Предначертанный финал

На улице по совпадению стало холодать. От утреннего тепла через час не осталось и следа: небо заволокло тучами. Изначально я хотел немного прогуляться по улице и пойти домой, но мои планы изменил сидевший на площадке Егор, который как будто меня и ждал:

– О, Андрей, привет! – встретил меня радостный голос.

– Привет, Егор, – от меня такой же ответной радости не исходило, так как гулять мне сейчас не хотелось.

– К-как дела у тебя?

– Да ничего, все хорошо, – тут я перевел взгляд на небо. – Дождик наклевывается. Боюсь, сегодня гулять мы долго не сможем.

– Да уж, согласен… А что насчет того, чтобы пойти ко мне в гости?

Его предложение меня сильно удивило, ведь мы еще толком не знакомы, а он приглашает меня к себе в гости. Хотя в плохую погоду я и люблю гостить у друзей, но в данном случае Егор еще не полностью вписался в мое понятие друга. Второй проблемой выступало то, что, следуя своему стремлению наводить справедливость везде, где только можно, я должен был в будущем пригласить и его в гости. Но тут проблема состояла не сколько во мне, а столько в бабушке, которая не любила видеть чужих людей на своей территории. Тем не менее я решил, что раз уж предлагают, отказываться будет странно, да и в конце концов дома все равно не очень-то и интересно сидеть.

– Ну ладно, Егор, пошли. А у тебя родители дома?

– Мама дома. Но она очень добрая, поэтому можешь не волноваться, – спешил успокоить меня Егор.

– Ну и хорошо тогда. Идем?

Его дом находился на краю деревни, поэтому путь был относительно долгим. Он также немного затруднялся тем, что Егор не мог толком назвать расположение, из-за чего у меня несколько раз создавалось ложное впечатление, что мы на месте.

Дойдя, наконец, до пункта назначения и увидев место жительства моего нового знакомого, я испытал некоторую жалость к самому дому. Он, хоть и был построен относительно недавно, стоял в самом конце последней улицы. Часть его окон выходила на бесконечные поля, поэтому мне казалось, что если бы он был живым, то несомненно пропускал бы все веселье и всегда оставался одинок.

Это чувство начало разбавляться, как только мы преодолели калитку. Оставив за собой красивый белый забор из металла, имевший достаточные для обзора всей улицы прогалы, прошли по забетонированной дорожке, вдоль которой росли, как и у нас во дворе, различные цветы. Названия некоторых из них даже мне не всегда удавалось выговорить с первого раза.

Далее пройдя через развилку направо (слева располагался сарай и что-то похожее на курятник), мы подошли к крыльцу, где уже вилял хвостом темного окраса дворовый пес среднего размера. Около него прямо под открытым небом стоял старый деревянный стол, и валялась куча всякого хлама как на нем, так и около него. Вход в одноэтажную постройку со скатной крышей был украшен двумя резными деревянными статуями высотой около метра. Они изображали собой мифических существ, которые, вероятно, должны были обозначать хозяина как гостеприимного человека. Статуи были старыми, что вкупе с тем, как быстро мы вошли в дом, не дало распознать в них хоть кого-либо из известных мне зверей.

Пройдя через прихожую и повернув в сторону зала, мы заглянули на кухню, где во всю трудилась мать Егора – Вера. Она угостила чаем с плюшками и стала разговаривать с нами на различные темы. По первому впечатлению она была очень доброй, гостеприимной и хозяйственной (статуи не обманули). Подойдя к мойке, чтобы положить туда бокал, краем глаза я увидел большой лист, прицепленный к холодильнику магнитами. Разобрать на таком расстоянии, что на нем написано, было проблематично, но мне удалось выцепить несколько слов, которые четко дали мне понять, что Вера – довольно целеустремленный человек (или пытается такой быть).

Все сложилось вместе: ее лишний вес и график питания, который возглавляло слово «Диета», написанное яркими фломастерами. Она пытается похудеть.

Размышления о лишнем весе другого человека не были мне сильно приятны, а поэтому я поспешил покинуть вкусно пахнущую кухню и отправиться в личную комнату Егора, где он меня уже ждал. В ней был пусть и не хаос, но довольно заметный бардак. Мои родители бы охарактеризовали разбросанные по дивану и столу вещи не иначе как «взрыв на макаронной фабрике». Я решил не плеваться от увиденного, по крайней мере вслух, так как посчитал это не очень вежливым жестом в отношении своего знакомого.

Пока он включал свой видавший виды ноутбук, дабы что-нибудь посмотреть, я решил побродить по комнате и произвести тщательный осмотр помещения в духе Шерлока Холмса. Начать я решил со стола, стоявшего в углу комнаты. На нем, как я уже успел подметить, был бардак (слова творческий беспорядок я не признавал): в одну кучу были навалены какие-то машинки, ручки, тетради, органайзеры, линейки, монеты и еще бог знает что. Переведя взгляд выше, увидел лежавшие на полках книжки. Они были довольно старыми и вряд ли открывались хозяином этой комнаты. Только я хотел полетать в облаках и похвалить себя за то, как много я прочел за последнее время, как тут же упал обратно на землю, вспомнив процентное соотношение купленных и прочитанных произведений. Миновав шкаф, в который заглядывать было слишком нагло, я отправился к тумбочке с телевизором. В ней сквозь прозрачные дверцы виделась фарфоровая посуда и другие красивые безделушки. Пройдя дальше, я чуть не ударился об еще одну полку, на которой стояли несколько фотографий. На одной был изображен маленький Егор, на второй его, видимо, брат, а на третьей мужчина лет сорока в костюме и с короткой стрижкой. Через пару секунд я пожалел, что так активно вглядывался в эту фотографию:

– Это мой папа, – одернул меня Егор. – Он умер в прошлом году, – в его голосе послышались нотки грусти.

– Оу… – я растерялся, – соболезную. Извиняюсь, что напомнил об этом. Я не знал.

– Д-да, все хорошо. Я уже свыкся. Когда папы не стало, было тяжеловато, конечно. Но ничего. Зато я стал хотя бы иногда к бабушке своей ездить, а то до этого мама почему-то не разрешала.

Чтобы как-то погасить чувство стыда я решил рассказать Егору немного и о своих родственниках:

– У меня вот бабушку в позапрошлом году схоронили. Мне тоже было не очень. Но тебе, наверное, было все же хуже, чем мне. Слава богу хоть дедушка остался. Ну и родители, конечно.

Проговорив последние слова, я понял, какой же я идиот. У него нет папы, а я напоминаю ему о родителях. Но дальше мне стало еще более стыдно:

– А у меня и деда нет. Он уже д-давным-давно умер, когда я еще маленьким был. Я его и не видел почти. Только чуть-чуть лицо его помню.

Ситуацию надо было срочно исправлять и переводить тему. Я начал было рассказывать что-то несуразное, как Егор меня перебил:

– Стой. Ты сказал, что твою бабушку похоронили? А это как?

– Ну…э… В смысле «это как»? – вопрос поставил меня в глубокий ступор.

– Что значит «похоронили»? – он вновь задал странный вопрос.

– Ну, положили в гроб и закопали. Надгробие поставили, огородили. На кладбище, – все еще не понимая шутка это или нет, ответил я.

– Аа, понял. Да, я слышал про такое где-то, – как ни в чем не бывало сказал Егор.

– А… Твоего папу не хоронили? – уже резвее спросил я, ожидая услышать что-нибудь про крематорий.

– Нет. Он исчез просто. Сначала мама сказала, что он ушел от нас, а потом сказала правду, что он утонул и его тело не нашли, – тут он резко остановился и перешел на шепот. – Мама просила не говорить никому об этом, ладно?

– Хорошо… – я снова впал в ступор.

Мы просидели у Егора до вечера, просмотрев несколько видео и первую часть трилогии Хоббита, которая моего знакомого, видимо, не очень заинтересовала.

Идя домой, мне не давали покоя сказанные Егором слова. Если тело его отца не нашли, тогда почему они подумали, что он утонул? Ведь в таких случаях людей объявляют пропавшими без вести. И к чему такая скрытность? Что в этом такого, что другой человек узнает, что умер твой родственник?

Глава 4. Затишье перед бурей

Проснулся я, как и вчера, от суматохи во дворе, но в этот раз встал в удовлетворительное для себя время. Сегодняшние события на улице были гораздо интереснее.

Выйдя на крыльцо, я увидел несколько полицейских и тут же спрятался обратно в дом. Еще раз вышел уже через пару минут, приведя себя в более достойный вид. Один страж порядка беседовал с бабулей, а другие, видимо, находились в курятнике вместе с дедом, которого я распознал по голосу. Меня крайне интересовало то, что тут происходит и в поисках информации подошел к своей бабушке. Дождавшись затишья в их беседе, я поспешил встрять в разговор:

– Доброе утро, бабуль, – я перевел взгляд на взрослого мужчину, которого мне уже доводилось видеть в магазине. – Здравствуйте.

– Здравствуй, – ответил мне грубый прокуренный голос.

– А что тут случилось? – я обратился к бабушке.

– К нам этой ночью тварь попыталась залезть, но, на счастье господа бога, твой дед там капкан поставил. Да ты и помнишь, наверное. Она и попалась, видать, раз уж все куры и утки целы. Там вон милиция в курятнике осматривает все вместе с Витей.

– Ты только пока не ходи туда. Они осмотрят, сами сюда придут и расскажут, что тебе интересно, – предостерег меня от потенциальных действий Владимир.

– Без проблем. Я тогда посижу там пока, – мой палец указывал на кресло около входа.

– Да, иди пока. Сейчас я Владимиру Михайловичу договорю кое-что и завтрак тебе принесу.

Информация о еде подогрела мой интерес к происходящему, так как от скорости его исхода зависело, как быстро поем. Конечно, я мог бы поискать что-то съестное самостоятельно, но тогда был риск получить нагоняй за употребление обеденного блюда на завтрак или вообще наведения беспорядка. Бабушка вообще не любила, когда у нее на кухне готовит кто-то другой. К счастью, долго ждать не пришлось: из курятника вышел дедушка и несколько полицейских. Мне даже не пришлось концентрироваться на их беседе, чтобы услышать ответы на интересующие меня вопросы:

– Нет там капкана больше! – кричал дедушка.

– Как нет? Куда же он подевался? – интересовалась бабушка, которая закончила диалог с Владимиром Михайловичем и пошла навстречу своему мужу.

– Эта тварь, видать, в него попалась и с собой его унесла. Ни одного следа там не оставила. Как будто за капканом и приходила, сволочь, – ворчал дед.