Сцены из жизни дознавателя Шишкина

Пропитание своё уже пожилой, но физически крепкий и сильный Феодор сначала добывает тяжкой работой на золотых приисках. А после, состарившись, обучает купеческих и дворянских детей грамоте, истории, географии и… французскому языку (!). А ещё он походя разоблачает беглого каторжника-убийцу, исцеляет больного священника, предсказывает счастливый брак, особо отмечает день памяти Александра Невского, рассказывает о войне 1812 года, вспоминает Аракчеева, Кутузова и Суворова. И пророчествует, пророчествует…

Вот за этими абсолютно точными пророчествами, советами и благословениями приезжают и пишут к нему… Кто только не приезжает и с кем он только не ведёт переписку… Это только их неполный список:

Епископ Томский Порфирий, Епископ Афанасий, барон Дмитрий Остен-Сакен, будущий Император Александр II, Император Николай I, Митрополит Московский Иннокентий и многие-многие другие сильные мира сего.

А в 1850-е годы келью старца посещает писатель Лев Толстой и целый день они с ним живо беседуют. О чём? Да понятно о чём! Тема «ухода» и отречения от мира, которая потом ярко проявится в позднем творчестве Толстого: «Отец Сергий», «Живой труп», «Записки сумасшедшего». Кто знает, уход самого Толстого из Ясной Поляны не та же модель поведения?

И со всем этим – с доказательствами царского достоинства и подробными описаниями пророчеств и чудес старца Семён Феофанович Хромов нарочно ездил в Санкт-Петербург. Его внимательно выслушали в Комиссии подачи прошений на высочайшее имя. И всё!

Царь и другие Романовы не хотят с Хромовым встречаться и говорить. Они итак всё знают и в том по своему участвуют. А потому что так приказал (или попросил?) им один из них – Император Александр I, в миру – Александр Павлович Романов. Потому и отсутствуют на траурных церемониях по его скоропостижной кончине в возрасте 47 лет в Таганроге его супруга императрица Елизавета Алексеевна и ближайший сподвижник П.М.Волконский.

Завещание

Милостивый государь Симеон Феофанович!

Ежели Вы прочитываете это моё послание, то я уже преставился перед Богом на Суд его, хоть и отпели меня вдавне.

Лишь благодаря искренней ласке Вашей и Вашего семейства, доброте, милости и данному мне убежищу жив я был все эти годы. Сердечный мир и молитва изменили меня. Перед уходом ко Господу я стал свободен, независим и покоен. А всё моё так осталось при мне – слова Бога моего и любовь к ближнему. И грехи мои тяжкие… Но с этим не к Вам.

Какое же счастье в этой свободе духа!

Оставляю и завещаю Вам все мои пожитки. Обращайтесь с ними по своему усмотрению, но сторожась, прошу! Сперва старательно изучите наставления в конверте, по которым всё поймёте сами. Сколь сильно они повлияют на Вашу жизнь и деяния, решать Вам. А я так и не решился. Только в самой малой толике. И того хватило как Вы знаете прослыть великим прорицателем грядущего!

Верю и знаю, что Вы не расточите всё это во зло. Вы и такие как Вы соль земли российской, её руки, душа и молитвенники за неё перед Богом. Владейте всем этим и дай Вам Бог счастья, здоровья и мудрости.

А Романовых оставьте в покое! Им и того вдосталь, что они Романовы.

За сим, Феодор Козьмин

Храни Вас Господь!

Февраль, 1864 год

Томск. Ресторан «Россия».

– И всё ж таки, любезный Семён Феофанович! Признайтесь, что Вас сподвигло на продажу мне остаточных Ваших приисков? Сказать честно, те прииски, что я приобрёл у Вас четыре года назад, давно себя окупили. Отличные прииски! С большими запасами золота. И эти, ведаю, не хуже. Так ведь крайние! А Вы чего же теперь без них? Сумма большая, куда-то ведь вкладывать нужно… Останетесь ли в Сибири или в столицу переберётесь? Иль ещё что задумали?

За ресторанным столом с Хромовым сидит Иван Дмитриевич Асташёв, 69 лет, пожалуй, самый богатый и влиятельный золотопромышленник Сибири, крупный меценат и благотворитель. Это его Царь одарил перстнем с бриллиантом с выгравированным на нем императорским вензелем и надписью «в пример другим золотопромышленникам Сибири за общеполезную деятельность в новой сфере труда». Это он однажды в не совсем трезвом виде прилюдно высказался так:

«Захочет Асташёв, и митру получит!».

И он очень доволен сделкой, которая уже совершена и купцы, по традиции, обмывают её «по-маленькой» в ресторане «Россия» Ивана Гаврииловича Горланова, в меню которого сегодня имеется:

(На голодный желудок читать это невозможно из-за острого желания немедленно отмотать назад время, а-ха-ха!)

Супы: щи суточные, рассольник с курицей, суп «Пейзан», щи «Николаевские», суп «Мавритания», щи ленивые, суп крестьянский, борщ с сосисками, борщ малороссийский, суп жульен, борщок, щи славянские, суп крем-селлери, селянка скоромная жидкая и т.д. К супам – пирожки, ватрушки, дябли.

На второе мясо: грудинка «Провансаль», колеты «Шассер», котлеты «Телячьи могли», филе миньон с соусом «Бордолет», зразы а-ля Нельсон, ножки пулет, котлеты пожарские, лангет де беф пикан, эскалоп диву, рагу де мутон, грудинка фрикасе, рамштекс с соусом пикан, сосиски с шукрутом, лангет по-грузински, дичь заливная, поросенок под сметаной, волованы из дичи, баранина жареная с кашей, жареный заяц в сметане.

Третьим блюдом рыба: судак в белом вине, соте из судака, муксун итальян с соусом тартар, салат итальян из рыбы, стерлядь по-петербургски, окуни по-польски, окуни по-американски, налимы в красном вине, налимы в белом вине, караси в сметане, винегрет итальян из рыбы, стерляди а-ля русс, жареная нельма, кулебяка с рыбой.

Четвертая перемена птица: жареные тетерева, гуси, индейки, утки, куропатки. К ним прилагаются соленья и салаты.

На сладкое: «пунш абрикотин», «желе мараскинный», «пудинг кабинет», «ваниль по-испански», «бисквит со сливками», «конде де помне», «салат оранж», «кашка-запеканка с вареньем», «компот из русских фруктов», «шарлот глиссе», «пирожное-желе ромовое», «пирожное-кофе по-испански», «мороженое облепиховое», «яблоки конфи».

Крепкий алкоголь: коньяки Асланова, Шустова, коньяк «Феникс», рябиновая настойка «Нежинская», настойка «Уральская брусника», горькая водка «Дикая черешня» и др.

Безалкогольный лимонад «Тархун».

Пиво: «Пильзенское» томского крюгеровского завода и мариинского пивоваренного завода «Сибиряк».

Вино: «Сен-Рафаэль», бордосские вина, столовые, игристые, портвейн, мадера, мускат, «вяленое», «крепкие красные вина старые», шампанское.

Приятного аппетита!

Там же

– Как всегда в корень зрите, любезный Иван Дмитриевич! – после некоторого перерыва в разговоре, связанного с заказом и опробованием великолепных блюд и напитков, отвечает уже несколько размякший Семён Феофанович Хромов, – Нашёл я себе дело по душе во Славу Бога и России! В Санкт-Петербург поеду жить, здесь уже ничего не держит. Вот памятник Феодору Козьмичу и часовню его имени в монастыре поставлю, да и тронусь.

Он вытирает чуть вспотевшее лицо крахмальным платком с красивым вензелем в уголке «ХСФ».

– А деньги… Да, что те деньги, – Хромов тянется серебряной вилкой за хрустким белым груздочком с чесночком и хреном и опрокидывает в себя мелкую, буквально на глоточек, рюмочку роскошного Шустовского коньяка.

– На хлеб…, – он обводит руками заставленный блюдами стол, – Нам хватит… И достаточно. А то вот так, всех покупаешь, продаёшь…, а через пять лет, хоп, и «со святыми упокой»!

И Хромов сам пугается своих слов… И нарывается на совершенно трезвый, долгий и пронзительный взгляд своего старшего товарища:

– Значит пять лет мне осталось, говорите? Ну что ж…, и того достаточно, пожил! Это Вам прозорливец Феодор Козмич то дело во Славу Бога и России сообщил перед кончиной, так ведь?

Хромов молчит. И тогда Асташёв тихо говорит ему:

– Вы вот что, Семён Феофанович! Как начнёте то дело или уже начали, меня старика не забудьте. Может деньги понадобятся, а может и ещё что. Всё предоставлю Вам в лучшем виде, только скажите. Не чужие, чай!

Сюжет 5. Отказной материал

Бюро СМЭ

Санкт-Петербург.

– Шишкин, я тебе уже пятый раз говорю… Ну не помню я ничего! Только собралась вскрывать, сзади дверь хлопнула, кто-то вошёл в блок. Оглянулась.. У дверей стоит высокий мужчина в чёрном пальто и наставляет на меня свою тросточку. Вспышка в глазах! Думала ружьё, убил. И ничего… Труп исчез. А потом вот ты пришёл.

Они уже пообнимались за встречу и переместились из морга в кабинет Эллы в здании Бюро. Она переоделась в цивильное и поставила кипятить электрический чайник. На стол две чашки, ложечки, сахарницу и вазочку с мелкими конфетками и сушками с маком.

Дверь в кабинет постоянно открывается и в дверном проёме появляется очередная голова. Голова улыбается, кивает, но в кабинет не лезет…, Органы же Эллу сейчас допрашивают. Все в дежурной смене уже знают, что судмедэксперт Бекетова нашлась и сей факт радостно свидетельствуют личным осмотром, только и всего. Врачи же…

– Элла, тот мужчина был с бакенбардами? – спрашивает Валера.

– Не обратила внимания. Вот глаза его помню…, прямо буравчики какие-то, бр-р!