Бастард царя Василия

– Э-э! – Вскрикнул Санька. – Я сказал, немного крови!

– Не нужна мне его кровь, – проговорила тварь. – Сейчас он очнётся. Я ухожу, но за тобой должок!

Воздух схлопнулся в том месте, где только что находилась нечисть. Адашев открыл глаза.

– Что со мной? – Спросил он, а голос за спиной Ракшая произнёс:

– Что здесь происходит?

В дверном проёме, одетый только в длинную нательную рубаху, стоял царь.

– Алексей Фёдорович занемог. Перегрелся небось, – проговорил Санька, думая, что успел увидеть самодержец.

– А что тут за бес с крыльями только что был? Рядом с кроватью…

Ну вот, подумал Санька, началось.

– Какой бес? – Спросил он. – Не было никакого беса.

– Был! – Царь настаивал. – Я видел. ТЫ видел? – спросил он, стоящего прямо за ним Сильвестра.

– Нет. Беса я не видел, – сказал осторожно духовник, но глаза его были испуганно открыты.

– «Видел!», – мысленно вздохнул Александр.

– Да как же?! – Возмутился государь. – Голый такой… С крыльями и хвостом.

– Не было беса, государь, – проговорил Адашев. – Примнилось тебе.

Иван шагая чуть пошатываясь, вошёл с опаской в комнату.

– Но я же видел, – сказал он неуверенно. – Был бес… Потом исчез и ты открыл глаза. Он ещё говорил что-то.

– Мёдок у Александра Мокшевича крепок, – с заискиванием проговорил Сильвестр.

Иван потряс головой и подошёл к лежащему Адашеву.

– И ты не видела беса? – Спросил царь начальницу караула.

– Не видела! – Подтвердила «девица».

– Ступай уже, – тихо сказал Санька.

Они остались вчетвером. Чтобы как-то снять возникшее вдруг напряжение Санька сказал:

– В парной ему поплохело, вышли в трапезную, вас нет. Думали ушли. Поднялись сюда, он прилёг на лежанку.

– А девка?

– Стражу попросил помочь поднять Фёдоровича сюда.

– Совсем не помню, как шёл, – вставил Адашев.

– И всё-таки, бес был! – Упрямо сказал царь притопнув ногой. – Не злите меня! Не такой уж я упитый мёдом. С меня девки весь хмель… вые… выбили.

Он рассмеялся.

– Ох и рукоблудницы они у тебя, Санька! Искусницы!

– Никшни, государь, – одёрнул его Сильвестр.

– Да ну тебя! – Отмахнулся от духовника Иван. – Надо было тебе не в парную идти, Фёдорович, а с девками остаться. Мне пришлось с тремя заниматься. Или скорее им со мной…

Он снова засмеялся.

– А ты, Сильвестр, с одной-то хоть управился?

– Я то управился, а вот ты, государь сегодня каяться будешь да поклоны бить. Блудный грех замаливать.

– Чего это? – Удивился Иван. – Тогда вместе поклоны бить будем. Вместе каяться.

– Мне каяться не в чем. Я супружеством не обременён. Иных обетов не давал. А блудный грех на девке остался. А вот ты, государь…

Царь замахал на него руками.

– Полно тебе! И так голова кругом. Не усугубляй.

– Вы в путешествии и в ратном походе… – Начал Санька. – И то не блуд, ежели умысла измены нет. Просто силу мужскую выпростали. Ежели не сбрасывать её, она закисает и уд может отвалиться.

– Во-от… – Показал Иван на Саньку. – Здравые слова. Береги свой уд смолоду! Ты как, Фёдорыч? Отошёл?

– Отошёл, вроде.

– Ну так пошли продолжим?

– Я бы сейчас твоего сбитня выпил, – тоскливо глядя на Саньку, сказал Адашев.

– Ты не кручинься, боярин. Прошло у тебя всё, – тихо сказал ему Александр. – Нет в тебе той заразы.

Адашев посмотрел на перемотанную тряпицей руку, пораненную отравленной стрелой.

– А раной я не занимался, – отрицательно покачал головой Санька.

– Что это вы шепчитесь? – Спросил, возмутившись, царь. – Пошли уже! Холодно тут у тебя, Александр.

В Санькиной спальне всегда было прохладно, и даже холодно. Только в лютые морозы он её протапливал. И то только чтобы совсем не выстудить. С детства он привык к холоду и даже босым бегал по снегу. Что-то у него в организме было нарушено. Или перенастроено. Читал он раньше про такие случаи, когда у людей нормальной была повышенная температура. И им в одежде было сильно жарко. Но у Саньки организм к одежде адаптировался быстро, а вот к неожиданному холоду привыкал через некоторое время.

Они спустились вниз и продолжили застолье. Париться они прекратили. Оделись. Периодически выходили на свежий воздух, пропахший снегом и дымом, поднимавшемся из печных труб. Не все селяне восприняли его отопление по белому, но все поставили трубы, оценив их хорошую тягу. Теперь дымовые трубы стояли даже в домах с обычными очагами.