Истина. Выпуск II. Житие Епископа ИПЦ Михаила Ершова

Со страхом божиим и трепетом Михаил шёл в храм Божий. Колокольный звон сладостно умилял его душу, легко и беспрестанно текла молитва из разгорячённого сердца. Шла утренняя служба, в переполненном храме пели два хора. Люди рыдали, тяжело вздыхали и умоляли Бога о милости. Служба шла торжественно и величественно, словно на Небесах. Представив перед собой ясли и вертеп, Михаил вдруг подумал, достоин ли он смотреть на родившегося Спасителя? Когда заутренняя подошла к концу и священник приступил к исповеди, Михаил подошёл к нему и заплакал перед аналоем, как ребёнок в объятиях матери.

– Что нам делать, батюшка? – спросил он, вытирая слёзы, – простит ли нам Господь грехи?

– Что Вы так плачете? – удивился священник.

– Как же не плакать? – ответил ему Михаил, – ведь мы гибнем. Посмотрите, что делается – противник антихрист берёт всех нас в свои нечестивые руки, разрушает Божьи храмы и опровергает истинную веру.

– Откуда ты и чей сын? – спросил удивлённый священник.

– Мой отец настроен против Церкви, а ведь какой был верующий, – ответил Михаил и зарыдал, – сейчас он за веру гонит меня, своего сына. Что же это? Мы грешны, нас Господь наказывает. У меня болят глаза, это Господь ожидает покаяния.

– Успокойся, чадо, – сказал священник, накрывая юношу белой епитрахилью. Он тоже заплакал и благословил Михаила.

Юноша отошёл от священника с чистой совестью. Михаил больше не чувствовал в душе тяжести и гнёта, его сердце было преисполнено необыкновенной радости. Продолжая молиться, он подошёл к чудотворной Толгской иконе Божьей Матери и приложился к Ней, попросив исцеления для своих подслеповатых глаз и больного сердца. Затем Михаил отошёл от икон, встал в середине храма и продолжал молиться.

Началась святая Литургия. Глаза у Михаила совершенно прояснились, он стал видеть свет Божий ясно и отчётливо. Заплакав, Михаил возблагодарил Бога за Его милость, а после приобщения к Святым Христовым Божественным Тайнам, он был чист и совестью, и телом, болезни глаз и сердца полностью покинули его. Михаил чувствовал обновление души и тела, и ума, и новое откровение в жизнь.

Новая жизнь во Христе

Выйдя из храма, Михаил уже не держал Фёдора Михайловича за руку, а шагал впереди, поскольку теперь видел путь ясно. Трое суток после праздника из Сосновки Михаил с дядей шли домой, исповедали Бога, Его милость, и сотворённое над Михаилом чудо. С каждым человеком и с молодым, и со старым, с убеждённым христианином, и со всяким сомневающимся в вере – Михаил теперь беседовал безбоязненно и с любовью. С тех пор Господом был положен ему новый путь.

Также, с этого дня Фёдор Михайлович перестал воспринимать речь племянника, как принадлежащую обычному, хотя и начитанному человеку, а внимал его словам, как исходящим от юноши, речь которого была исполнена истиной и благодатью Божией. Хотя он и замечал много великого проявления славы Господней в словах, рассуждениях и делах юноши, но он ни слова не сказал Михаилу, а тот не замечал за собой ничего, кроме устремлённой к Богу горячей ревности в сердце и пламенной молитвы, он полностью отдался воле Всевышнего Творца и созерцанию путей и промыслов Господних.

По их возвращении домой оказалось, что Василий Николаевич уже разузнал, куда ходил Михаил, и кто сопровождал его до храма. Обуреваемый ненавистью, он обрушил на сына весь свой гнев. Накричал, запретил садиться за стол кушать и даже намеревался прогнать из дома. Однако, юноша не проявлял к родителю никакой грубости, помня, что противление родному отцу является неугодным Богу поступком. Выполняя все его требования, которые касались временной, мирской жизни, Михаил, тем не менее, стоял на своём, когда Василий Николаевич затрагивал духовную сторону жизни. Ни уговорами, ни побоями ему не удалось свернуть сына с праведного пути. Более того, с 1929 года молодой праведник перестал принимать в пищу мясо и кондитерские изделия из магазина, поскольку считал их употребление признаком греховности.

Притеснения приходилось терпеть не только от отца, который много раз выгонял его из дома, но и от старшей сестры, не прекращавшей изводить его под самыми разными предлогами. Все нападки окружающих он воспринимал, как нечто само собой разумеющееся, и никогда не вступал в раздоры, поскольку знал Божественные откровения.

Меж тем жизнь дома стала настолько невыносимой, что стало невозможно молиться и преклонять колени. Как и прежде, без верхней одежды, поздними вечерами и ранними рассветами Михаил по два часа молился в глубокой осенней грязи и на снегу, не ощущая никакого холода.

Во время Великого поста 1930 года Михаил с дядей пошли на причастие в Церковь города Чистополя. Вышли в понедельник первой недели Великого поста, а через два дня, в среду, прошагав шестьдесят вёрст пришли в храм. Всё это время Михаил пребывал в унынии, размышляя о том, как сохранить душу от мирских страстей, прельщённого народа, смутного века, грядущих бед и от настоящей надменной эпохи.

Он молился в храме со страхом Божиим, пристально наблюдая за происходящим вокруг, а когда служба закончилась, встал в стороне у входа в Церковь. Увидев нового прихожанина, горожане разного возраста и сословия начали к нему подходить, задавая вопросы и стараясь завести беседу. Михаил охотно отвечал им, он проповедовал Евангелие и рассказывал собеседникам о предстоящем времени, совершенно не превозносясь, а напротив, считая себя греховнее всех людей. Каждому без исключения человеку он желал спасения души. Люди восхищались его светлыми словами и поведением, а священнослужители смотрели на происходящее с подозрением, поскольку в это мрачное время Михаил проповедовал слово Божие бесстрашно, твёрдо и безбоязненно.

Федору Михайловичу, которого красноречие Михаила в немалой степени удивляло, было известно о стремлении племянника посвятить себя служению Богу. Расспросив народ, он сказал Михаилу о том, что на паперти есть прозорливый и юродивый Божий человек, ему нужно подать милостыню и послушать, что он скажет о твоей жизни. Взяв 20 копеек, Михаил направился к юродивому, однако тот, поднявшись ему навстречу во весь рост, поклонился юноше до земли, взял деньги и громко сказал окружавшим людям: «Это Михаил, кланяйтесь ему!». Затем, обратившись к юноше, он сообщил, откуда тот пришёл, и посоветовал ему идти к старцу Платону.

Дядя Фёдор Михайлович подошёл и хотел запретить, а старец сказал следующие слова: «Не вы ему хозяева, а он вам. Вот есть десятина маку. А одна головка расцвела и украшает всю десятину». Поняв смысл его слов, дядя заплакал.

Два дня спустя весь город и окрестности узнали о юном Михаиле. Многие приходили послушать, и когда постигали его горячие устремления и веру в Бога, в душах этих людей тоже начинала пламенеть и разгораться потерянная вера. И старые, и молодые говорили: «Вот как может Господь соделать! Отец идёт одним путём, а сын – другим».

Всё было совершено Господом так, как желал Михаил. Он выдержал пост и причастился, а утром в понедельник, на второй неделе Великого поста племянник с дядей отправились на поиски старца.

Старец Платон вспоминал со своими собеседниками, что ещё в 1910 году ему было Богом открыто пророчество, он говорил: «Ко мне придёт юный Михаил, которого я ожидаю, тогда я только помру. Я его первый увижу, он будет таков…», – и сказал даже о его семье за 18 лет.

В тот же день Михаилу с дядей удалось разыскать старца Платона в чистопольских Новосёлках, находившихся за речкой Берняжка. Они зашли к нему в дом, старец вострепетал и сказал: «Вот и Михаил пришёл, ждал я его 18 лет, и всё же моё откровение справедливо было и сбылось». И стал дядю ругать за то, что он чуть не соблазнился о сём веке. Платоний сказал: «А сей отрок не ваш, он не будет в доме. Им никто не властный: ни мать, ни отец, ни братья, ни сёстры и ты дядя не властный, и я», – сказал старец. «Ему уже время и Господь знает, что дать». И стал Михаилу говорить: «В народ тебя Господь избрал», – и заплакал: «Неужели сей отрок! О, Боже мой! Как Он снесёт грехи народа! Я не ведаю всего, но кое-что, да и уже много Господь открыл знать обо всём». Вот почему Михаил и шёл по пути своего времени твёрдо и действовал как будто самовластно. И сказал старец: «Дома тебе жить нельзя, да и Господь не даст тебе, ибо Он тебя родил для времени и времён последних годов». Побеседовали со старцем и пошли в путь домой.

Прибыл Михаил домой, отец не стал давать ему есть и работать не давал, изгонял из дома вон, велел идти в колхоз и в комсомол.

Юноша сам старался заработать сапожным ремеслом себе на питание и на одежду, но отец всегда был не доволен. По ночам Михаил ещё больше молился Богу своей юной, сердечной молитвой.

Михаилу приходилось нелегко, добрые люди Фёдор Михайлович и Мария Ивановна часто приглашали его переночевать. Иногда его приглашали христиане из других сёл, чтобы послушать разумные слова юного праведника. Михаил мог вести беседы в любое время – и ночью, и днём, он любил слушать и читать слово Божие и всё также продолжал искренне любить церковные песнопения.

Михаил любил народ и желал каждому человеку благочестивой, спасительной жизни, молился за людей и внушал им правду Божию. И так с каждым днём и часом увеличивалось гонение на Михаила от отца и от других людей, которые встали на сторону богоборческой власти.

Летом 1930 года, на первой неделе Петрова поста верующие люди устремились на богомолье в село Билярск, туда, где на святом источнике произошло явление иконы Божьей Матери «Живоносный источник». Особенно много паломников стекалось к роднику в девятую пятницу. Тогда же туда отправился и Михаил. Впервые он побывал в селе Билярске, где увидел чудо: молодую яблоню, растущую на голом камне. Несколькими месяцами ранее Билярский храм был разорён и находился в запустении, однако в 1930 году по неизвестной причине его вернули прихожанам.

Перед началом службы в церкви скопилось много людей. Михаила переполняла неизреченная радость, поскольку ему, наконец, посчастливилось своими глазами узреть прекрасное торжество и незабываемое утешение, каких он никогда не видел прежде. Его душа ликовала и наслаждалась величественной службой, впитывая слова Божественного наставления.

Михаил встретил в Билярске много христиан, много старцев и прозорливых. Они приняли Михаила доброжелательно, обращались с ним очень кротко, удивлялись его жизни и терпению. Встретил юноша и старца Платония, побывал с ним на беседах, а беседы все наставительные и вразумительные. Народу на беседе очень много было, сотни человек, пение духовное, чтения Святого Писания, слушал Михаил и душа его таяла.

У Михаила сердце загорелось костром неугасимым, жаждой ко всему Божьему спасению. Ведь там можно было встретить всех, из каждого села и деревни шли люди, добрые и прозорливые, начитанные и богобоязненные, полный источник Славы чудес живописный составлялся из народа, и народ таял сердцем и душою, жаждой ко спасению и любовью один к другому. Соединялась общая славная нераздельная семья христиан, славя и воспевая в сердцах и в душах, и в умах своих Господа. Добрые дела подаяния от народа друг к другу происходили с полным чистосердечием и откровенною душою. И так Михаил увидел неувядаемую семью христиан Матери святой Церкви. Тут-то у Михаила, юного человека, воскресло первое воскресение ума и мысли, и откровения духовного: «Вот зачем злой дух и злые люди хотят уничтожить Мать Святую Церковь и сынов её!». Вот тут-то Михаил и познал, что Мать Святая Церковь – Ковчег живота всем сынам христианства, Она то и является Баня, омывающая совесть, она то и является жизнь Царствия вечного, бессмертного Христа Иисуса, рождающая сынов в вечную жизнь, она то и сплетает неувядаемый венец славы из сынов своих, из праведников и из святителей.

В 1930 году Михаил тайно принял монашеский постриг.

Господь полностью открыл Михаилу славу Божию Матери Святой Церкви, и тут многие люди узнали Михаила и повели разговоры о юном человеке. Там в храме впервые он увидел Оленьку Исаенкову и Елену Кулькову, обе женщины были вдовушки. Они пригласили Михаила к себе в дом на Родину. Михаил здесь и сказал: «Господи, если это так, то не нам ли защищать сие богатство Твоей милости нашу родительницу – Мать Святую Церковь, этот столп непоколебимости, эта Царствия нерушимая стена, это богатство живота неистощимое, которое дарит сынам христианства всякое познание и всякое откровение духовное», – здесь-то Михаил сказал: «Я, Боже, защитник Матери Церкви Святой, не отступлю!». Господь посетил Михаила разумением, и сколько мог Михаил охватил (осознал) своим умом.

Закончилось торжество, с новою силою в душе и в сердце, с великим страхом Божиим Михаил шёл домой в трепете, но только печалился о том, как его встретят дома, что ему делать?

Он шёл вместе с Марией Ивановной Лизуновой из своей деревни, пришли они в Аксубаево, там побыли на торжественном освящении Аксубаевского храма, его снова вернули верующим людям, обновили и освятили.

Встретив Михаила недобрым взглядом, Василий Николаевич сразу же начал оскорблять сына и угрожать ему. В ответ отцу Михаил сказал: «Знаете, отец, мне известно, почему происходят гонения на Церковь и верующих людей. Такое происходит потому, что Церковь открывает миру все неправды противника и врага человеческого рода. Именно она обличает неправды и разрушает на земле адскую злобу, потому сыны противления со злобною силою и внушением восстали против Христа и против храмов Его Матери Святой Церкви и её сыновей. Эти противники всем известны и напитаны ещё во дни Христовых апостолов, в послании которых написано, что наследники противления восстанут против Христа и против боящихся Его. Имя этим восставшим – антихристы, которые не были нашими, но вышли из людской среды. Почему они не были нашими? Оттого, что дух злобы не наш, это сатана, от создания являющийся противником Божьим. А люди, которые называются нашими, родились от одной Матери и в одной вере, а потом допустили злобу в собственные сердца и умы. Они пошли против Церкви, поскольку больше уже не являются хозяевами своего естества. Ими владеет дух противления, который изначально был настроен против Бога Отца и борется с Ним как лукавый ангел-противник, который был свержен в преисподнюю Архистратигом Михаилом и воинством Его».

От таких слов отец воспламенился огнём ненависти и закричал:

– Ты что, против власти? Против закона? Против свободы?

– Моя свобода заключается в том, чтобы жить без преступлений душой и телом, – ответил ему Михаил, – исполнять волю Божию и защищать Церковь Мать Святую.

– Погибнешь, сгниёшь и имя твоё никто не будет знать! – кричал отец.

– Я верю и надеюсь на Того, который сотворил солнце, свет и вселенную, спас мир и спасёт меня, – спокойно сказал Михаил, – где бы я ни был, я знаю, что нахожусь под праведным солнцем, под сенью милости и силы Всевышнего Бога и под ходатайством Матери Святой Церкви. Сынов противления я не признаю, ибо их Господь осудит.

Тогда отец стал Михаила проклинать, на что он ответил:

– Проклятие отца на меня не подействует, ибо оно не угодно Господу. Если бы я шёл путём разврата, а ты, отец, шёл путём праведным и проклинал меня за плохие дела, вот тогда твоё проклятие могло бы на меня подействовать.

А сейчас ты проклинаешь меня за дела Божьи. Может ли Господь допустить? Нет, отец, я имею Отца Вечного, который хранит меня. А тебя, отец мой, я прошу и предлагаю покаяться и вернуться на путь благочестивый, на котором ты раньше стоял.

– Ты, сын, будешь меня учить?! – возмущённо закричал Василий Николаевич, – Вон! Вон! Не хочу тебя видеть!

С тех пор отношения между ними окончательно разладились. Преследования и брань в адрес Михаила случались по любому поводу, так что жить дома, исполняя строгий устав монашеской жизни, он не мог. Почти каждый день он ходил к Фёдору Михайловичу, чьи дети уже подросли, и Михаил учил двоюродных братьев и сестёр церковному пению, а дядя наслаждался душою, глядя на благочестивую семейку, и на своего племянника. Михаил искренне, всей душой любил своего дядю.

Между тем наступали тяжёлые и скорбные времена. У многих людей в деревне назревали лукавые и злые замыслы. Всё чаще из семей пропадали люди, на которых кто-то из соседей, сослуживцев или просто недоброжелателей написал анонимный донос. Повсюду начинались массовые репрессии и раскулачивания, людей стали заключать в тюрьмы и ссылать в безлюдные места по самым нелепым обвинениям. Воспользовавшись ситуацией, некоторые сами принялись писать ложные доносы, другие, напротив, отправляли в Москву жалобы на доносчиков и прошения об освобождении заключённых. Михаилу, отец которого принадлежал к числу партийных активистов, стало ещё сложнее. Однажды, чтобы защитить несчастных, Михаил подписал бумагу, которая характеризовала ссылаемых людей с хорошей стороны. Василий Николаевич возмутился и стал бранить сына, тогда Михаил сказал отцу: «Что вы делаете, кого вы хотите погубить, безвинных людей?».

От того времени сложно стало Михаилу оставаться в своей деревне.

Иногда он ходил по близлежащим селениям, беседовал с баптистами, число которых неуклонно умножалось. Михаил вразумлял их словом Божиим и они возвращались на путь истинный. Постепенно слухи о благочестивом Михаиле разносились по округе и многие захотели увидеть его собственными глазами. Иногда к отцу наведывались колхозные и партийные начальники из ближайших сёл и деревень, они проводили с Михаилом беседы и понимали то, что парень не представляет угрозы для власти: «Не надо его трогать, – говорили они, – поскольку мы не знаем, какая мысль в нём заключена и кому именно она принадлежит. Слова и речи не по возрасту умные и рассудительные. Такие люди встречаются редко». Подобные встречи заканчивались одинаково – начальники уезжали, а отец по-прежнему продолжал преследовать и притеснять сына.

Прощание с семьей