Мир проклятий и демонов

Глава 22

Чья душа стала пустою полостью?

– А, лорд Каслана, – натянув любезную улыбку, протянул Ингмар. – Уже вернулись? Для меня большая честь первым встретить вас.

Джинн подавил раздраженный вздох.

– Надеюсь, вы встречаете меня не из-за большой любви к моей персоне, – все же ответил маг, ведя под уздцы взмыленного жеребца к конюшням.

– Обрадую вас, но вы не в моем вкусе.

– И впрямь обрадовали. Чем обязан?

– Знаете, я был немного расстроен, когда узнал, что вы уехали. Нам же никак не удается поговорить.

– Очень жаль. Еще что-нибудь?

– Пару дней назад пришло письмо от госпожи Джокасты, в нем предупреждение принцу Фортинбрасу.

Джинн остановился, обернулся к Ингмару, непринужденно подпиравшему белокаменную стену крытого перехода из конюшен во дворец, и сощурился. Таких простецов, не одаренных в области магии, Джинн читал сразу, не прилагая усилий, лишь изредка сталкиваясь с вполне естественными защитными барьерами, наложенными магами дома Рафт. Эти барьеры встретили его и сейчас, однако сквозь них хорошо читалась искренность и открытость – Ингмар говорил правду.

Но Джинн не был намерен обсуждать это с ним. Для начала маг должен был отчитаться перед Третьим и сообщить о результатах своих поисков – точнее, о том, что никаких результатов нет. Джинн задержался в старом храме на юге на два дня, изучил каждый трактат, но ничего связанного с воскрешением мертвых не нашел. Единственное, чего он добился, – только усилившегося давления на спину и боли. Что-то давило на него, давило и давило, без остановки, с той самой минуты, как маг рассказал Третьему и Клаудии, что увидел обрывки своих воспоминаний. Казалось, будто что-то живет внутри него и пытается прорваться наружу. Джинн ничего не понимал. Магия не могла усмирить эту боль, а целительница в храме, к которой он обратился, ничем не помогла, сказав, что с ним все в порядке.

Но он был не в порядке. Неужели никто не слышал этот скрежет, с которым нечто царапало стенки его легких? Не видел, как ему больно просто стоять с прямой спиной? Не ощущал запаха крови, которую чувствовал сам Джинн?

Он должен разобраться в этом, и чем раньше, тем лучше. Но для начала нужно избавиться от общества Ингмара.

– Надолго вы у нас? – стараясь звучать вежливо, спросил Джинн.

– У вас? – Ингмар поплелся во дворец вслед за магом. – Так вы теперь причисляете себя к омагцам, лорд Каслана?

«Элементали, дайте мне сил…»

– Третий ждет меня, и я не хочу затягивать это ожидание. Если хотите поиздеваться надо мной, то сделайте это быстро.

– Я ни в коем случае не хочу издеваться над вами, клянусь своим именем. Мне лишь интересны результаты вашего визита. Не стану лезть в ваши дела и спрашивать, ради чего вы покинули празднества еще в самом начале, даже не застав довольно торопливого отбытия Третьего с его… свитой, однако подумал, что вы, возможно, что-то об этом знаете.

– Погодите-ка, – Джинн резко остановился и развернулся. – Третий не в Омаге?

– Он вас не предупреждал?

«Сукин ты сын!» – скрипнув зубами, досадливо подумал Джинн. Но тут же торопливо извинился перед Третьим и его матерью, вспомнив, что сальватор всегда знает, где и что о нем говорят.

– Но и вас, как я вижу, он не предупредил, – наконец произнес Джинн, на ходу стягивая кожаные перчатки. – Так на сколько вы к нам, напомните?

– Его Величество знает, лорд Каслана.

– Не сомневаюсь, лорд Рафт.

Это обращение жгло язык не хуже яда. Законным лордом следовало бы величать Магнуса, а не Керука или его младшего сына, но разве кого-нибудь интересует мнение сущности, не знавшей о себе ровным счетом ничего?

Ничего, кроме боли, давившей на плечи.

– Говорят, Уалтар жив.

На этот раз Джинну стало трудно дышать не из-за боли, а из-за тона Ингмара – равнодушного и испытующего одновременно.

– Об этом госпожа Джокаста и предупреждает.

– И Уалтар ищет Фортинбраса?

– Если я правильно понял, то да.

– Что ж, его ждет неудача, – усмехнулся Джинн, игнорируя боль, поднимавшуюся от поясницы к шее. – Даже Третий не может отыскать Фортинбраса.

– Уалтар стал иным.

– Многие стали иными.

– Он переродился в тварь.

Джинн вздохнул. Боль распространялась дальше, не отвечая на молчаливые молитвы оставить его в покое, будто хотела вырваться за пределы тела как можно скорее.

И вдруг – острая вспышка. Спину будто разом прорезало два лезвия. Джинн вскрикнул, повалился вперед, захлебываясь кровью и слыша, как где-то далеко вместе с яростным ветром шумит песок. А потом – только темнота.

– Просыпайся!

Ветон хлестнула Джинна мокрой тряпкой по лицу, но он не отреагировал.

– Наверное, можно и помягче, – пробормотала Риас.

– Наверное, можно не сваливаться от изнеможения во дворе и надеяться, что тебя, как принцессу, унесут на руках!

– Ему же совсем плохо.

– А то я не знаю…

Но Джинн выкарабкается, как и всегда, в этом Ветон ничуть не сомневалась. Он мог вернуться в Омагу весь израненный, едва соображавший, действовавший бездумно, но всегда выкарабкивался из смертельной ямы, в которую его настойчиво толкали темные создания и враги Третьего. Отчасти это объяснялось магией, подаренной Геирисандрой, но по-настоящему дело было в истинной сущности Джинна, которой тот не знал.

И которая очень медленно то ли уничтожала его изнутри, то ли пробуждалась и росла, ломая кости и разрывая мышцы.

– Просыпайся! – Ветон еще раз хлестнула мага по лицу тряпкой и, наконец, получила хоть какую-то реакцию.

Джинн лежал в лазарете на одной из многочисленных пустовавших кроватей на животе, раскинув руки в стороны. Риас аккуратно стирала кровь с его спины и наносила мазь. Если бы Ветон не приходилось обрабатывать спину Третьего, она бы обязательно испугалась того, что видела теперь у Джинна.

Глубоко внутри него действительно было нечто, в клочья разорвавшее спину и оставившее два вертикальных шрама на лопатках, которые Ветон не смогла убрать даже с помощью магии. Они дважды начинали кровоточить снова, и только в последний раз Риас рискнула подойти и помочь.

– Доброе утро, спящая красавица, – пробормотала Ветон, жестом отгоняя Риас. – И что это, ракс тебя подери, было?

Джинн медленно повернул голову и мутным взглядом уставился на нее.

– Ты меня слышишь? – строже спросила целительница.

Маг ответил хрипло и тихо, но на языке, которого она не знала. Это не был сигридский, ребнезарский, кэргорский или любой другой знакомый ей язык. В нем отчетливо слышался шквальный ветер, шум песка, поднимаемого ветром, прибой и жаркий воздух. И чужое присутствие – словно призрак, стоящий за спиной.

– Ты можешь говорить? – присев возле кровати так, чтобы заглянуть ему в лицо, уточнила Ветон.

– Да, – выдохнул Джинн, прикрыв глаза.

– Тогда расскажи, что случилось. Почему ты вдруг свалился? Ингмар ничего не смог объяснить, только притащил тебя к нам.

Джинн хмыкнул, поведя глазами под закрытыми веками. Ветон положила ладонь ему на лоб, но не почувствовала жара.

– Это не лихорадка, – продолжила она, так и не получив ответа. – И не проклятие, уж поверь мне.

– Откуда ты знаешь? – едва разлепив губы, спросил Джинн.

– Звезды нашептали.

– Здесь нет звезд, – отрешенно проговорил маг, не обратив внимания на ее саркастичный тон. – Здесь их нет. Они давно ушли, побоявшись цепей из железа, зачарованных сильной кровью.

Ветон настороженно оглядела его побледневшее, болезненное лицо, дрожащие губы, вслушалась в прерывистое дыхание и аккуратно провела ладонью над его спиной, лишь кончиками пальцев касаясь кожи.

– Звезды ушли… – повторил маг, застонав от боли. Ветон остановила руку над одним из крупных шрамов, коснувшись его, но Джинн не отреагировал, продолжив бормотать: – Звезды отвернулись от нас…

Не звезды отвернулись от них, а боги, не пришедшие на множество молитвенных зовов сигридцев. Но Ветон давно заметила, что Джинн смотрит на небо дольше остальных – будто ждет, когда тучи и тьма рассеются, явив им звезды. Должно быть, в его мире они для него многое значили, если не были центром мироздания.

– Ракс, Каслана! – проворчала Ветон, когда он шевельнулся и попытался перевернуться. – Не дергайся!

– А ты не лапай меня, – заплетающимся языком возразил Джинн, вяло отбиваясь от ее рук. – Мы не в постели, чтобы ты лапала меня!

– И как же ты умудрился от своих обожаемых звезд перейти к постели? – прошипела целительница, перехватывая его ладони. – Кстати, ты-то в постели.

– Звезды ушли, – повторил маг, пытаясь сфокусировать взгляд на руках Ветон, держащих его руки. – Они ушли, и я… кажется, я тоже ушел. Или нет?..

Женщина устало вздохнула. В ее практике встречались разные пациенты, начиная от простых людей, простудившихся на прогулке, и заканчивая рыцарями, попавшими под проклятия темных созданий. Но с Джинном всегда было немного сложнее: он, пусть и исцелялся сам, все равно приходил к ней, и неизменно Ветон замечала, что магии в нем становится больше.

– Я слышу голос, – пролепетал Джинн. – Он зовет меня, говорит, что я должен… что? Что я должен?..

– Для начала – успокоиться. И отпустить мои руки, иначе я тебе ничем не смогу помочь.

– Не уходи! – едва не выкрикнул мужчина. – Звезды умирают, я слышу их крики, тебе не нужно попадать под дождь из их крови…

Ветон опустила плечи. Она никогда не видела Джинна таким жалким и нуждающимся. Нечто внутри него оставило не только шрамы на спине, но и многочисленные трещины, разрушавшие того Каслану, которого она знала.

– Я не уйду, – вкрадчиво произнесла Ветон. – Кровь звезд меня не убьет. Звезды вообще не могут истекать кровью.

– Это убьет меня… Я слышу, как она капает, я…

– Ты не умрешь, – выделяя каждое слово, возразила целительница. – Не здесь и не сейчас. Так что успокойся, вдохни, выдохни и объясни, что с тобой произошло.

– Мне казалось, что сальватор Времени всегда знает, как правильно рассчитать… ну, понимаешь, время.

– Не начинай, Клаудия, – устало вздохнув, возразил Третий.

– А я начну, потому что вы должны были явиться еще вчера.

– Мы всего лишь немного задержались.

Пайпер, уже спрыгнувшая с Басона, настороженно посмотрела на Клаудию, сохранявшую невозмутимость и строгость. Даже в Тоноаке, городе света и знаний, полном праздности и развязности, она выделялась своим непоколебимым характером и взглядом, который немногие могли выдержать. Третий впервые ощутил, что и он готов сдаться.

– О, – безэмоционально продолжила Клаудия, складывая руки на груди, – это серьезно. Мария просит быть аккуратнее, хотя Гвендолин говорит, что стоит врезать посильнее.

– Чего? – не поняла Пайпер.

– Что слышала, моя светлейшая, – даже не посмотрев на нее, ответила Клаудия. – Я присмотрю за Розалией, пока вы разбираетесь с Гидром. Встретимся в южном крыле.

Прямо сейчас Третий не понимал многого, особенно самого себя, решившего, что сначала важнее разобраться с Гидром, чем встретиться с Розалией. При таком порядке действий она обязательно испугается крови, которая останется на его руках, но если Третий встретит Розалию прямо сейчас, то уже никогда не отпустит. Он еще не почувствовал ее родного, успокаивающего запаха в этом огромном дворце, но знал, что скоро это изменится.

Клаудия подошла ближе и протянула раскрытую ладонь. Третий ухватился за нее, чтобы увидеть все, что она успела узнать. Сведений оказалось не так много: Гидра держали в темницах с того самого часа, как они прибыли в Тоноак, Стелла весь путь грозилась перегрызть ему глотку и выпотрошить внутренности.

– Будь осторожен, – тихо, чтобы никто их не услышал, произнесла Клаудия. – Гидр – сумасшедший ублюдок, и не исключено, что он попытается напасть на тебя.

– Меня ему никогда не одолеть. И спасибо, – добавил Третий, обнимая Клаудию. Она невозмутимо привстала на носочках и положила подбородок ему на плечо, крепко сцепив руки на спине. – Скажи Розалии, что я скоро буду.

– Она вся извелась, ожидая тебя. Но, к счастью, нам со Стеллой удалось ее отвлечь.

– Леди Эйлау не возражала?

Она могла бы возразить даже ветру, если тот посмеет испортить ее идеальную прическу, и Третий представлял, насколько трудно может быть с Розалией.

– Занята другими делами, – ответила Клаудия, отстраняясь.

– Хорошо. Магнус…

– Еще кое-что, – бесцеремонно перебила ведьма мертвых, и Пайпер, до этого старательно делавшая вид, что внутренний двор ей куда интереснее, насторожилась. – Если хочешь, чтобы тебя не боялись, не нужно пинать вещи. Идем, Золотце, – ядовито добавила она.

Клаудия подошла к Пайпер, взяла ее под руку и как ребенка повела за собой. Сальватор беспомощно оглядывалась на Третьего, пытаясь задержаться и надеясь, что он прикажет отпустить ее и позволит остаться, но Клаудия, если решила что-то, то непременно доведет это до конца. Она увела Пайпер прежде, чем Третий успел понять, что мертвые за его спиной вновь раскрыли подробности произошедшего в храме.

Третий ненавидел себя за ту вспышку гнева, захватившего каждую клеточку тела, но единственное, о чем мог думать сейчас, так это о том, что после этого Пайпер его не испугалась. Она попросила его остаться, и он остался, чувствуя, что она не боится. Третий даже сам перестал бояться себя и по-настоящему уснул, прислушиваясь к ее дыханию и мерному сердцебиению.

Третий не планировал засыпать. Он даже не планировал принимать предложение Пайпер и ложиться рядом, но что-то дернуло его, и отступать было поздно. То же самое заставило рассказать о Некрополях и Блуждающих Душах. Пайпер внимательно слушала, должно быть, часа два или немногим больше, пока все же не уснула. До глубокой ночи Третий лежал, боясь пошевелиться, и короткими, неспешными движениями гладил ее по волосам, чувствуя, как Время успокаивается. Он не помнил, как уснул, и потому сильно удивился, когда утром Магнус растолкал их обоих и сказал, что пора отправляться. Третий знал: рыцарь разбудил его намного позже, чем должен был, из-за чего они, собственно, задержались в храме и прибыли в Тоноак только сегодня.

Из конюшен выскочил Эйкен, куда тот поплелся вслед за Магнусом, решившим самостоятельно заняться расположением Лепесточка. Следом за ним бежала рыжеволосая девочка лет двенадцати с таким серьезным лицом, словно знала, какую задачу ей предстоит выполнить. Она бесстрашно взяла Басона под уздцы и тот, что ничуть не удивило Третьего, послушно пошел за ней.

– Леди, – крикнул ей вслед Третий, – я чрезмерно благодарен и обещаю, что вы будете вознаграждены за заботу о нем!

– Знаешь, – произнес Эйкен, подойдя ближе, – она согласилась только потому, что ее об этом попросил Магнус. Она строила ему глазки.

– Какой кошмар.

Рыцарь, с натянутой улыбкой проводивший девочку, резко обернулся к ним, когда она скрылась в конюшнях, и возмущенно выдал:

– Не такой уж я и кошмар!

– Идем, – махнул рукой Третий, не обращая внимания на его недовольство. – Я хочу покончить с Гидром как можно скорее.

– Ты убьешь его? – тихо спросил Эйкен.

– Если это потребуется.

– А что думает Пайпер?

– Она и думать о нем не хочет. Сказала, чтобы я сам разбирался.

– О-о-о… – протянул Магнус, в притворном изумлении распахнув глаза.

– А куда она делась? – не унимался мальчик, оглядываясь по сторонам и никого, кроме них, не находя.

Хотя утверждать, что кроме них вокруг никого нет, было бы ошибочным. Дворец фей в Тоноаке – такое же загадочное место, как и настоящий Тайрес. Дворец всегда стоял на одном месте, не менялся ни внешне, ни внутренне, но умел скрывать от гостей то, что им видеть не полагалось. Внутренний двор со стороны северо-восточных ворот, через которые они попали на территорию, был небольшим, можно сказать, даже бедным: только конюшни, пристройка, где располагался охранный пост, лестница на стену и арочный вход, ведущий во дворец. Все в светлых тонах – белых и серых, в окружении голых деревьев, давно не распускавшихся новыми цветами. Эта часть дворцовой территории никогда не нравилась леди Эйлау, но нравилась Третьему из-за простоты и отсутствия лишних глаз и ушей.