Змееносец

Пару секунд он разглядывал её оценивающим взглядом, потом вернулся. Она закрыла глаза, чувствуя, как её так знакомо обняли мужские руки, и подставила губы для поцелуя. От его дыхания пахло зубной пастой.

Открыв глаза, она увидела, что он разглядывает её лицо.

– Не можешь! – сказал он, и она рассмеялась.

Запирая за ним дверь, она подумала, что, наверное, он прав. Если живёшь с женщиной восемнадцать лет, поневоле научишься читать её мысли.

2.

Стеклоочиститель барахлит. Меняли, да косоруко, умельцы хреновы. Официальный дилер – тоже мне. Опять в ремонт отдавать? Нет уж. У Валеры знакомые есть, лучше у них. Бандиты, конечно, бывшие, не отстреленные в девяностые. Теперь бизнесмены. Автосервис держат в гаражах. И работают лучше, чем у дилера. По статистике машину чаще всего крадут после техосмотра. Вот и думай – к каким бандитам пойти: официальным или обычным? Менты – к преступникам, преступники – к ментам. Всё и все смешались.

Ну, проезжай давай. Опять кольцо стоит. Москва, Москва…

А если и правда сегодня отправят усилять провинцию? Пожалуй, так даже лучше. Тягостно дни рождения проходят в последнее время. Постарел я, что ли? Да, постарел. Ещё лет пять назад и в ресторан бы Вальку повёл, и в командировку рванул. Сейчас уже не хочется ничего. Осесть бы на даче на полгода, читать книги. В себе подразобраться – что дальше делать? Менять профессию? Под полтинник? И куда идти, в частные сыскари? Нет уж. Начальство пока не гнёт, уважают. В самом деле, заслуженный специалист по маньякам – ха! Тоже мне… Просто часто везло. С другой стороны, если везло, то почему именно мне? Потому что работал, вот почему. Носом землю рыл. Насколько Вербицкий был талантливее меня. Умнее. И где теперь? Неизвестно. Спился, наверное, окончательно. Не зря его выгнали тогда – как можно документацию по осведомителям доверять алкашу.

Успех – это всегда десять процентов таланта, остальное трудолюбие. Талант – он как дрожжи в тесте. Хороших пирожков без него не напечёшь, но сам по себе штука довольно неприятная. Попробуйте?ка есть одни дрожжи… Кто же про десять процентов сказал? Вертится в голове… Декарт, что ли… Нет, не вспомню. Память подводит на такие мелочи – вот что досадно. Подводит память. Ладно, это ничего. Главное, ширинку в туалете не забывать расстёгивать и штаны снимать – остальное не так важно.

Что за кретины опять у Соловьёва на радио в эксперты записались? Невозможно же слушать – такую чушь несут. Куда же делась хорошая музыка? А может, это тоже признак старости – человек становится всем недоволен. Хорошо хоть, что не бурчу как дед. Дед – пердулет.

А со стеклоочистителем надо что?то делать. Достаточно одно запустить – и через пару лет машина будет как помойка. Хорошо, что жена вторую покупать не хочет. В два раза было бы больше головной боли. Со школой устроились нормально – дочкам ходить недалеко. Через два дома. Некуда жене ездить. Хорошая она у меня.

Надо посмотреть, что за ухажёр у Маришки. Может, захватить её ноутбук на выходные к айтишникам? Пусть посмотрят. Она вроде к подруге на дачу собралась. Знаем мы этих подруг. Поставить на прослушку её, что ли? Послушать, о чём по телефону болтают. В семнадцать лет о чём дети говорят – о сексе, конечно. Дети. Взрослые уже. Меня выше. Главное, чтобы не забеременела, пока институт не закончит. А то и правда стану молодым дедушкой. Принесёт в подоле – вот папочка, берите и радуйтесь. С внучком вас.

Слишком много развелось таксистов. Прямо как в Каире. Вся Москва в жёлтых машинах. У нас хоть водят поприличнее.

Нет, хорошо сегодня еду. Почти добрался.

Смутное ощущение какое?то на душе. Как будто подзапутался в жизни, непонятно что дальше делать. Позвонить бы маме сейчас, посоветоваться. И позвонил бы. Если бы она была жива.

А, может быть, Ларисе?

Как будет выглядеть звонок первой жене двадцать лет спустя? Как у Дюма прямо: «Двадцать лет спустя».

В Костроме сейчас утро, разницы с Москвой по времени нет. Восемь с половиной. Вполне прилично.

Так может, и правда позвонить?

Нет, глупость. Но что же так тянет набрать?то её? В последние месяцы постоянно о ней думаю. Бред. Старость это всё – точно. Потянуло снова. И она уже старая. Если мне на себя в зеркало по утрам смотреть противно, то какая сейчас она?

Что бы сказала Валя, если бы узнала, что нашу дочь я назвал в честь первой жены? И соврал когда?то про её имя. А потом и про ребёнка…

Зачем я тогда это сделал? До сих пор не знаю. Супружеская ложь номер один. Впрочем, стой, мы же тогда ещё не поженились. Только когда она у меня спросила, как звали мою жену (хорошо, что паспорт в своё время поменял – чистые странички без штампов) – я сказал Лера. Валерия. А она Лара. И теперь у меня в доме растёт ещё одна Лариса. Слава богу, хоть характером не пошла.

Первая ложь. Но не последняя.

А главное – зачем? Что бы изменилось, если бы Валя узнала, что ОНА была Ларой? Не знаю. Только солгал я тогда не раздумывая, как из пистолета выстрелил. Наверное, испугался, что если скажу правду, навсегда потеряю всё, что мне когда?то принадлежало. Как будто засвечу плёнку с фотографиями до проявления. Наверное, так. Не знаю.

Вот, доехал. Теперь бы запарковаться ещё.

Проклятая грязь. Только позавчера машину мыл – и уже опять уделался как чушок. Всё?таки белые машины – это крест. Сколько не менял уже. Не могу купить другого цвета – непременно подавай мне белую. Фетиш у меня, что ли? Но тогда бы я и одну и ту же модель брал. А я наоборот – все перепробовал. И «Фьюжен» был, и «Вольво». БМВэшка, «Фиат». Теперь вот «Спортейдж». И все белые.

А, вот выезжает кто?то. Удачно. А я – на его место.

Ну что – пора на работу?

3.

Человек в тёмно?синем кителе с погонами генерал-майора сидел во главе длинного П?образного стола. За этим столом официально могли разместиться двадцать шесть человек, а во время празднеств – больше шестидесяти, если сели бы не только с внешней стороны, но и с внутренней, и потеснились. Проверено было неоднократно, и в этом генерал-майор не сомневался. Сейчас здесь, не считая его, находилось всего четверо сослуживцев. Первый по правую руку – его заместитель по фамилии Зимин. Заместитель, заместитель, вечный заместитель, уже шесть лет как заместитель. А до этого был у него в подчинении начальником одного из отделов, пока заместителем предыдущего начальника управления был сам нынешний генерал-майор. Надёжный человек, проверенный, почти друг. Можно было быть полностью уверенным в том, что этот не подсидит. Почти уверенным.

Рядом с Зиминым сидел худощавый очкастый парень с тонким носом и немного вьющимися на концах прилизанными волосами. Очки были новомодные, с большими круглыми линзами, которые закрывали молодому человеку пол?лица. Его генерал-майор не знал, и это раздражало. Он не любил видеть незнакомцев в этом кабинете. Но если Зимин привёл его – значит, так было надо. Значит, комсомолец этот имеет отношение к теме нынешнего разговора. Аналитик, поди. Зимин обожал аналитиков и привечал их. Вокруг него всегда толпились ботаники с сильно завышенной самооценкой. Как правило, для того, чтобы спустить их с небес на землю и поставить на место, достаточно было сильно рявкнуть по?командирски. Взглядов со значением эта продвинутая молодёжь, абсолютно беспомощная в бытовых вопросах, привыкшая общаться с компьютером и телефоном больше, чем с человеком, не понимала.

Напротив этих слева сидели ещё двое. Ближайший – начальник одного из отделов, Антон Романович Мороз. Он появился в их «конторе» относительно недавно, и его приход поначалу породил в коллективе множество шуток: Мороз в подчинённых у Зимина. Потом шутки, как всегда и бывает, приелись, за пару лет «сезонный» тандем сработался. Жалоб и нареканий на новичка генерал?майор от своего первого зама никогда не слышал. Сухая статистика показывала улучшение работы возглавляемого Морозом отдела. Характер у него был ровный, с коллегами вёл себя корректно. Штирлиц, а не сотрудник. Как раз такие и казались всегда генерал-майору наиболее подозрительными. Кроме того, через какое?то время до коллег начали доходить сведения о довольно?таки странных увлечениях полковника. Так, заехавший за ним однажды домой водитель увидел аккуратно расставленные вдоль стены в одной из комнат макеты парусных кораблей, склеенных из спичек. Парочку он даже сфотографировал на телефон. Фотографии заставляли задуматься о качествах человека, сотворившего такое – труд был титаническим. Далее: полковник был большим любителем животных. Но не кошек?собак или там, скажем, канареек. На балконе у него жили крысы – так, по крайней мере, он сказал, а потом невозмутимо подтвердил, когда его начали расспрашивать. Крыс никто не видел – специально в гости полковник никого не приглашал – однако зачем ему было лгать? Когда слухи о зверинце дошли до генерал-майора, он затребовал к себе личное дело Мороза. Дело это он впервые изучал при принятии нового сотрудника на работу. Теперь просмотрел его второй раз. Ничего необычного: стандартный карьерный путь. Никаких претензий не предъявить. Женат, сын, дочь. Странный человек. Как жена это терпит? Крысы на балконе! Бр?р?р…

Последним из четырёх присутствовавших оказался Хозин. И это было неприятно.

Хозин работал здесь ещё до того, как сюда перевёлся будущий генерал-майор. Более того, некоторое время они работали вместе. Не самые приятные воспоминания. Хозин был патологическим одиночкой, никогда не ставящим работающих с ним людей в известность о своих планах. Из этого порой получались неприятные ситуации. Одна из них заставила его высказать Хозину всё в лицо напрямую. Тогда жабья физиономия Хозина (в этот период он начал полнеть и у него появились проблемы со щитовидкой) слегка дёрнулась, но он ничего не ответил. Хозин на тот момент был майором, а нынешний генерал-майор подполковником. И, несмотря на равные занимаемые ими должности старших оперуполномоченных, субординацию он понимать умел. Но общение их свелось к строго официальному. Тогдашний начальник управления Матвеич, умный мужик, каким?то шестым чувством уловил, что между ними пробежала чёрная кошка, и развёл их по разным отделам.

С тех пор прошло много лет, теперь он сам сидит в кресле Матвеича, а Хозин так и не поднялся наверх, остался оперативником, лишь добавил к одной звезде вторую. В глубине души генерал-майор понимал несправедливость этого. Хозин был умнее многих, но в нём не было чего?то, что толкает людей наверх и заставляет делать карьеру. Со стороны он казался вполне удовлетворённым жизнью, по крайней мере, никогда не бунтовавшим против сложившихся обстоятельств. Человек занимается тем, что у него хорошо получается, тем, что он ЛЮБИТ, думал генерал-майор, вот у него и сохраняется душевное равновесие. Настоящее. А не как у Мороза – делает работу из врождённой добросовестности, на морально-волевых, а сам, может, всю жизнь мечтал ходить под парусом. Или зверей дрессировать, как Дуров. И во что это вылилось в итоге? В склеенные из спичек парусники и крыс на балконе. М?да… А я? Люблю ли я то, чем занимаюсь? Да? Точно?

Эта мысль заставила досадливо скривиться. Развёл на совещании философию. Работать надо.

– К делу, – сказал он, подтягивая к себе папку с бумагами. Зимин и Мороз открыли блокноты. Очкастый подтянулся и сел ровно. Хозин не пошевелился.

– Полагаю, слышали. Новомагнинск, да, – начал он, перекладывая бумаги, ища нужную. – Это вы составляли докладную записку? – обратился он к парню, сидящему за Зиминым. – Аркадий Александрович, представьте сотрудника.

– Хайдаров Рамиль Наильевич, – сказал зам. – Работает у меня в отделе недавно, но вполне успешно.

– Недавно – это четыре месяца? – парень под взглядом генерал-майора нервно заёрзал на месте, услышав похвалу Зимина, робко улыбнулся.

– Да, – подтвердил Зимин.

А вот это упущение, мелькнула в голове мысль. Я тогда в отпуске был, когда этот Хайдаров пришёл. Дело его просматривал, а вот лично к себе не приглашал. Плохо, когда начальник своих подчинённых не знает. И Зимин это понимает. Ничего, мы сейчас отыграемся.

– Аналитик? – деланно безразличным голосом задал вопрос генерал-майор.

– Оперативник, – таким же деланно безразличным голосом ответил зам.

Мысленно усмехаясь, генерал-майор наконец?то нашёл нужный документ. Да, написано толково. Может и не зря Зимин держит таких вот… оперативников.

– Итак, три убийства, – продолжил он, – все в одном городе, все одним и тем же способом. Специфическим, я бы сказал, способом, судя по заключениям судмедэкспертов. Никакой связи у убитых между собой не прослеживается. Сейчас решаем вопрос о направлении туда товарища Хозина. Местные пока на след не вышли. Ваше мнение?

Вопрос был задан Морозу. Хозин и Хайдаров были как бы за скобками, а из оставшихся двоих Мороз был младше по званию, и именно его мнение надо было спросить первым, чтобы не давил авторитет вышестоящих.

– Мы с Виктором Геннадьевичем не были уведомлены о существовании особых обстоятельств, – отозвался тот, чертя в блокноте какие?то сложные геометрические фигуры. – Однако направление как начальник отдела считаю преждевременным. У Виктора Геннадьевича сейчас оперативное обеспечение по четырём делам, по ряду эпизодов нужно давать показания в суде. В Новомагнинске несколько стратегических предприятий, недостатка в кадрах там нет. Город крупный, хоть и не мегаполис. Раскрутят собственными силами.

– Понял вас, – услышанное одновременно и понравилось, и нет. Впечатление о Морозе подтвердилось – ни рыба, ни мясо. Но старательный. Такие нужны.

– Ваше мнение?