Бастард царя Василия

Предыдущий опыт общения с лесовиком оставил у Саньки впечатление, что существа они обидчивые.

– Помощи просим. Водяной заел совсем.

– В смысле? – Удивился Санька.

– Ну, как?! Берега моет, дерева валит. То тут размоет, то там речка бежит. И, главное, всё просто от вредности. Не поладили мы с ним из-за моей кикиморки. Давно это было… Захотел её в жёны взять! А где это видано, чтобы кикиморы за водяного шли. Водяные вообще не женятся. Не уж-то ему русалок не хватает?! Вот и вздорим. Давно уже. Утомил он меня… И лесу от того сплошной урон.

– А я как тебе могу помочь?

– Прикажи ему!

– Вот те раз! С чего ему меня слушаться?!

– Ну, как? В тебе сила Гарпии, жены твоей. Она смотрящей по нашему району была.

Санька удивился, услышав жаргонные слова от лешего. Он посмотрел на его пальцы, но те не торчали врастопырку и Санька усмехнулся, подумав, что это выглядело бы забавно.

– Да, я не… – начал Санька, но прикусил язык.

Он хотел сказать, что никто он сейчас и звать его никак. Однако… Хотя силой он пользоваться не умел, но, вероятно, она в нём есть. И нечисть её видит.

– Недосуг мне заниматься делами вашими, лесовичок. Видишь, лес сплавляем. Нельзя его оставить. Не справятся мужики.

– Да, тут делов на полушку. Он где-то рядом крутится, водяной-то. Это ведь он пакость вам учил. Намыл эту косу. Тут ещё давеча ровнёхонько было. Проказничает он. Скучно ему, видите ли. А занимайся делом и скуки не будет.

– Да какое у водяного дело? – Усмехнулся Санька.

– Не скажи-и-и… – протянул леший. – А берега? Что у нас тут за берега? Размытые, не поймёшь где старица а где русло, заболачиваются, река мелеет и красоту теряет. Говорят, ниже по течению даже пороги есть! Красота, говорят! Русалкам есть где развлечься.

– Так, коли болотятся, так кикиморка твоя должна радоваться…

– Не болотная я, – тут же возразила жёнка Лешего. – Это пусть болотные радуются, а я лесная. За грибами и ягодами ухаживаю, да за водяными растениями. Рогозом, например.

– Рогоз я люблю, – сказал Санька. – Рогоз тут добрый.

Санька, действительно, выкопал несколько крупных клубней рогоза, напёк и накормил всех оставшихся «товарищей по несчастью», которые теперь мирно спали, а он, Санька, разговаривал с лесной нежитью.

– Ну, пошли, – сказал Санька и покряхтывая приподнялся.

Спина у него болела, кости ломило, руки ноги ныли. Хорошо приложило его бревном. Да и не одним, видимо, пока его брёвнами перемалывало.

– Наломало?

– Брёвнами бока намяло. И по башке шарахнуло. Аж искры из глаз посыпались.

– Вот эти искры я и увидел. Мы с Любушкой далеко были, когда у меня по голове что-то блыснуло. Я как почувствовал, что это меня шарахнуло. Я даже вскрикнул, да, Любушка?

– Да, мой хороший, – нежно проворковала кикиморка.

Санька шёл за Лешим, взявшись за кончик поданного ему прутика. Сам бы он точно дороги не нашёл, ибо темень стояла кромешная, а тропка виляла меж деревьев. Стволы Санька видел уже тогда, когда они мелькали мимо. Именно мелькали…

– «Странно», – подумал Санька. – «Мы быстро идём, или в глазах рябит?»

– А оказалось, это ты проявился, свет наш, сокол ясный.

– Ты это чего? – Спросил Санька. – Какой я тебе «сокол»?

– Мы тебе потом всё расскажем, – затараторила кикиморка. – Ты, главное, водяного убеди.

– То прикажи, то убеди… Как-то вас не понять, – пробормотал Санька.

– Почти пришли, – произнёс Леший. – Вон видишь, пенечек светятся. Это я тебе его подсветил. Вот на него иди, только осторожно, там коренья кое где.

– Ах, млять! – Санька стукнулся мизинцем босой ноги о что-то выступающее из земли. – Спасибо!

Санька на ощупь добрёл до маленького пенька и услышал, что в заводи кто-то плещется, как большая рыба.

– Водяной, что ли? – Спросил он, вглядываясь в темноту.

Плеск стих.

– Кто это меня спрашивает? – Пробулькало в голове у Саньки.

– Это я тебя спрашиваю, уважаемый. Если ты и есть водяной.

– Я то водяной, а ты кто? Человек, что ли? Так не может такого быть, чтобы человеки меня звали, а не боялись. Да и не видят меня они. Кто ты?

– Смотрящий за вами, – рискнул сказать Санька первую глупость.

– Смотрящий?! – Удивился Водяной, но Санька так его и не видел ещё.

Звёзды, отражённые в тихой воде, он уже видел. Но и всё.

– И кто тебя поставил, смотрящий?

– Он, – сказал Санька и вздрогнул от того, что внутрь него проникло нечто.

– Интересно, – сказал Водяной. – И впрямь человек. Странно. Девочки идите-ка сюда. Посмотрите на него.

Поверхность воды вдруг расцвела светящимися кувшинками.

– Ни хрена себе! – Сказал Санька вслух.

– Точно человек! – Воскликнуло сразу несколько прекрасных голосов.

Вглядевшись, Санька разглядел в каждой кувшинке девичье лицо. И это была не кувшинка, а широкий пышный ворот сорочки.

Девичьи фигуры вырастали прямо из воды и вскоре они стояли на её поверхности и капли стекали с облегающих тело светящихся платьев. Под тонкой тканью (?) просвечивались изящные тела, которые двинулись в сторону Саньки.