Непокорный друид

Те, немного смущенные, что первый знак внимания исходил не с их стороны, засвидетельствовали свое почтение.

Ужин был отменный. Дарен всегда считал, что главное требование, которое должно предъявляться к ужину – его сбалансированность. Последний прием пищи должен быть настолько питательным, чтобы до конца дня есть больше не хотелось. В то же время не настолько сытным, чтобы оставлять после себя чувство тяжести. Повара герцога, видимо, отлично знали это. Довольны были все – от невероятно худого Якоба до тучного барона Фендалла, что сидел ближе к окну. Все ели и нахваливали.

– Повара зовут Нико, – хвастал де Боуд, прихлебывая вино. – Я привез его издалека. В своих краях он считается лучшим. Как видите, здесь, в Боудоне, он тоже преуспевает. Говорит, у него все так получается потому, что он умеет ценить время. И в самом деле, такой быстрый и ловкий малый! Поварята и служанки свято верят, что он может находиться по меньшей мере в двух местах сразу! Как все-таки вкусно и сытно! Вон, милорд Дарен уже совсем сыт, правда, милорд?

Дарен молча кивнул, и герцог продолжил расписывать достоинства повара. Племянник и бароны слушали хозяина, развесив уши. А Дарен, перестав есть и напрочь забыв об ужине, украдкой осматривал столовую. Он был здесь сотни раз и знал каждую мелочь. Конечно, это не осмотр гостем владений хозяина. Дарену вдруг почудился за столом герцога высокий и худой Нико, с опущенной головой в драном колпаке. И невольно он стал искать второго…

– Славный малый этот Нико! – заметил Дарен.

Вмешавшись в разговор, он хотел сбросить с себя странное оцепенение. Но его реплика от волнения вышла такой громкой, что все за столом вздрогнули.

– Да-да, – поднял брови герцог де Боуд. – Именно об этом я и говорю.

На Дарена все смотрели так, словно он вдруг запрыгнул на стол в грязных сапогах. Обращенные на него удивленные лица смутили Дарена еще больше. Он занервничал и заерзал. Янс посмотрел на гостя с тревогой. Тот опустил глаза.

– А вино! – воскликнул хозяин громко, как только мог, и о Дарене тут же забыли. Де Боуд весело рассмеялся. – Раньше я закупал другое и считал его лучшим во всем мире. Когда Нико заявил, что это на мой выбор или помои, или ослиная… Словом, я думал выпороть наглеца на конюшне! Но, когда плут принес мне настоящее, как он считал, вино, я вместо этого велел выдать ему сотню золотых. Со всем стыдом, на который способен, заявляю: Нико был прав, и раньше я пил помои. Вот, – де Боуд поднял резной бокал, – настоящее вино. Выпьем за нескончаемый праздник жизни!

Дарен перевел дух. Наваждение спало. На него никто больше не смотрел с подозрением – Янс выручил его, переключив все внимание на себя. Но на кого это странное видение было похоже?

«На колдуна, которого я видел днем. И если такое видение повторится, придется серьезно над этим подумать. А не хотелось бы».

Последние полчаса ужина прошли на «ура». Подали сладкое. Де Боуд был пьян и остроумен, Сиберг и Фендалл шумны и веселы, Якоб звонко хохотал каждые несколько минут. Даже Дарен развеселился. То и дело он вставлял острое словцо, Янс отвечал на него – и все покатывались со смеху. Несколько раз входили слуги, чтобы узнать, не надо ли чего господам. Каждый раз они входили серьезными, а выходили, едва сдерживая улыбку.

Это в самом деле был праздник жизни, который происходил здесь и сейчас. В дружной веселой компании друзей и приятелей, которым интересно друг с другом. Так же увлекательно они могли бы говорить на какую-нибудь глубокую серьезную тему, но сегодня им хотелось только веселиться. Невольно казалось, что и не было никакой неловкости, что ужин был таким от начала до конца. Лишь когда все разъехались и Дарен с де Боудом остались наедине, последний серьезно спросил:

– В чем дело, милорд? Кажется, когда я в первый раз говорил о поваре, в вас произошла какая-то перемена. Вы что же, знаете о моем Нико что-то такое, чего не знаю я?

Герцог сказал это так, для затравки. Надо же было как-то начать разговор, очевидно, неприятный для его гостя. Не желая портить общее впечатление от ужина, Дарен сначала хотел отшутиться, но потом вздохнул, решив рассказать все, как есть.

– Конечно, то, что я переутомился от бесконечного чтения вполне вероятно. Но еще куда вероятней другое, – Дарен смотрел на Янса, наблюдая его реакцию. Тот был само внимание. – Куда вероятней, что днем я видел колдуна. Его видели многие и даже вы, но запомнил только я. Должно быть, над другими он сотворил какое-то заклинание.

– Даже я? Хм… И что он делал, этот колдун?

– Говорил странные вещи о структуре мира, о времени, которое движется для всех по-разному, о пространстве…

– И что не так с пространством? – с легкой иронией спросил герцог.

Заметив ее слишком поздно, Дарен ответил:

– Что пространство не плоское и твердое подобно столу, а гибкое и податливое как, скажем, скатерть.

– Это очень похоже на то, что вы рассказывали мне месяц назад.

– В самом деле?! – не поверил Дарен.

– Да. Я отлично помню, как вы мне пересказывали книгу. Она случайно попалась вам в стопке между двумя по-настоящему серьезными научными трудами. Мы еще с вами от души потешались над ней.

Дарен вспомнил об этом. В самом деле, то, что говорил колдун, почти полностью повторяло то, что писал тот дурак. А это значило, что и бродяги могло никакого не быть! Просто переутомление разума вылилось в форме того, что Дарен знал и забыл – довольно распространенная шутка человеческой памяти. И неважно, верил он в эти факты или нет, все дело в том, что он забыл их. Это только лишь маленький сон наяву, а сны не вполне реалистичны. В них старые мысли могут принимать самую причудливую форму, но не терять при этом главного смысла.

– О чем вы думаете, милорд? – не выдержал де Боуд.

– Вы в самом деле правы, – грустно ответил Дарен. – Мне нужно больше отдыхать и меньше напрягать голову.

– Это неприятно признавать, – вздохнул Янс, – но мы с вами уже не так и молоды. То, что с легкостью давалось нам раньше, теперь вполне может нас погубить. Надо помнить об этом и делать себе поблажки. В юности я часто баловался тем, что иногда выходил поработать с простыми крестьянами. Признаюсь, три месяца назад я решил тряхнуть стариной. Но мои же работники посмотрели на меня как на безумца. Я понял, что они правы и отступил. На следующий день упрямство возобладало над рассудком, и я все-таки вышел в поле. Проработав со всеми часа полтора, я наклонился, чтобы что-то поднять… и не смог выпрямиться. Я позвал на помощь, и меня отнесли в дом. В тот день меня так и не смогли разогнуть, хоть коленом в спину упирайся. Через день я смог выпрямиться сам, но урок усвоил.

Дарен убежденно кивал. Переутомление часто случается с теми, кто себя не щадит. У де Боуда, работавшего в поле, прихватило спину, а у него, читающего книги по ускоренной методике, слегка помутилось сознание. Так младший Аванголд думал еще шесть дней…

Седьмой день уже начался не так, как следовало. Обычно Дарен просыпался в семь утра, сам приводил себя в порядок и немного читал, а в четверть девятого служанка приходила звать его к завтраку. Вместо этого Дарен проснулся не в тишине, как обычно, а в шуме и суматохе. Над ним склонилось множество людей. Здесь были и герцог, и его племянник, и прислуга. Когда гость открыл глаза, все вздохнули с облегчением.

– Верните лекаря! – громко приказал де Боуд.

– В чем дело? – ошалело глядя по сторонам, воскликнул Дарен. – Какого лекаря? Что вы все тут делаете? И… который час?

– Вы больны, милорд, – ответил герцог, жестом отпустив слуг. – Когда Тали пришла позвать вас к завтраку, вы спали. Она уже хотела было просто по-тихому уйти, когда поняла, что вы не дышите. В панике она побежала за мной. Тут же послали за лекарем. Я поднялся к вам и нашел вас бледным, будто обескровленным. Вы дышали, но очень слабо, как если бы вам что-то мешало. Сердцебиение было таким редким, что я не на шутку испугался. Прибыл лекарь. Он осмотрел вас и сказал, что жизненные показатели ухудшаются и, если вас не разбудить, вы умрете.

– Что за чушь! – фыркнул Дарен.

Он хотел встать, но, к своему удивлению, не смог даже пошевелиться. Он попытался еще раз. Снова безуспешно. Удивление сменилось тревогой.

– Погодите, – попросил герцог. – Лекарь сейчас придет. Его зовут Алекс Бартом. Он лечит всех в нашей фамилии и отлично знает свое дело.

Дарен немного успокоился. Как раз в этот момент где-то внизу послышались голоса.

– Меня не надо сопровождать, дорогая. Я был здесь сотни раз и знаю каждую мелочь.

Что-то заставило Дарена насторожиться. Он так и не понял, что. То ли сама фраза, то ли решительный тон. Дверь открылась. В комнату вошел улыбчивый пожилой лекарь. Он производил приятное впечатление, чем-то схожее с тем, которое производил сам де Боуд. В нем тоже чувствовались одновременно и умение себя держать, и редкое жизнелюбие. Учтиво поклонившись больному, он, не сказав ни слова, принялся его осматривать.

– Ну, что я могу вам сказать… Опасность позади. Это определенно. Но нужно прислушиваться к тому, что вам говорят окружающие, а то и до беды недалеко.

– Но он парализован! – воскликнул Янс.

– Сущие пустяки, – лекарь протянул руку к плечу Дарена и нажал на какую-то точку. Больной не почувствовал прикосновения, как будто лекарь только сделал вид. Тем не менее, Дарен снова мог двигаться. Первое, что он сделал, – вцепился в простынь под собой.

– Отпустило, – облегченно вздохнул де Боуд.

– Ну, я пойду, – повернулся к нему Бартом. – Если симптомы повторятся, я тут же вернусь, где бы я ни был. Право, вернусь, даже если мне придется разорваться надвое!

Он ушел, а его голос, его неповторимый уверенный голос так и отдавался эхом по спальне…

В тот же день Дарен уехал обратно в Ольвен. Он наплевал на все возражения. Королевский замок был ему не мил, но Дарен не мог больше оставаться в этом проклятом месте. Он пытался объясниться с другом, но так и не рассказал ему всего. Янс все теперь списывал на болезнь и ни слова не принял всерьез. В самом деле, что заставило Дарена так резко и странно заболеть никому не известным недугом? Сколько он себя помнил, он никогда серьезно не болел. По длительному размышлению, младшему Аванголду не удалось вспомнить у себя даже жалкой простуды. А теперь… Нет! Он – в своем уме. Все это – колдовство! Иначе лекарь не говорил бы словами того бродяги. Не говорил бы его голосом. Нищий преследует его!

В последнем Дарен был не уверен. Скорее, колдун просто охраняет «свою» территорию.

Вернувшись в Ольвен, Дарен бесцельно плутал по замку и размышлял:

«Де Боуд не слушает. Надо предупредить Тогена, пусть пошлет кого-нибудь разобраться со всем этим. Хм… Предупредить короля… Здоровый и разумный не поверит и не поймет, что уж говорить о больном полоумном Тогене… Выходит, со всем придется разбираться самому? Но это невозможно без поддержки. Одному против колдуна не выстоять. Только безумец может на это рассчитывать!»

И тут он возник прямо перед Дареном. Подумть только, этот проклятый колдун появился прямо перед ним!