императорской армии (Русском императорском флоте) назначался только из числа солдат (матросов), для выполнения служебных поручений офицера, для связи, ухода за его лошадью, сопровождения офицера в его поездках и др. (См.: Энциклопедический словарь. 2009. Интернет-ресурс: https://dic.academic.ru/dic.nsf/enc3p/87062). В отличие от ординарца, который в основном использовался только для связи и исполнения заданий по службе, вестовой, кроме этого, выполнял обязанности прислуги при офицере.], значительного ряда дневальных у парадных входов и въездных ворот, рабочих команд (на водокачку и в полковую пекарню) общей численностью: 2 офицера, 5 фельдфебелей[72 - Фельдфебель (нем. Feldwebel – «судебное должностное лицо в походных условиях», от Feld – «поле сражения», «поход» и Weibel – «служитель (рассыльный) при суде») – должность и воинское звание старшего унтер-офицера в армии России (до 1917 г.), который исполнял обязанности помощника командира роты по контролю внутреннего распорядка и решению хозяйственных вопросов в подразделении. Являясь начальником для всех нижних чинов роты, он обязан был следить «за нравственностью и поведением» нижних чинов. В наши дни фельдфебель соответствует должности старшины роты и званию «старший сержант». (См.: Устав внутренней службы в пехотных войсках 1877 г… С. 148; Большой энциклопедический словарь. 2000. Интернет-ресурс: https://dic.academic.ru/dic.nsf/enc3p/306418).], 4 унтер-офицера[73 - Унтер-офицеры (нем. Unteroffizier – от unter – под, низший и офицер), военнослужащие младшего командного состава в армии Российской империи до 1917 г. Соответствуют современному сержантскому составу. (См.: Большой энциклопедический словарь. 2000. Интернет-ресурс: https://dic.academic.ru/dic.nsf/enc3p/302650).], 1 ефрейтора[74 - Ефрейтор (от нем. Gefreiter – «освобожденный») – воинское звание для нижних чинов Русской императорской армии, которое присваивали рядовым солдатам «за хорошее поведение и твердое знание службы». При недостаточном количестве младших унтер-офицеров ефрейторы могли назначаться командовать отделениями. Данное звание сохранилось в том же качестве в современной российской армии (См.: Устав внутренней службы в пехотных войсках 1877 г… С. 147; Ушаков Д. Н. Большой толковый словарь русского языка: современная редакция. М.: Дом Славянской кн., 2008. Интернет-ресурс: https://dic.academic.ru/dic.nsf/ushakov/798834/ЕФРЕЙТОР).], 1 музыканта и 72 рядовых (см. Примечание 4). Дополнительно к этому, на случай пожара, назначалась дежурным подразделением одна из рот полка[75 - РГВИА. Ф. 2598. Оп. 2. Д. 20. Л. 132—132об.]. Первым дежурным по полку в новых московских казармах заступил штабс-капитан Смирнов.

Основную долю должностных лиц ежедневного суточного полкового наряда выделяла согласно требованиям Устава внутренней службы в пехотных войсках 1877 г. назначенная по очереди должностная рота. Фельдфебель этой роты заступал дежурным фельдфебелем[76 - Устав внутренней службы в пехотных войсках 1877 г… С. 155.]. Все наряды, по возможности, объявлялись нижним чинам накануне заступления на вечерней перекличке. Несение службы нижними чинами в ночь, предшествующей караулу или наряду, категорически запрещалось Уставом[77 - Там же. С. 156.]. Данные требования соблюдаются в современных Вооруженных Силах до сих пор.

Каждый военнослужащий суточного наряда исполнял свои определённые обязанности по поддержанию порядка в новых Александровских казармах. Так, например, дежурный по полку офицер руководил всем полковым нарядом, отвечал за поддержание дисциплины и наведение порядка в подразделениях части и непосредственно подчинялся командиру полка. В случае необходимости «для пресечения беспорядков» он имел право «производить во время дежурства необходимые аресты» нижних чинов, и доводить об этом соответствующим командирам рот «для взыскания с виновных и, вообще, для принятия дальнейших мер». При прибытии в расположение полка «по особому распоряжению высшего начальства, для осмотра казарм, штаб и обер-офицеров» он обязан был сопровождать их во время обхода казарменных помещений, по завершении которого производил доклад командиру части обо всех указанных ими замечаниях[78 - Там же. С. 157—158.].

В свою очередь дежурный фельдфебель наблюдал «за сохранением порядка во дворах, и, вообще, вне ротных помещений, но в черте казарменного расположения полка». Как в дневное, так и в ночное время он совершал обходы дворов, мастерских и других нежилых помещений казарм. Для этого ему даже предоставлялось право в ночное время брать с собой одну из смен ночного обхода[79 - Там же. С. 158.]. Как правило, должностная рота выделяла две такие смены. Они предназначались «для наблюдения за порядком в черте казарменного расположения и в прилегающей к казармам местности в ночное время». Каждая смена состояла из одного ефрейтора и двух рядовых. Военнослужащие, назначенные в ночной обход, были обязаны «прекращать всякий на улице беспорядок между нижними чинами». Им запрещалось вмешиваться в беспорядки, что совершались вблизи казарм гражданским населением. Но, несмотря на это, ночной обход должен был, не дожидаясь прибытия полиции, «прекращать насилие, грозящее окончиться убийством кого-либо»[80 - Там же. С. 160.]. Задержанных нарушителей воинской дисциплины ночной обход доставлял дежурному по полку офицеру, который отправлял их после выяснения задержания в подразделения, где они проходили службу. При довольно серьезном нарушении порядка дежурный офицер имел право применить к нарушителям арест и отправить их на гауптвахту[81 - Гауптвахта (от нем. Hauptwache – главный караул) – специально оборудованное помещение для содержания под арестом военнослужащих. (См.: Большой энциклопедический словарь. 2000. Интернет-ресурс: https://dic.academic.ru/dic.nsf/enc3p/98266).].

В каждом подразделении полка «для исполнения внутренней <…> службы» ежедневно назначался наряд по роте в составе: дежурного по роте и 4 дневальных (по одному с каждого взвода). Дежурные по ротам наблюдали за сохранением внутреннего порядка в подразделениях полка. Очередные двое дневальных наряда по роте были обязаны: «безотлучно» находиться в расположении подразделения; наблюдать «за целостью вещей в роте во всех случаях, когда нижние чины находятся вне ротного помещения, а также и ночью»; следить, чтобы без разрешения дежурного по роте «никто из посетителей не находился в роте». Свою службу они несли «при холодном оружии». Им строго запрещалось снимать оружие до смены их другими двумя дневальными, расстёгиваться и ложиться отдыхать[82 - Устав внутренней службы в пехотных войсках 1877 г… С. 155, 159.].

Александровские казармы. Часовой на посту. Рисунок Т. М. Акимова

В обязанность стоящих у ворот и подъездов наружных дневальных входило: ни под каким предлогом «не выпускать из казарм нижних чинов не по форме одетых и находящихся в нетрезвом виде». В ночное время («от вечерней переклички до утра») они могли разрешать выходить за пределы части только тем нижним чинам, «которые посылаются по делам службы» (к тому же только имеющих «при себе билет за подписью фельдфебеля». На каждый такой пост назначалось по три смены наружных дневальных[83 - Там же. С. 155, 159—160.].

Дежурный по кухням и пекарням унтер-офицер наблюдал «за тщательной утренней уборкой кухни или пекарни» и сохранностью съестных припасов, а также следил, «чтобы на кухнях не было продажи вина», и чтобы нижние чины там не собирались «без дела»[84 - Там же. С. 159.].

Дежурному писарю предписывалось находиться «безотлучно» в полковой канцелярии и поддерживать там чистоту и порядок. Он обязан был принимать все поступающие в полк конверты и расписываться в их получении. При этом «конверты с надписью „нужное“, „весьма нужное“, „секретно“ (конфиденциально) немедленно» должен был «отправлять к адъютанту, телеграфические же депеши – по адресу»[85 - Там же.].

Дежурный барабанщик находился в установленном помещении рядом с местом расположения дежурного по полку офицера, чтобы по его «личному приказанию <…> исполнять те бои или сигналы, которые будут указаны»[86 - Там же.].

В последующем, 11 октября 1879 г., во внутренний наряд добавляется ещё один пост в караул – у полковой пекарни в составе трёх рядовых, а 13 октября – ещё два – «к пороховому погребу на Ходынку» составом: 1 ефрейтор и 6 рядовых[87 - РГВИА. Ф. 2598. Оп. 2. Д. 20. Л. 145.]. При передислокации в Замоскворечье пороховой погреб полка был оставлен в летних военных лагерях на Ходынском поле, где его непродолжительное время временно охраняли солдаты других полков. Через несколько дней, когда в основном вопросы размещения в новых казармах были решены, 8-й гренадерский полк мог выставить своих караульных на Ходынке. И даже увеличил их количество в двое (раньше, при расположении полка в лагере, заступало только три рядовых гренадера на один пост)[88 - Там же. Л. 124, 128.]. В связи с этим, количество постов в полковом карауле становится одиннадцать.

Начальники полкового караула назначались из числа унтер-офицеров. В состав караула входили посты двух видов: суточные и ночные. Первые были трёхсменными, вторые – двухместными. Данное назначение смен караульных на посты сохраняется в современной российской армии и в наши дни. Начальник караула не имел право покидать караульный дом. Все донесения дежурному по полку офицеру он отправлял через входящего в состав караула ефрейтора. Особое внимание начальник полкового караула должен был уделять бдительной охране содержащихся на гауптвахте арестованных нижних чинов. Его должностными обязанностями предписывалось по несколько раз в сутки совершать обход арестантских помещений. При этом неукоснительно требовалось строго-настрого инструктировать охраняющего гауптвахту часового, «чтобы он наблюдал за всеми действиями арестованных и, если заметит что-либо запрещённое или подозрительное, то немедленно извещал бы его»[89 - Устав внутренней службы в пехотных войсках 1877 г… С. 156, 160.].

Также в суточный внутренний наряд части постепенно дополнительно назначается целый ряд новых должностных лиц. Например, 11 октября 1879 г. дежурный и дневальный в полковой околодок (медицинский пункт. – М.В.А.). Дежурный по приёмному покою унтер-офицер наблюдал за порядком в полковом приёмном покое, за чистотой помещений околодка, своевременной мойкой посуды и за поддержанием установленного в медицинском пункте освещения. Присутствовал во время осмотра врачом приходящих из подразделений полка больных нижних чинов и наблюдал за соблюдением ими в приёмном покое порядка[90 - Там же. С. 158.]. Из медицинских работников полкового околодка выделялся дежурный фельдшер, который обязан был «безотлучно» находиться в полковом приёмном покое. При необходимости по требованию дежурного по полку офицера или начальника полкового караула, он должен был незамедлительно являться в караульный дом для медицинского осмотра находящихся под арестом больных нижних чинов. «По присмотру и уходу за больными» в подчинении дежурного фельдшера находился лазаретный служитель (санитар), который исполнял все его приказания и сообщал ему о всех изменениях в состоянии здоровья больных военнослужащих[91 - Там же. С. 158—159.].

В тот же день на территорию, расположенную рядом с казармами, отправляются два патруля: один – в Якиманскую часть (6 рядовых), другой – в Серпуховскую (1 унтер-офицер и 15 рядовых)[92 - РГВИА. Ф. 2598. Оп. 2. Д. 20. Л. 134—134об.]. С 14 октября 1879 г. ежедневно, кроме выходных и праздничных дней, из полка направляют одного рядового вестовым в телеграфную станцию в Серпуховской части получать телеграммы[93 - Там же. Л. 149об.]. С 25 октября 1879 г. назначают 3 рядовых дневальными на четвёртые ворота комплекса казарм[94 - Там же. Л. 202—202об.] (до этого времени дневальные заступали только у трёх ворот. – М.В.А.)[95 - Там же. Л. 132—132об.]. С конца 1879 г. дополнительно к дневальным у 4 внутренних крылец казарм выставляются 6 рядовых у наружных крылец 2-го и 3-го батальонов.[96 - РГВИА. Ф. 2598. Оп. 2. Д. 22. Л. 13.] А дежурное подразделение на случай пожара в городе назначается уже не от одной роты, а от трёх. Одна рота выделяла вооруженных военнослужащих для охраны и оцепления района пожара (30 рядовых с ружьями, возглавляемых одним офицером и двумя унтер-офицерами). А две других роты должны были определить 120 рядовых гренадеров во главе с одним офицером и 4 унтер-офицерами, готовыми по первой же команде убыть на место пожара без ружей для оказания помощи пожарным и сотрудникам охраны правопорядка[97 - РГВИА. Ф. 2598. Оп. 2. Д. 22. Л. 101об.; Воинский устав о службе в гарнизоне. СПб.: Военная типография, 1867. С. 168—171 (в 1872 г. данный устав был переиздан с издания 1867 г. без изменений. Следующее его издание было в 1884 г. То есть в 1879—1880 гг. действовал устав 1872 г. в редакции 1867 г. (Затворницкий Н. М. Указ. соч. С. 135.).]. Командовал вооружённой командой при тушении пожара помощник дежурного по полку, которого ежедневно назначали по очереди из младших офицеров[98 - Устав внутренней службы в пехотных войсках 1877 г… С. 158.].

Периодически выделялись и другие должностные лица в суточный наряд пока. К примеру, 13 октября 1879 г. – конвой для сопровождения арестованных в баню (1 унтер-офицер и 6 рядовых)[99 - РГВИА. Ф. 2598. Оп. 2. Д. 22. Л. 145об.], а 14 октября – 5 рядовых вестовыми в штаб Гренадерского корпуса (трое – пешими и двое – конными «для посылок»)[100 - Там же. Л. 149об.]. Обязанности ежедневных ординарцев и вестовых заключались «в передаче словесных приказаний начальника и в разноске конвертов». Они несли службу «в караульной амуниции, с ружьем и сумкой через правое плечо». Им категорически запрещалось при исполнении полученных поручений отклонятся от маршрута своего следования, а отданные словесные приказания начальников строго предписывалось передавать лично только тому, «кому было приказано»[101 - Устав внутренней службы в пехотных войсках 1877 г… С. 160.].

12 октября 1879 г. 8-й гренадерский Московский Великого Герцога Фридриха Мекленбургского полк выставляет свой первый караульный наряд по г. Москве. В гарнизонные караулы, конвои и наряды заступает 503 человека: 14 офицеров, 40 унтер-офицеров, 18 ефрейторов, 8 музыкантов, 423 рядовых[102 - РГВИА. Ф. 2598. Оп. 2. Д. 22. Л. 144—144об.]. Позднее состав городского караула периодически менялся. К примеру, 26 декабря 1879 года от полка в московском гарнизоне несут службу: 14 офицеров, 39 унтер-офицеров, 20 ефрейторов, 8 музыкантов и 341 рядовых[103 - Там же. Д. 20. Л. 506—507.].

13 октября 1879 г. всем военнослужащим полка объявляют приказание московского коменданта генерала от инфантерии А. К. Фридрикса о действиях дежурного подразделения при тушении пожара. В данном приказании указывалось «подтвердить начальникам команд, прибывающих на пожары, и лицам, являющимся за наблюдением за порядком, чтобы <…> строжайше следить за поведением нижних чинов, чтобы не под каким предлогом не позволять им без особого приказания Коменданта или занимающего его место входить во внутренности домов для выноса вещей, а по прибытии в казармы, не распуская людей осматривать их: нет ли людей, пострадавших от пожара и нет ли у кого похищенных вещей, и если таковые окажутся, то представлять их местной полиции <…> О замеченных нижних чинах виновными в присвоении себе вещей никак не оставлять без обнаружения, и тотчас же доводить оных до сведения начальства»[104 - Там же. Л. 149об.]. Из этого можно заключить, что командование той поры выражало большую озабоченность о сохранении здоровья подчиненных нижних чинов в экстремальных ситуациях (в данном случаи при тушении пожара в городе) и строго следило за тем, чтобы солдаты не совершали, порочащих военнослужащих, поступков.

Кроме гарнизонных мероприятий, гренадеры Александровских казарм также привлекались для оказания помощи московской полиции. Так осенью-зимой 1879 г. в Москве отмечался значительный рост протестного движения. После высочайшего одобрения в ноябре 1879 года «Временной инструкции для университетской инспекции» и «Правил для студентов» ужесточился порядок обучения и поведения учащихся высших учебных заведений, который вызвал сильные волнения среди студентов. А 19 ноября 1879 г. произошло покушение на жизнь императора Александра II (попытка подрыва революционерами вблизи Москвы царского поезда). По ошибке заговорщиков поезд с императором уцелел, а был взорван один из вагонов железнодорожного состава, в котором находились свита и багаж (так называемого свитского поезда. – М.В.А.). Теракт поднял на ноги всю московскую полицию и повлек за собой существенные аресты[105 - Новиков М. В., Перфилова Т. Б. Университетский вопрос в 1866—1884 гг. // Ярославский педагогический вестник. 2014. №1. С. 22—33; Москва, 19 ноября. Взрыв на курско-московской железной дороге // Всемирная иллюстрация. 1879. Т. 22, №570. С. 471, 474.].

Не остались тогда в стороне и гренадеры Александровских казарм. К примеру, в январе 1880 года нижние чины 8-го Московского полка выделяются в патруль «в числе 9 рядовых» для охраны политических арестованных, находящихся в Пречистенском и Сущевском съезжих домах, «которым по необходимости» дозволялась «днём прогулка во дворах этих домов»[106 - РГВИА. Ф. 2598. Оп. 2. Д. 22. Л. 62об.]. Патруль назначался на три часа: с 2 часов дня «до 5 часов пополудни». Ответственность за «своевременное отправление таких патрулей» была возложена командиром полка «на обязанность дежурного по полку офицера»[107 - Там же.].

В XIX столетии подобные современным округам отделения Москвы делилась на части города, в каждой из которых располагался полицейский дом, называвшийся по старинке съезжей избой. Там находились камеры предварительного задержания, городские пожарные, дежурили врачи и повивальные бабки. Здесь же до реформирования 1881 г. были сосредоточены основные силы местной полиции[108 - Гурьев В. И. Человек, с которым можно иметь дело: Обер-полицмейстер Москвы Александр Александрович Козлов (1837—1924) и реформа московской полиции 1881 года. // Московский журнал. 2012. №4 (256). С. 16—20.]. Возможно, задержанных по политическим обвинениям москвичей было так много, что полицейских чинов для их надежной охраны было недостаточно. По этой причине и были назначены патрули из военнослужащих частей московского гарнизона, основная задача которых заключалась в усилении охраны содержащихся в камерах предварительного задержания политзаключенных. К тому же использовали солдат в основном на второстепенных ролях. К примеру, при охране арестованных на прогулке во внутренних дворах съезжих домов.

А в апреле 1880 г. на Пасху гренадеры Александровских казарм помогают поддерживать порядок на народном гулянье, «имеющее быть в течение Светлой недели на Девичьем (см. Примечание 5) поле»[109 - РГВИА. Ф. 2598. Оп. 2. Д. 22. Л. 391об.]. С 21 по 27 апреля 1880 г. (включительно) Московский полк выделяет для этого патрули в составе 2 унтер-офицеров и 6 рядовых[110 - Там же. Л. 393об., 394об., 395об., 397об., 402об.]. Патрулям приказывалось являться «к 12 час. дня в полицейскую будку, находящуюся на углу улицы Плющиха вблизи самого гулянья», где они вступали «под команду офицера, наряженного от очередного полка, заступающего в городовой караул»[111 - Там же. Л. 391об.]. Всему же полку в пасхальный день 20 апреля 1880 г. предписывалось «смену полкового караула произвести в 12 час. дня без церемонии в городской парадной форме в шинелях, одетых в рукава поверх мундиров, прочим затем воинским чинам до развода и после оного быть в городской праздничной форме»[112 - Там же. Л. 391.]. В последующие три дня пасхальной недели (21—23 апреля) форма одежды была заменена. Караул заступал «в городской праздничной форме», остальные носили городскую обычную форму, в которую с 24 апреля переодевают и караул[113 - Там же. Л. 393, 394, 395, 397.].

Обустройство новой повседневной жизнедеятельности

В тоже время в Александровских казармах организовывается полноценное и планомерное питание солдат и унтер-офицеров. Например, оборудованная в архитектурном комплексе полковая пекарня выдает «ежедневно от 9-ти до 11-ти часов утра» стоящим на довольствии в части подразделениям испеченный в ней хлеб[114 - РГВИА. Ф. 2598. Оп. 2. Д. 22. Л. 17об.].

25 декабря 1879 г. «в первый день праздника Рождества Христова» по распоряжению командира полка стоящие на казённом довольствии в Александровских казармах подразделения получили «винные порции» водки «на каждого человека по одной чарке»[115 - Там же. Л. 500.]. В честь праздника «винные порции» были увеличены в двое. Обычно в будние дни они составляли полчарки или шкалик (одну двухсотую часть ведра или 61,5 г.). Винная порция могла заменяться на 4 ? чарки легкого виноградного вина (около трёхсот грамм – 276,75 г) либо 2 бутылки пива (общим объемом более одного литра – 1,23 л)[116 - Если исходить из расчета, что 1 пивная (водочная) бутылка той поры имела объём 1/20 ведра или 5 чарок, что в современном измерении составляет около 0,615 г (0,60 л) (См.: Смиренный И., Зайцев С., Горбунов И. Пиво Российской империи. С-Пб.: Аякс, 1998).] либо ? чарки рома или коньяка (сорок грамм или, если быть точным, – 41 г). Водка отпускалась нижним чинам Русской императорской армии с конца XVIII столетия до 1908 г. в военное время: строевым – 3 раза в неделю по чарке, нестроевых – 2 раза в неделю. А в мирное время – по праздничным дням (не менее 15 чарок в год), а также по усмотрению командира полка для «поддержания здоровья» в ненастную погоду, после длительных переходов, маршей, учений, парадов[117 - См.: Родин И. В. Служба и быт нижних чинов русской армии перед Великой войной. – Киев, 2002.]. К примеру, накануне перехода полка в Александровские казармы 7 октября 1879 г., полковник И. К. фон Бурзи приказал «по случаю ненастной погоды <…> выдать нижним чинам по 1/2 чарки водки перед обедом»[118 - РГВИА. Ф. 2598. Оп. 2. Д. 20. Л. 131.].

Винная порция выдавалось солдатам и унтер-офицерам перед строем. Выпивали они её, не закусывая, залпом и, как правило, на тощак. Полученный результат от этого, конечно же, был оглушительно пьянящий! Не удивительно, что командир 8-го гренадерского Московского полка наблюдал в Рождество, как «нижние чины, увольняемые в город, находились в нетрезвом видебез всякой команды и не по форме одетыми». И чтобы бравых гренадеров, разгоряченных казённой винной порцией и атмосферой приподнятого праздничного рождественского настроения, не потянуло за пределами Александровских казарм на продолжение хмельного возлияния в московских кабаках полковник фон Бурзи «строжайше предписал» командирам рот «обратить особое внимание на людей, увольняемых в город, дабы таковые были хорошегоповедения и надёжные…» Иначе «ответственности подвергнуться ротные командиры, с которых будет взыскано по закону»[119 - Там же. Л. 508об.].

Здание современной казармы.Вид со стороны Подольского шоссе. Фото А. В. Скобкарёва

Уделяет пристальное внимание командование полка и бережному содержанию переданных гренадерам новых казарменных зданий. Так в январе 1880 г. полковник И. К. фон Бурзи в одном из приказов по полку строго предостерегает своих доморощенных солдатских умельцев из смышлёных крестьянских парней не заниматься ремонтом неисправностей в резервуарах для воды, расположенных в зданиях казарм. Не зная инструкции по эксплуатации и «устройства таковых» эти инициативные «ремонтники» только ещё больше портили их. И потому командир полка требовательно предписал командирам рот «ещё раз строжайше подтвердить, чтобы в случае порчи резервуаров нижние чины отнюдь не позволяли себе сами исправлять повреждения, а непременно давали знать о том смотрителю казарм»[120 - Там же. Л. 53.] майору Плечко. В наше время о майоре Плечко совсем немного информации. Из сохранившихся Высочайших приказов за 29 января 1901 г. говориться об исключении из списков Русской императорской армии по причине смерти начальника Ковенской крепостной жандармской команды подполковнике Плечко (жандармская команда крепости в Ковно (Каунасе) в Литве выполняла задачи по её охране. – М.В.А.). Но, кто он – тот самый смотритель Александровских казарм, его ближайший родственник или просто однофамилец, нам пока не известно[121 - Высочайшие приказы, текстовая версия, 1901, январь. Интернет-ресурс: https://www.ria1914.info/index.php/Высочайшие_приказы,_текстовая_версия,_1901,_январь.].

Тогда же, в середине января 1880 г. командование полка не упускает из виду и отопление – другую, не менее важную, инженерную систему Александровских казарм. Во избежание гибели личного состава от угарного газа издается приказ по части о запрете сжигать в печах, обогревающих здания казарм, посторонние предметы. « <…> не смотря на неоднократные подтверждения приказами по полку, – отмечается в нём, – нижние чины все-таки позволяют себе бросать в печи мелкие сухари и сор, даже после закрытия труб, от чего в казармах происходит угар». «Во избежание на будущее время возможности повторения таких случаев» командир полка дал распоряжение командирам рот «возложить на обязанность дневальных, стоящих у ватерклозетов не подпускать не под каким видом никого из нижних чинов к топкам». При этом особо указывалось командованию подразделений «внушить дневальным, что за упущение сего они понесут строгую ответственность»[122 - РГВИА. Ф. 2598. Оп. 2. Д. 22. Л. 75.].

О состоянии здоровья солдат и унтер-офицеров полка командный состав не забывал и в обычной обстановке повседневных служебных будней. Так, например, 1 ноября 1879 г. старшему полковому врачу Высотскому было предписано провести медицинский осмотр нижних чинов в период с 2 по 7 ноября по утвержденному командиром части графику: нестроевая рота, музыкальная и писарская команды – 2 ноября; 1-й батальон – 3-го числа; 2-й батальон – 4-го; 3-й батальон – 6-го, а 4-й – 7-го ноября[123 - Там же. Д. 20. Л. 260.]. А при организации медицинского осмотра солдат и унтер-офицеров полка с 4 по 9 января 1880 г. предписывалось не только отвести к врачам части весь присутствующий в подразделениях на тот момент личный состав, но и «потребовать в роты всех прикомандированных к мастерским и другим командам» нижних чинов для предоставления их медикам[124 - Там же. Д. 22. Л. 16.].

С наступлением холодов поздней осени командование 8-го гренадерского полка озаботилось одеть потеплее нижних чинов, исполняющих обязанности дежурной службы на улице. К примеру, 2 ноября 1879 г. полковой казначей получает указание «выдать из полкового цейхгауза[125 - От нем. слова Zeughaus (zeug – вещь, инструмент и haus – дом, здание). Устаревшее название воинского склада для хранения вооружения, снаряжения, обмундирования и продовольствия (См.: Крысин Л. П. Современный словарь иностранных слов. М.: АСТ-Пресс, 2018.).]три тулупа для дневальных, стоящих у ворот казарм»[126 - РГВИА. Ф. 2598. Оп. 2. Д. 20. Л. 262.].

Зимой же в соответствии с требованиями коменданта Москвы генерала А. К. Фридрикса «для предохранения нижних чинов от озноба и простуды» командир полка полковник И. К. фон Бурзи приказал начальникам караулов, чтобы «часовые на наружных постах в морозы свыше 10° сменялись через час, а те из них, кои находятся на более открытых и возвышенных местах, смотря по степени стужи, сменялись бы и ранее»[127 - Там же. Л. 73об.]. Данное правило в караулах соблюдаются и сейчас, спустя почти полтора столетия с той поры[128 - Согласно положениям ст. 257 современного Устава гарнизонной и караульной служб ВС РФ «при температуре воздуха -20°С и ниже, а во время ветра и при меньшем морозе смена часовых наружных постов, а также внутренних постов, находящихся в неотапливаемых помещениях, производится через один час» (См.: Устав гарнизонной и караульной служб Вооруженных Сил Российской Федерации // Общевоинские уставы Вооруженных Сил Российской Федерации: сборник нормативных правовых актов. М.: Проспект, 2020. С. 327).].

Уделяли также большое внимание и лечению серьезных заболеваний личного состава. Так в приказе по 8-му гренадерскому Московскому полку 7 января 1880 г. указываются конкретные предписания военнослужащим части, отданные руководящим составом после выявления врачами полка «отдельных личностей заболевающих цингою»: «вcем довольствующим командирам строевых рот, строго наблюдать дабы все продукты класть полностью в котёл, а всех заболевших цингою отсылать в приемный покой, где по указанию старшего врача, полковой квартирмистр[129 - Квартирмистр или квартирмейстер (от нем. Quartiermeister) – должностное лицо, которое в Русской императорской армии отвечало за продовольствие для войск и их размещение по квартирам (См.: Ушаков Д. Н. Квартирмистр / Толковый словарь современного русского языка. М.: Аделант, 2017. Интернет-ресурс: http://my-dict.ru/dic/tolkovyy-slovar-ushakova/1284154-kvartirmeyster/).] будет выдавать цинготным людям каждый день лук, капусту и хрен; людям же лежащим в приемном покое, кроме всего вышесказанного выдавать по одному лимону (подчеркнуто в источнике. — М.В.А.) <…>»[130 - РГВИА. Ф. 2598. Оп. 2. Д. 22. Л. 36об.]. Как видим, командование Московского полка не только проявляло заботу о больных, но и старалась, чтобы это тяжелое заболевание не приняло в подчиненной ему воинской части массовый характер. А именно: потребовало от командиров подразделений строго следить, чтобы нижние чины не употребляли в пищу неприготовленные продукты в сыром виде, а больные получали дополнительные порции естественных витаминов.

Изображение обмундирования 8-го гренадерского Московского полка. Фрагмент табл. «2-я гренадерская дивизия». Хромолитография В. А. Дарленга с рис. на камне Шевалье. Изд. редакции Российскойвоенной хроники. СПб., 1875. [Испр. по состоянию на 1880 г.]. Частная коллекция

Кроме того, в 8-м гренадерском полку не оставался в стороне и такой важный вопрос, как соблюдение техники безопасности на занятиях по боевой подготовке и при выполнении повседневных хозяйственных работ. Ярким примером тому может послужить распоряжение командира полка, отданное им своим подчиненным командирам батальонов и рот 12 января 1880 г., «принять строгие меры к устранению возможности порубки новобранцами членов при рубке дров и повреждений при гимнастических упражнениях». Для этого им предписывалось: « <…> упражнения на гимнастических машинах[131 - Гимнастические машины – спортивные снаряды для занятий физической подготовкой. К гимнастическим машинам, которые применялись в процессе обучения нижних чинов Русской императорской армии относились: горизонтальный брус, параллельные брусья, машина для прыганья в ширину и высоту и др. (См.: РГВИА. Ф. 2598. Оп. 2. Д. 22. Л. 306).] допускать не иначе, как под наблюдением за упражняющимся инструкторов сих упражнений, при чём, следить, чтобы каждый приём исполнялся бы правильно по указанию учителя. Новобранцев, кои не получили достаточного навыка в обращении с топором, на рубку дров не назначать вовсе. Тем же, кто хорошо владеет топором посылать не иначе, как под надзором дядек[132 - Дядька – старослужащий солдат, которому для индивидуального обучения поручался новобранец. (См.: Т. Ф. Ефремова. Толковый словарь. 2000. Интернет-ресурс: https://dic.academic.ru/dic.nsf/efremova/Дядька; Баяндин В. И. Русская армия в XIX – начале XX в.: роль старослужащих нижних чинов в подготовке рекрутов и молодых солдат // Вестник Томского государственного университета. История. 2019. №62. С. 10—18).], на ответственность коих и возложить правильность рубки и отстранения возможности порубок»[133 - РГВИА. Ф. 2598. Оп. 2. Д. 22. Л. 64об.].

Александровские (Чернышевские) казармы в наши дни. Частная коллекция

Наряду с этим, каждое утро, по указанию командира полка, после подъема и утренних мероприятий день для нижних чинов начинался с получасовой прогулки около казарм и уборки «таковых» (с 8:00 до 8:30 утра)[134 - Там же. Д. 20. Л. 132об.]. Одновременно с этим, кроме плановых занятий боевой подготовки в составе подразделений, командование организовывает одиночное обучение и воспитание воинского духа (воинское воспитание) солдат и унтер-офицеров полка, которые в Русской императорской армии предназначались для всесторонней подготовки одиночного бойца. Задачами одиночного обучения в пехоте тех времён были: овладение искусным действием оружием; строевое обучение, как подготовка к совместным действиям в составе подразделения; ловкость в преодолении препятствий на поле боя; умение пользоваться особенностями местности для своего укрытия; теоретические сведения об основах службы и быта солдата; грамотность («умственное развитие»). Одиночное обучение на рубеже XIX – XX столетий включало в себя: теоретические знания воинских уставов и общих сведений о военной службе; строевую подготовку; обучение стрельбе; гимнастику; штыковой бой; грамотность. Обучение молодого пополнения солдат организовывалось в течении 4-х месяцев отдельно от остальных[135 - Военная энциклопедия. Т. 17. М: Типография Т-ва И. Д. Сытина, 1914. С. 105—106.].

К примеру, 10 октября 1879 г. все подразделения 8-го гренадерского полка занимаются 15 минут «гимнастическими приемами и притягиванием на параллельных брусьях и на горизонтальном брусе» («от 8? ч. до 8? ч.»), четверть часа фехтованием («от 8? ч. до 9 ч.») и один час «одиночным фронтовым ученьем»[136 - По-современному – одиночная строевая подготовка.] («от 9? ч. до 10? ч.»). После обеда – в течение одного часа «стрельбой дробовиками»(«от 2 ч. до 3 ч. дня») и полчаса теорией стрельбы («от 3 ч до 3? ч. дня»). Вечером – полтора часа изучением Дисциплинарного устава и правил внутренней службы («от 6? ч. до 8 ч.»)[137 - РГВИА. Ф. 2598. Оп. 2. Д. 20. Л. 132об.]. 11 октября утром – 15 минут «фехтовальными приемами и ударамив чучела»[138 - Фехтование в одиночном обучение солдат той поры представляло собой тренировку нижних чинов штыковому бою и ограничивалось выпадами и отбиванием ружьем, а также и уколами чучел на месте и с разбега (См.: Военная энциклопедия. Указ. соч. С. 106).] и в течение часа выполнением приготовительных упражнений по одиночной стрельбе («прикладкой» – правильной изготовке к стрельбе – и прицелке из ружей)[139 - Военная энциклопедия. Указ. соч. С. 106.], а вечером – ознакомлением с правилами внутренней службы и довольствием солдата[140 - РГВИА. Ф. 2598. Оп. 2. Д. 20. Л. 134об.]. 15 октября вечером – «словесными занятиями по сторожевой службе»[141 - Там же. Л. 152об.], 16 октября – «словесными занятиями по гарнизонной службе»[142 - Там же. Л. 155об.]. Все эти занятия одиночного обучения нижних чинов по требованию командования полка должны были проходить «под непосредственным наблюдением ротных командиров»[143 - Там же. Л. 132об.]. При этом «на занятиях по обучению прикладке, прицеливанию и поверке правильности оных» принимались «строгие меры к предупреждению несчастныхслучаев от смешивания пружинных патронов с боевыми»[144 - Там же. Д. 22. Л. 312об.] (холостые пружинные патроны в те времена были предназначены для обучения в войсках «спусканию курка» при стрельбе. – М.В.А.).

Как и все воинские части Московского гарнизона, 8-й гренадерский полк начинает проводить занятия по строевой подготовке в городском манеже (см. Примечание 6). В связи с этим 15 октября 1879 г. полковник И. К. фон Бурзи оглашает подчиненным ему солдатам и офицерам свои требования по соблюдению порядка следования подразделений полка в манеж и обратно. Он строго предписывает всем чинам «быть во время движения на своих местах». Особо обращал внимание, чтобы «Господа офицеры» не позволяли «себе идти отдельно по тротуару или группами»[145 - Там же. Д. 20. Л. 156.] «За неисполнение сего правила» командир полка пригрозил «строго преследовать»[146 - Там же.]. Одновременно с этим, подразделениям указывалось «при движении не раскидываться на всю ширину улицы, а идти в таком строе, чтобы занимать не более половины ширины улицы» и по возможно стараться проходить «по малолюдным улицам и по широким площадям»[147 - Там же.]. Также Иван Карлович фон Бурзи определял, чтобы «следование частей в манеж и обратно должно иметь характер военной прогулки, для чего один раз в неделю будет назначаться хор музыкантов (полковой духовой оркестр. – М.В.А.)»[148 - Там же.]. Батальонам, отправляющимся в манеж, предписывалось быть в походной форме одежды, а следовавшим с ними офицерам «непременно в кепи»[149 - Там же. Л. 156об.].

За нарушения данных распоряжений командир полка полковник И. К. фон Бурзи действительно «строго преследовал». Так 31 марта 1880 г. он объявил строгий выговор командиру 1-го батальона майору Смелкову[150 - Возможно Смелков Александр Алексеевич (1840 – дата смерти неизвестна) – участник кампании 1863—1864 гг. в Польше и Русско-турецкой войны 1877—1878 гг. В 1891 г. присвоено звание полковника. С 1891 г. по 1896 г. – командир Стретенского резервного батальона в Иркутском военном округе (См.: Смелков Александр Алексеевич / Офицеры Русской императорской армии. Интернет-ресурс: https://www.ria1914.info/index.php/Смелков_Александр_Алексеевич).]«за неисполнение приказа по полку» о порядке следования на строевые занятия в городском манеже. Его подразделение возвращалось с занятий под командой всего лишь двух офицеров. «Каждый из них, – как заметил встретивший их около Александровских казарм командир части, – вёл две роты, имея между собой интервал шагов в сто». Объявив взыскание, полковник фон Бурзи в очередной раз напомнил в своем приказе по полку, чтобы все военнослужащие старались и «впредь в точности, руководствоваться отдаваемыми по полку приказаниями, не позволяя себе ни малейшего от них отступления»[151 - РГВИА. Ф. 2598. Оп. 2. Д. 22. Л. 198.].

Занятия же в манеже проходили различного вида. К примеру, 8 января 1880 г. до обеда для военнослужащих 8-го гренадерского Московского полка были организованы «восьмирядное учение гг. (господам. – М.В.А.) офицерам и унтер-офицерам» с 8 до 12 часов (по одному часу на каждый батальон) и «новобранцам с учителями и дядьками — одиночное фронтовое учение»[152 - Там же. 31об.].

В тоже время, в целях подготовки рядовых нижних чинов к поступлению в учебную команду[153 - Учебные команды в Русской императорской армии во второй половине XIX – начале XX столетий предназначались для подготовки унтер-офицеров и ефрейторов для подразделений полков, в состав которых они входили. В данные команды отбирали солдат из числа личного состава подразделений полков. Обучение нижних чинов в учебных командах длилось два с половиной месяца (См.: Шиловский М. В. Первая мировая война 1914—1918 годов и Сибирь. Новосибирск: Автограф, 2015. С. 56).] на основании приказа по военному ведомству 1875 г. №52 командование полка предписывает «назначить в ротные школы по 12 рядовых, лучших по нравственности, наиболее развитых и твердых в знании службы из двух последних призывов, при этом срока службы 1879 г. должно быть в ротной школе 8 чел. и 1878 г. — 4 чел. Итого — 12 чел.»[154 - РГВИА. Ф. 2598. Оп. 2. Д. 20. 135об.]. Обучение нижних чинов чтению, письму и арифметике[155 - Энциклопедический словарь Брокгауза и Ефрона. Т. 53. СПб.: Типография Акц. Общ. «Издат. дело, бывшее Брокгауз-Ефрон», 1899. С. 156.] в данных школах поручалось одному из младших офицеров рот, в помощь которому назначался «лучший по грамоте унтер-офицер». Курс подготовки должен был продолжаться в течение годового периода зимних занятий[156 - Там же.]. За правильный ход обучения кандидатов в учебную команду назначили отвечать командиров рот под общим наблюдением «батальонных командиров». При этом обращалось внимание в учебном процессе «школ неуклонно руководствоваться положением об обучении нижних чинов в ротах грамоте и служебным обязанностям рядового»[157 - РГВИА. Ф. 2598. Оп. 2. Д. 20. Л. 135об.].

Организовывались также в полку и занятия по подготовке специалистов особой категории. Например, зимой 1879—1880 гг. началось обучение предварительно отобранных нижних чинов «обязанностям носильщиков раненых на поле сражения, согласно приказа по гренадерскому корпусу за №181». На занятия привлекалось 64 чел. (по 4 чел. от 16 рот), а также один надзиратель больных и 8 лазаретных служителей (всего – 73 чел.)[158 - Там же. Д. 22. Л. 13об.]. Проходили занятия «2 раза в неделю в понедельник и четверг по утрам». При их подготовке руководствовались «приказом по Военному ведомству 1877 года за №133 и программою приложенной к этому приказу». При чём командирам подразделений предписывалось, «чтобы сии люди всегда аккуратно высылались из рот на занятия в часы, кои будут назначены старшим врачом для занятий»[159 - Там же.].

10 октября 1879 г. командир полка распорядился в соответствии с требованиями параграфа 115 Устава внутренней службы в пехотных войсках 1877 г. разместить «в каждом покое[160 - Спальное помещение в казарме.]<…>: список помещенных там людей, для каждого взвода отдельно опись находящегося в покое казенных и ротных вещей, составляющих казарменную принадлежность, историю полка и правила подания помощи утонувшим»[161 - РГВИА. Ф. 2598. Оп. 2. Д. 20. Л. 135.]. Как мы видим, командование воинских частей той поры (и в частности 8-го гренадерского полка) уделяли пристальное внимание учету личного состава и сохранности размещенного в казармах имущества. Боевой путь части и правила соблюдения техники безопасности при организации службы, быта и отдыха личного состава относились к тем «разного рода» инструкциям и другим правилам, размещение которых было признано командиром полка в данный момент «необходимым»[162 - Устав внутренней службы в пехотных войсках 1877 г… С. 149.]. Таким образом в спальных помещениях казарм умеющие читать нижние чины могли помочь своим не освоившим грамоту сослуживцам ознакомиться в первую очередь с историей части, в которой им довелось служить, и запомнить правильные действия при оказании помощи утонувшим в водоемах. Эта важная информация, размещенная в казармах на стенах спальных помещений, была доступна, наглядна и результативно доводилось до сознания солдат и унтер-офицеров полка. В измененном виде такие сведения (в форме списков личного состава и описей имущества) и сейчас можно увидеть в современной армейской казарме (история, боевой путь части и инструкции по технике безопасности переместились в наши дни в другие помещения казарм).