Авиатор: назад в СССР 12+1

– Планом это предполагалось, но речь шла о самолётах вашей авиагруппы, – ответил представитель КГБ.

– И расчёт был, что действия лётчиков Гелия Вольфрамовича отвлекут на себя внимание. В это время Родин и Морозов выполнят задание, – продолжил Граблин.

– Это мы знаем. А что получилось на самом деле? – возмутился Морозов.

– Вы хотите об этом поговорить? – спокойно спросил его Бурченко тоном профессионального психолога.

Ещё и вид был у Андрея Викторовича соответствующий. Он сел на стул, положил ногу на ногу и приготовился слушать Николая. Сигарету затушил и тут же достал ещё одну.

– Конечно хочу. Наш план стал известен противнику. Они поджидали нас и перехватили в тот момент, когда мы этого не ожидали – на выходе из зоны работы. Когда мы уже были расслаблены.

Ерунду говорит Морозов. Расслабиться во время боевого вылета – получить ракету в зад моментально. Может, он и «курил бамбук», но я был сосредоточен.

– Ты к чему клонишь, Морозов? – недоумевал Ребров, обратив взор на меня. – Давай, старший группы, выскажись за всех.

Как-то Вольфрамович невежлив. Я заметил, что один глаз у него слегка начал дёргаться. Пальцы на левой руке нервно дрожат. Слишком напряжён, Ребров.

– Мой вердикт вас не обрадует. Хотели бы американцы сбить, так сразу бы взяли на сопровождение и пустили ракету. Предположу, что мы правильно рассчитали направление и высоту выхода в район бухты. Согласен, что и ПВО греков на Крите танцевали сиртаки вместо того, чтобы охранять воздушное пространство. Но так как себя повели «Хорнеты», перехватчики не ведут. Зачем поджидать, а потом сопровождать? Ещё и так, будто принуждают к посадке.

Смотрю на командный состав. То ли они реально ничего не поняли и в смятении, то ли делают вид. Выражение лица Бурченко ничего не выдаёт. И ничего в этом удивительного нет.

А вот Граблин! Кто планировал наши действия?

– Так что вы нам скажете? – спросил Морозов у Дмитрия Александровича. – Вы же всё планировали? Как так получилось? Утечка информации?

Полковника Граблина даже передёрнуло слегка. Вообще, Коля прямолинейный. Всегда говорит, что на уме. Амбиций не скрывает. Неприязнь тоже. И в данном случае вопрос задал в лоб.

– Не забывайтесь, молодой человек. Я всё же старше вас, – произнёс Граблин.

– И?

Олег Печка еле сдержал улыбку. У меня была мысль толкнуть Морозова в плечо, но любопытство пересилило. Ждал, что будет дальше.

– Не смей вести себя так вызывающе. Учить он меня вздумал.

– И? – продолжил стоять на своём Морозов.

У Николая ни одной эмоции на лице. Совершенно спокоен. Вот он, тот самый Морозов – «ледяной человек».

– Перестань паясничать! Полетаешь сколько я, дослужишься и будешь меня учить.

Коля хотел было снова проявить твердолобость, но я решил взять слово.

– Так вы и не ответили. Была ли утечка информации или произошла ошибка в организации? – спросил я.

– Никакой ошибки, Сергей Сергеевич. Будем считать, что задача выполнена с оговорками. Предлагаю на сегодня закончить, – поспешил Бурченко ответить за Граблина.

На этих словах разбор лётного дня был объявлен завершённым.

Несколько дней никаких активных действий моей группой «Куб» не предпринималось. Началась размеренная жизнь на корабле.

Утренний подъём в 6.30 был от звука играющей трубы в динамиках по всему кораблю. Далее быстрое перемещение в гальюн и получасовая очередь на его посещение.

За это время понимаешь, насколько такие простые вещи ценны для человека. Оказывается, для счастья только и надо, чтобы была вода попить и помыться.

В первые дни предстояло проявлять смекалку и напрягать память. Длиннющие коридоры авианесущего крейсера заставляли запоминать дорогу до каюты тщательно. Морозов и вовсе повторял каждый поворот вслух.

Получалось не плутать. Если только у личного состава не начиналась тренировка. В такие моменты нужная дверь могла быть задраена. Тебе только и остаётся ходить вокруг и ждать. В один из дней Морозов как ушёл с утра, так и вернулся лишь в обед.

– Попал на всевозможные тренировки матросов. Чуть было в карцер не загремел, поскольку вылез на палубу, когда это было запрещено. Морпехи скрутили, – жаловался Коля.

Питание на корабле отменное. Досуг, если не считать тренажёрного зала и возможности бегать по ангару, весьма скудный. Периодически из кают можно услышать, как играет радио или музыка из магнитофона. Чаще всего офицеры проводят вечернее время после 22.00 за игрой в карты, шахматы или заняты дегустацией местной разновидности алкоголя.

Оказывается, на флоте эту жидкую субстанцию называют «шилом». И это не просто спирт, а спирт этиловый. Его можно пить умеренных дозах без вреда для здоровья и не чистый, а разбавленный водой. Насчёт крайних утверждений есть небольшие сомнения.

Главное предназначение «шило» – валюта. В разных БЧ корабля, сходах или кубриках был определённый курс обмена. Всё как на суше!

Очередной лётный день подходил к концу. Простое на первый взгляд задание – выйти в зону и отработать манёвры с определённой боевой загрузкой. Скучно, нудно, но важно.

На мой МиГ-29К подвесили два опытных изделия, чтобы определить характеристики устойчивости. В обязательном порядке – контейнеры системы радиоэлектронной борьбы.

Заняв места в кабине и запустив самолёт, мы начали с Николаем выруливать на стартовую позицию.

– Серый, а сколько нынче у тебя посадок? Я насчитал 32.

– Ты мою статистику ведёшь?

– Просто, я сам хочу тебя обогнать. Вот и пытаюсь понять перспективу. Предлагаю, следующий месяц позволить летать мне. Так я тебя и перегоню по посадкам на палубу.

Ну не мог он об этом не вспомнить! Гложит его, что проигрывает мне в количестве посадок на палубу. Как только МиГ-29К упёрся основными стойками в удерживающие устройства, начала работать система постановки помех на борту нашего самолёта.

– Ты так нашим помешаешь, – сказал я, заметив что на бортовом локаторе начали появляться ложные метки.

– Нормально. Мы в боевой обстановке, – отказался Николай.

Взлетели с Морозовым с корабля. Через пару минут заняли установленный район для выполнения пилотажа.

– Тарелка, 321й готов к работе, – доложил я на борт Як-44.

– Разрешил работу. Первый диапазон высот какой? – запросил у меня оператор.

– Сначала большие высоты. От 5ти до 8и. Далее подскажу, – ответил я, выполняя очередной вираж.

Первые манёвры сразу показали – с данной подвеской МиГ чувствует себя прекрасно.

Раньше казалось, что работа испытателей – постоянный риск. Опробование новых самолётов чуть ли не каждую неделю. Награды, уважение и почёт! Теперь я понимаю, насколько кропотливыми и однообразными могут быть полёты.

– Начали вираж на числе маха 0.73. Приборная 600, – проговаривал я каждое действие.