Мир проклятий и демонов

Вряд ли Гилберт действительно был в порядке, но Пайпер и так сказала о том, о чем должна была молчать. И вряд ли Третий был в порядке, иначе он не отреагировал бы так эмоционально.

Все случилось так же, как и в прошлый раз, на улице Омаги – буря магии, взорвавшаяся в одно мгновение. Все предметы, до этого лежавшие на своих местах, подскочили: книги, одежда, склянки, полные чаши, какие-то плашки, подсвечники, подносы, порошки и перетертые травы из открытых отделений сундучков, оставленных целительницами на столе. Осколки зеркала взметнулись в опасной близости от лица Третьего, но замерли, как и все вокруг, когда тот резко поднял руку, а затем медленно опустил ее и сделал шаг назад. Пайпер почувствовала, что в комнате не так тепло, как казалось до этого.

– Это правда? – хрипло выдавил Третий, нахмурившись. – Гилберт там, в твоем мире, и ты… ты молчала об этом? Все это время?

Пайпер сжала зубы. Она могла сказать все так, как есть, и это, возможно, даже оправдало бы ее молчание, если бы изначально реакция Третьего оказалась совершенно другой. Если бы он не показал, что взволнован, напуган и растерян, если бы только дал знать, что может спокойно принять новость о том, что Гилберт жив. Так было бы намного легче сказать ему, что Гилберт ненавидит Третьего и даже слышать о нем не желает.

– Пайпер.

Ей казалось, что во время мнимой казни Катона он был очень зол и что во время прогулки она вывела его из себя достаточно, чтобы увидеть, насколько Третий может быть разъярен. Но это не могло сравниться с тем, как он смотрел на нее сейчас.

– Пайпер, – требовательно повторил Третий.

– Я не…

Она запнулась, увидев, как он энергично кивнул, будто давая разрешение продолжить. Слова встали комом в горле, дрожь охватила пальцы.

– Почему ты молчала?

– А почему ты молчишь о том, как тебя зовут и какому роду ты принадлежал? – выпалила Пайпер первое, за что уцепились ее мечущиеся в хаосе мысли.

– Это никак не касается того, что ты скрыла правду о Гилберте.

– Я не скрывала. Мы договорились, что я скажу, кто помогал мне, если ты скажешь про свое имя и род.

– Мы так и не договорились.

– Давай договоримся сейчас.

Третий сделал небольшой шаг назад.

– Все это время Гилберт был жив, – выдавил он. – Все эти двести лет он был в твоем мире, и он помог тебе. Ты знала, что Гилберт не погиб во время Вторжения, и знала, как я ненавижу себя за убийство Лайне, но молчала.

«Ты не хочешь мне хоть как-нибудь помочь? – обратилась девушка к Лерайе, сжав кулаки. Слышать дрожащий голос Третьего и видеть, как он из последних сил сдерживает магию, было очень больно. – Нет? Совсем? Даже чуточку?»

– Я не знала, можно ли тебе доверять, – наконец ответила Пайпер, тщательно подбирая слова. – Я просто не говорила о том, о чем не должна говорить.

– Что?

Наверное, такой она и выглядела в крепости Икаса: злой, взвинченной, потерянной. Пайпер была уверена, что тогда Третий чувствовал себя так же, как она сейчас: преданной.

– Я не думаю, что имела право говорить об этом, – пробормотала Пайпер, из последних сил уговаривая себя не отводить глаз. – Гилберт… довольно грубо реагировал на мои попытки спросить о тебе.

Третий сделал еще один шаг назад.

– Почему?

– Он ненавидит тебя.

Магия приготовилась к удару, но его не последовало. Третий смотрел на нее долго, изучающе, будто хотел проверить наличие и расположение каждого мелкого увечья на лице, пока вдруг не рассмеялся так громко, что Пайпер подскочила на месте.

Третий смеялся, запрокинув голову, и выглядел неожиданно счастливым, словно Пайпер сообщила ему самую прекрасную новость на свете. Это продолжалось несколько минут, в течение которых Третий периодически лениво взмахивал рукой, а Пайпер стояла, не зная, что делать.

– Ты не… ты не знаешь Гилберта, – наконец выдавил Третий, все еще посмеиваясь. – Поверь мне, он бы ни за что не стал ненавидеть меня. Он всегда любил меня так же, как я люблю его.

Он бы не…

Девушка резко вытянула руку и сказала:

– Проверь.

В этом не было смысла. Магия всегда с точностью определяла, когда они лгали. Прямо сейчас она должна была говорить Третьему, что Пайпер не обманывает, но он почему-то отрицал это.

– Проверь, – повторила девушка, подойдя еще ближе. – Если ты так хочешь, прочитай меня. Ты же можешь как-то увидеть Гилберта таким, каким его видела я, да? Смотри, читай и чувствуй. Я тебе не лгу.

– Нет, – покачал головой Третий с широкой улыбкой, аккуратно отводя ее протянутую руку в сторону. – Ты не понимаешь, о чем говоришь. Гилберт никогда бы…

– Он ненавидит тебя, – резче повторила Пайпер. – Он боится тебя.

Пальцы Третьего замерли в миллиметре от ее запястья.

– А я не боюсь, – продолжила Пайпер. – И не лгу.

– Ты не понимаешь. Гилберт души во мне не чаял. Мы всегда были вместе, он просто не мог…

– Мне правда жаль, но это правда, Третий.

Всего на секунду, но Пайпер поверила, что у нее получилось достучаться до него. Третий посмотрел на нее, аккуратно, почти невесомо коснулся запястья и вдруг отпрянул, широко распахнув глаза.

Если до этого внутри Третьего еще оставалось что-то целое, то Пайпер собственноручно нанесла первую трещину.

– Нет, – покачал головой он и отступил назад, хватая себя за волосы и ошарашенным взглядом шаря по комнате словно загнанный зверь. – Это не Гил, он бы никогда не… Он не мог… Как же он?.. Нет…

– Третий…

– Не подходи ко мне.

Пайпер напряженно сглотнула, опустив уже поднятые руки. Третий тяжело дышал, тянул себя за волосы, жмурился и бормотал что-то бессвязное, никак не пытаясь успокоить свою магию, почти осязаемо касавшуюся Пайпер.

Вдруг, громко, яростно зарычав, Третий пнул сначала стул, на котором сидел раньше, затем – сундук с вещами, стоявший чуть дальше. Они отлетели в стену с таким грохотом, что Пайпер подскочила на месте, прижав руки к груди.

– Это. Не. Гилберт. – Третий делал паузу после каждого слова, глубоко дыша между ними, и быстро обернулся к ней. Он был в ярости. – Это. Не. Гилберт!

Пайпер закивала, соглашаясь с каждым его словом. Он говорил что-то еще, едва не шипя ей в лицо, и Пайпер без остановки кивала, зная, что лучше согласиться, чем продолжать спорить. И только спустя еще несколько яростных слов, Третий вдруг замолчал и уставился на нее. Пайпер видела горящие магией глаза, мокрые дорожки на щеках и растерянность со страхом, которые никак не сочетались с гневом, еще недавно обуявшим сальватора.

Пайпер сделала шаг и поняла – все это время она пятилась назад, а Третий наступал, пока девушка не оказалась возле стены.

Она пятилась от него.

Они молчали до тех пор, пока великан не отступил. Пайпер показалось, будто и так хрупкое доверие между ними надломилось.

Затем она расслышала что-то, напоминавшее плач, и испуганно вскинула голову. Третий и впрямь плакал, глядя на нее.

Пайпер шагнула вперед – поначалу несмело, давая ему возможность понять, что собирается сделать, и остановить, если это нужно. Третий смотрел, беззвучно плача, и только спустя вечность, полную неконтролируемой магии, сделал шаг вперед и крепко обнял ее. Пайпер уткнулась лицом в его грудь и тихо всхлипнула.

– Прости меня, – шепнул Третий ей в макушку, медленно ведя ладонью по спине. – Прости, прости, прости…

Благодаря Силе Пайпер знала: Третий отрицает то, каким стал Гилберт. Что бы он ни увидел, что бы ни почувствовал, он этому не верит, но она не стала осуждать его за это.

– Прости меня, – совсем тихо повторил Третий. – Прости…

Пайпер могла бы вечность слушать его извинения, потому что, как бы эгоистично и низко это не было, ей нравилось, что Третий осознавал, насколько напугал ее, но вместо этого едва слышно спросила:

– Гилберт так важен для тебя?

– Я нуждаюсь в нем, – ни на мгновение не задумавшись, ответил Третий. – Сильнее, чем в Киллиане.

– Почему?

– Это священная связь. Без имени и принадлежности к роду она не так сильна, но она… Она – все, что мне нужно.

– Это кецериз? – спросила Пайпер, вспомнив, сколько раз во дворце Омаги она слышала это слово.

– Кертцзериз, – исправил Третий. – И нет, это не она.

– Тогда что?

– Нечто такое же важное.

Больше он ничего не сказал. Просто стоял, держа ее в своих объятиях, и непрерывно гладил рукой по спине так аккуратно и медленно, что это постепенно успокаивало.

– Имя, – вдруг прошептал Третий.

– Что?

– Мое имя, – повторил он, почти коснувшись губами ее макушки. – Я… я не помню его.

Пайпер отпрянула, как от удара. На щеках Третьего блестели дорожки от слез, но он уже не плакал. Просто смотрел, как она пытается найти слова, как неверяще качает головой. Наконец сальватор закатал правый рукав рубашки и показал цепь из незнакомых символов на белом запястье.

– Это помогает вспоминать, но лишь на мгновения. Если кто-то скажет мое имя, если обратится по нему, я не смогу этого понять. Я просто не осознаю, что это мое имя. Но Клаудия, Магнус и остальные знают его, и когда они произносят его и просят проверить эти чары, я проверяю и вспоминаю. Всего на мгновение.

– Ты не можешь вспомнить имя без чужой помощи?

Третий сокрушенно покачал головой, невесело усмехнувшись.

– Сколько чар я испробовал, пытаясь найти способ… Ни одно из них не может побороть проклятие. Пока оно есть, я никогда не вспомню свое имя самостоятельно, никогда не запомню, даже если его кто-то произнесет.

– Кто мог наложить такое ужасное проклятие?

– Тот, кто знает, насколько мне важно собственное имя, особенно сейчас.

Это было за гранью ее понимания, но Пайпер кивнула.

– Ты ведь пытался убить демона, который сделал это?

– Пытался и один раз почти убил его, но… Инагрос был выжжен дотла, а он сбежал, поджав хвост. С тех пор я не сталкивался с ним лицом к лицу.

Если Третий сжег земли Инагроса после того, как на него наложили это проклятие, значит… это было время, когда он находился в плену в Башне.

Третий был достаточно силен, чтобы выжечь Инагрос, стерпеть множество проклятий и ее ложь. И ему нужен был Гилберт так же сильно, как Гилберту нужно было забыть Третьего. Пайпер следовало бы учесть это, на случай, если она наберется храбрости и попытается объяснить ненависть Гилберта, чтобы не дать Третьему напрасных надежд, но теперь не только ее магия тянулась к Третьему. Все существо Пайпер тянулось к нему, и она не могла этому помешать.

– Я… – начал было Третий, но замолчал, моргнул, оглядев комнату так, будто впервые увидел ее, и кашлянул, прочищая горло. – Я думаю, Дане нужно осмотреть тебя. Я позову ее. И тебе следует поесть и отдохнуть.

– Я не хочу есть, – призналась Пайпер. – Я…

Она не могла возразить почти умоляющему взгляду Третьего, говорившему о том, что он не вынесет еще больше вопросов и воспоминаний, пробуждавшихся из-за этих вопросов. Нужна хотя бы небольшая пауза, иначе к первой трещине Пайпер своими руками добавит вторую, если не десятую или сотую.

– Хорошо, – проглотив вставший в горле ком, согласилась она. – Хорошо.

Дана была приятной женщиной, смышленой, с чувством юмора, но в вопросах целительства оказалась непреклонной и жесткой. Она заставила Пайпер лежать смирно почти час, пока изучала шрамы на ее плечах. Пайпер могла бы вынести это, если бы потом Дана не сказала, что добавит целебный отвар в ее еду.

– Я не хочу есть, – ответила Пайпер.

– Придется.

– Я не… я не хочу выходить из комнаты.

– Скажу, чтобы принесли сюда, не переживай.

– Я просто посплю, и все будет хорошо.

Дана смерила ее тяжелым взглядом, в котором точно угадывалось: целительница поняла, почему Пайпер сопротивляется, но ее это не убедило.

– Тебе нужно поесть, – с расстановкой произнесла Дана, после чего вышла, аккуратно прикрыв дверь.

Это было почти полчаса назад, и все это время Пайпер с напряжением ждала, когда дверь откроется вновь. Она сидела на кровати, прижав колени к груди, и мысленно уговаривала себя успокоиться и не быть слишком подозрительной. Третий ведь сказал, что тут безопасно, значит, бояться нечего. Нужно лишь переступить через себя, усмирить разбушевавшийся страх и съесть то, что предложат. Это очень просто. Подумаешь – еда в крепости, о которой она ничего не знает, приготовленная незнакомыми людьми и никем не проверенная…

Пайпер сильнее сжала колени.

Такое бывает, когда разом наваливается множество проблем и кажется, что ни одну из них решить не выйдет, что каждая проблема имеет мировой масштаб, если не вселенский. Пайпер нужно лишь немного успокоиться и убедить себя, что проблемы решаемы. Так ведь оно и было: с Гидром разберется Третий, целители Тоноака наверняка помогут, если ей станет хуже, обучение магии продолжится, как и поиски способа вернуться домой, и с Розалией, что бы там ни произошло, все разрешится. Пайпер нужно лишь восстановить силы, а сделать это можно только через сон.

Да, так будет лучше. Обычный сон, спокойный, без кошмарных воспоминаний и сновидений.

Пайпер легла на спину, сложив руки на животе, и закрыла глаза. Можно считать воображаемых пушистых овечек, прыгающих через забор, или вспоминать, сколько раз Лео, проиграв в «Монополию», брал на себя всю работу по дому. Он ничего не смыслил в правильном распределении имущества и управлении капиталом. Или можно думать, что Лео понятия не имеет, что у него есть младшие брат с сестрой и дядя. Он спокойно живет дальше, учится в университете и пытается угадать сериального убийцу раньше, чем это сделают главные герои. Только у него получалось сопоставить все улики и мотивы за рекордное время.

Пайпер тоже хотела угадывать сериального убийцу. И играть в «Монополию». И жаловаться, что удержаться на подработке сложно, хотя она, стоит признать, никогда не прикладывала достаточно усилий. И кататься на велосипеде летом, ловить соседского кота для фотографий, навещать бабушку Линду и дразнить братьев тем, что она – единственная внучка, и потому самая любимая.

Существует ли бог, который за хорошую молитву может наслать приятный сон? Для него ведь не нужно закалывать невинную овечку в качестве жертвы?

Пайпер зажмурилась так сильно, что перед глазами заплясали цветные пятна.

Все ее проблемы решаемы. Нужно лишь успокоиться и хорошенько подумать над ними. Пайпер только проблемы глобального потепления решить не может, да и то не уверена на все сто процентов. Может, Сила и на такое способна? Кто же ее знает. Лерайе ведь до сих пор молчит.

Все ее проблемы решаемы. Но пока что Пайпер просто лежала и беззвучно плакала, давясь жалостью и ненавистью к себе, и думала о том, что очень хочет, чтобы все закончилось.

Вот бы просто открыть глаза в своей светлой комнате, увидеть стенд с фотографиями, книжный шкаф, коллекцию мелких подарков от Эйса, на которые он долго копил (или с помощью щенячьего взгляда выпрашивал у родителей), услышать будильник или ворчливый голос Лео, обнаружившего, что Пайпер съела его любимый йогурт.

Но вместо этого она почувствовала, как руки касается что-то теплое, испуганно вскрикнула и дернулась.

– Прости, – тихо произнес Третий, отнимая руку, – я дважды постучался, но ты не ответила.

Он сидел возле кровати на коленях, поставив локти на край, и обеспокоенно оглядывал ее лицо, наверняка не такое уж и симпатичное, чтобы уделять ему так много внимания.

– Дана сказала, что ты не хочешь есть, – продолжил Третий, пока Пайпер пыталась незаметно – хоть на самом деле это было очень заметно – утереть слезы. – Ей все равно, так что я сказал, что сам отнесу тебе еду.

Пайпер покосилась в сторону. Поднос со скромным то ли обедом, то ли ужином стоял на прикроватном столике. От одного вида еды напрочь пропал аппетит.

– Я не буду это есть.

– Я могу попробовать, – предложил Третий, не изменившись в лице. – Если отравлюсь, Магнус изрешетит каждого, пока не узнает, кто виноват.

– Ты не будешь пробовать. Ты ничего не ешь.

Глаза Третьего округлились лишь на секунду, но этого было достаточно.

– Ты ничего не ешь, – повторила Пайпер, ссутулив плечи. Третий сидел на полу, положив локти на край кровати, и смотрел на нее снизу вверх, но почему-то именно Пайпер чувствовала себя маленькой и незначительной.

Это было лишь предположение, ведь она ни разу не видела, чтобы Третий съел хоть что-нибудь.

– Еще одно проклятие?

Третий сдавленно кивнул.

– Сколько их вообще?

– Достаточно, чтобы я не помнил точное число.

– Ты сумел избавиться хоть от какого-нибудь?

– Разумеется. Я избавился от многих проклятий, но твари накладывали новые. Думаю, без полноценного Арне я не могу избавиться от них полностью.

– Значит, нужно починить Арне.

Третий вдруг усмехнулся и покачал головой.

– Арне сказал, что оскорблен сравнением с… не совсем понял. Что такое фотопарт? Он сказал, что он не фотопарт, чтобы его чинить…

– Фотоаппарат, – исправила Пайпер. – Устройство, с помощью которого можно делать фотографии.

– Что такое фотографии?

– Я тебе как-нибудь покажу, – пообещала девушка, зная, что если ее проблемы нерешаемы, то не сможет выполнить этого обещания.

– Это что-то хорошее?

– Очень. И красивое. Тебе понравится.

– Почему мне должно понравиться?

– Фотоаппаратом можно поймать что-то красивое и любоваться этим, пока не надоест.

Третий нахмурился.

– Так это тюрьма?

– Нет, какая еще тюрьма! – Пайпер фыркнула и закатила глаза. – Это я так, образно… И вообще, – строже добавила она, сведя брови к переносице, – не уходи от темы.

– Просто пытаюсь поднять тебе настроение, чтобы ты вновь улыбалась.

Это было сказано так искренне и непринужденно одновременно, что Пайпер проглотила колкий ответ.

– Как Эйкен? – спросила она. – Ты же был у него, да?

– Да, был. Он хорошо себя чувствует, но его что-то беспокоит. Возможно, увидел плохой сон. Магнус с ним, хотя хотел наведаться к тебе.

Пайпер была уверена, что после этих слов рыцарь эффектной походкой зайдет в комнату, легким движением откинет со лба волосы и, ослепительно улыбнувшись, скажет что-то вроде: «Третий, ты засранец, почему ты так долго оттягивал встречу Золотца с великим и прекрасным Магнусом?»

Но Магнус не зашел. Пайпер, привыкшая к его обществу, бессчетному количеству шуток и флирту, занервничала.

– И где он?

– Проверяет рыцарей, живущих здесь. Мы написали и отправили Киллиану письмо, и Магнус решил, что стоит провести полную проверку. Целительниц он оставил мне.

– И как? Они прошли проверку?

– Дана в состоянии проконтролировать их и без моего вмешательства. Я не намерен влезать в жизнь этого храма ровно до тех пор, пока мне прямо не скажут об этом.

– Как благородно.

Третий озадаченно нахмурился.

– Забей.

– Кого?

Пайпер в ужасе округлила глаза.

– Мы же уже это проходили!

– А, это опять твои земные… – он задумался, отведя взгляд, но спустя секунду вдруг просиял и закончил: – Фишки, да? Ты же так говорила?

Она бы разозлилась, если бы была способна на злость, и упрекнула бы Третьего, если бы имела на это право. Вместо этого сидела, подавляя глупую улыбку – ведь как можно не улыбаться, увидев Третьего, вспомнившего слова «земная фишка», таким невинным и довольным, – и старалась не думать о том, что без собственного участия ее проблемы не решатся. А ведь было бы так прекрасно.

– Так когда мы отправляемся дальше? – спросила Пайпер, отгоняя тревожные мысли о проблемах.

– Завтра утром. Вам с Эйкеном нужно хорошенько отдохнуть.

– А вам с Магнусом? Дана сказала, что вы были похожи на мертвецов, когда прибыли.

– Мы выглядели куда живее вас.

Пайпер подняла бровь и выжидающе уставилась на него.

– Лошади отдыхают в стойлах, – со вздохом ответил Третий, – Магнусу нашли комнату в казармах рыцарей. Все нормально.

– А ты?

– Мне не нужен отдых.

– А сон?

– И сон не нужен. Лучше помогу целительницам, которые будут дежурить этой ночью. К счастью, Басон обещал не буянить. Кажется.

– Иными словами, будешь шататься по всему храму и искать, чем себя занять на всю ночь.

Никак иначе для Пайпер это и не выглядело. Раньше она не особо интересовалась, чем занимается Третий поздним вечером и ночью, но теперь понимала, что он постоянно искал для себя какое-нибудь занятие. Он не спал, не ел, не отдыхал. Вообще не делал ничего, что является естественным и обязательным для живых.

– Давно ты так?

Было необязательно уточнять вопрос, чтобы Третий понял ее. Он кивнул, не изменившись в лице, но сердце Пайпер сжалось так же, как дрогнула Сила и нить, связывающая со Временем.

– Тогда расскажи мне о Диких Землях, – попросила девушка, сцепив пальцы в замок. – Все, что можешь.

– Наших занятий было мало?

– Мало.

– Хорошо. Но тебе нужно поесть.

Сердце Пайпер ушло в пятки.

– Я не буду это есть.

– Я проверю, обещаю…

– Нет, – она замотала головой, ощущая, как паника охватывает каждый нерв ее тела. – Я не буду здесь есть.

Нужно лишь переступить через себя, усмирить разбушевавшийся страх и съесть то, что предложат. Это очень просто. Подумаешь, еда в крепости, о которой она ничего не знает, приготовленная незнакомыми людьми и никем не проверенная…

Пайпер, не сумев перебороть себя, тихо шмыгнула носом.

– Я не буду здесь есть, – упрямо повторила она. – Не буду.

– Тебе нужно восстановить силы.

– Потом поем. Я не хочу сейчас. Лучше расскажи о Диких Землях.

По его взгляду Пайпер поняла, что великану очень не нравится такое решение, но, к ее облегчению, не стал спорить дальше. Третий встал и потянулся к стулу, стоявшему недалеко от кровати. Пайпер вздохнула, перебарывая сомнения, прокляла себя за все на свете и выпалила:

– Ты можешь быть рядом?

Третий остановился и посмотрел на нее, едва коснувшись кончиками пальцев спинки простого деревянного стула.

– Я рядом, – ответил он после небольшой паузы. – Прямо сейчас и всегда.

– Я…

«Дура, – подсказала сама себе Пайпер. – Я дура. Дядя Джон душу вытрясет, когда узнает. И непонятно, из кого первым».

Пайпер отодвинулась и похлопала по кровати рядом с собой.

– Мне страшно, – призналась она, в мыслях продолжая ругать себя. – Я будто все еще чувствую, как кашляю кровью, и слышу свой голос там, среди зеркал, и я просто… Забудь, – отмахнулась девушка, складывая руки на груди. – Это глупо. Просто расскажи о Диких Землях и…

Третий подошел ближе, сел на край кровати и уточнил:

– Ты уверена?

Пайпер подумала еще немного и кивнула, не решаясь посмотреть Третьему в глаза.

– Хорошо, – сказал он, протянув руки.

«Ты дура», – снова подумала девушка.

Пайпер едва не упала в его объятия, крепко обхватив, будто все еще была окружена зеркалами и нашла единственное спасение. Она даже не заметила, как Третий, перевернувшись, лег на спину и прижал ее к себе. Пайпер уткнулась ему в плечо, чувствуя, как его пальцы легко касаются макушки, а страх постепенно отступает.

– Рассказать о Диких Землях, да? – шепотом уточнил Третий.

Пайпер поерзала, кое-как кивнула и вновь затихла.

Третий молчал, терпеливо перебирая ее волосы. Пайпер ненавидела, когда кто-то касался ее волос просто так, без разрешения, даже когда Марселин делала ей красивую прическу на бал фей, она сдерживалась из последних сил. Но сейчас ей нравилось, как их касался Третий – будто под пальцами ощущал не обычные волосы, а хрупкую драгоценность. Это было чем-то новым, волнующим и очень приятным.

– Хорошо, – наконец произнес Третий. – Я расскажу тебе о Некрополях и Блуждающих Душах.

– Мне нужно письменное разрешение! – хлопнув ладонью по столу, заявил Магнус.

– Доброе утро, – пресно отозвался Эйкен, поерзав на стуле. – Леди Кая сказала, что все хорошо, волноваться не о чем.

– А я буду волноваться! Почему ты просто ушел, не предупредив меня?

Магнус мог бы и не кричать так громко и не привлекать недовольные взгляды еще сонных целительниц, собравшихся в общей столовой на завтрак, но он действительно волновался и никак не мог успокоиться. Эйкен просто ушел из комнаты, не предупредив его, даже записки не оставил, и рыцарь, только проснувшийся, запаниковал, не застав его в кровати. Справедливости ради стоит заметить, что ему не следовало засыпать, сидя возле кровати Эйкена, – ночью его подняли и сказали, что мальчишке приснился кошмар, из-за которого он кричал так громко, что разбудил всех соседей, и с тех пор рыцарь был рядом с ним, – но удержаться от соблазна оказалось трудно. Магнус всего на минуту прикрыл глаза, зная, что за это время ничего не успеет случиться. Однако Эйкен успел уйти, не предупредив и не предоставив письменного разрешения, заверенного Каей, и обосновался в столовой.