Мир проклятий и демонов

Глава 23

Сплетенные воедино одной нитью

Леди Эйлау даже не предполагала, что все придется закончить следующим вечером.

Клаудия передала, что сегодня Третий будет ужинать с Розалией, чтобы не смущать ни принцессу, ни леди Эйлау, и потому сейчас в покоях феи было лишь шестеро, исключая ее саму.

– Вина? – миролюбиво улыбнувшись, предложила она Магнусу.

С ним всегда было приятно пить, однако сейчас рыцарь был трезв, как стеклышко, и даже не притронулся к чаше. И к еде не притронулся. Никто не сделал этого. Кроме разве что Стеллы, но у той всегда был хороший аппетит. Прямо сейчас она с невозмутимым видом ела зажаренного цыпленка и лишь изредка поглядывала на Клаудию, пустым взглядом уставившуюся перед собой.

– Вина? – повторила фея свое предложение.

Магнус, обычно не позволявший себе проявлять дурное настроение в присутствии Мелины, громко презрительно фыркнул.

– Милая, – проворковала Эйлау Пайпер, ничуть не смущенная отсутствием ответа, – а ты совсем ничего не съела. Нельзя вечно полагаться на магию Третьего. Особенно сейчас.

Пайпер вскинула голову. Золотые глаза не горели магией, но перекошенное от недовольства лицо ясно отражало все чувства, которые Первая пыталась скрыть. После того как Клаудия преподнесла новость, в голове и сердце у Первой, как предполагала Эйлау, был сплошной беспорядок.

– Я не могу заглянуть к тебе в душу, но прекрасно знаю, что ты чувствуешь и о чем думаешь. В этом и заключается разница между нами.

– Вы не знаете, – возразила сальватор таким тоном, будто слова вырвались изо рта сами, против ее воли.

– Разве? Я знаю про кертцзериз достаточно, чтобы понимать то, чего не понимаешь ты.

– Что такое кертцзериз? – выпалила Пайпер.

– Особая связь, священная для великанов.

– Это я знаю, но что конкретно она из себя представляет?

– Не великанам никогда не понять сути этой связи, – будничным тоном начала Эйлау, медленно переводя взгляд с одного присутствующего на другого. Исключая ее, Мелину и Пайпер, остальные были кертцзериз, но лишь в одну сторону. – Но говорят, что кертцзериз – это часть души.

– Родственные души что ли? – непонимающе уточнила Первая.

– Нет, ни в коем случае. Родственные души – это выдумка, ты разве не знаешь? Как это глупо – утверждать, что душе одного живого где-то предназначена душа другого живого… Это не может быть так просто. Мы, феи, клянемся душой, но даже наши души нельзя называть родственными.

– И-и-и… – неуверенно протянула Пайпер, после чего осторожно оглядела хмурого Магнуса, отстраненную Клаудию, невозмутимую Стеллу и бледного Эйкена. – Что же это, если не родственные души?

– Часть души, – терпеливо повторила Эйлау. – Лишь небольшая ее часть, вмещающая любовь и преданность, но иногда даже одной этой части достаточно, чтобы великан чувствовал себя полноценным.

– У Киллиана, например, нет кертцзериз, – неожиданно вмешалась Клаудия, медленно и даже вальяжно складывая руки перед собой. – Третий, возможно, мог бы стать его кертцзериз, но… Нет, – изменившись в лице, исправилась девушка. – Прошло слишком много времени. Зато Киллиан для Третьего – кертцзериз.

– И впрямь односторонняя связь? – для чего-то уточнила Пайпер.

– И впрямь, – подтвердила фея.

– Мы все – люди, – продолжила Клаудия, – но для Третьего стали кертцзериз. Ты с недавнего времени в том числе.

Казалось, в этот момент в сознании Пайпер произошел сильнейший сдвиг. Эйлау хлебнула вина, поймав на себе вопрошающий взгляд Мелины, сидевшей по правую руку, но не ответила на него.

– Я?

– Нет, что ты, – возразила ведьма мертвых с серьезным лицом, – я просто пошутила, ведь сейчас самое время для шуток.

Эйлау подавила улыбку.

– Ладно, признаю, я глупая, – спустя непродолжительную тишину произнесла Пайпер, скрипнув зубами. – Что ты хочешь сказать?

– Третий не разбирается в большей части того, что чувствует. Иногда даже не понимает отношений между людьми. Но он старается. Может, он и не уточняет, в чем суть его любви к своим кертцзериз и какую именно любовь испытывает к тебе, но я-то знаю, что это лишь потому, что он сам этого не понимает. Мы стали частью его личности и души, и ты, нравится тебе это или нет, – тоже. Может быть, даже больше, чем мы. Не забывай, что вы одной магии.

– К чему ты это? – пробормотала сальватор, сложив руки на груди.

– К тому, что завтра тебе придется отвлекать его, пока мы не сделаем то, что должны.

– Наконец мы дошли до самой интересной части! – восхищенно зааплодировала Эйлау. – Итак, начнем, пожалуй, с…

– Нет.

Это «нет» было сказано таким тоном, что Эйлау сразу почувствовала: секундная пауза, последовавшая после этого, – предупреждение. За ней появилась магия, давящая и одновременно яркая настолько, что Эйлау на несколько секунд потеряла контроль над собственными чарами.

– Однако ты явно умеешь меньше, чем следовало бы, – все же заметила фея вслух.

– Уж извините, – огрызнулась Пайпер и тут же, почти не делая паузы, продолжила: – Я не буду отвлекать Третьего. Он сразу поймет, что не так.

– Как пожелаешь, – легко согласилась Клаудия. – В таком случае умрет сначала он, а мы – следом за ним, и ты никогда не вернешься в свой мир.

– Это же не может быть единственным выходом.

– Но это так, – глухо вставил Магнус, закрыв лицо руками. – Ракс… Я не смогу поднять меч.

– Сможешь, – жестко произнесла Клаудия. – Сможешь и сделаешь.

Стелла, наконец оторвавшаяся от обеда, целиком и полностью перешедшего к ней в связи с потерей аппетита у остальных, начала:

– Если так нужно, я могу…

– Нет. Сокрушитель в твою руку не ляжет, даже не пытайся.

– Он возненавидит нас, – наконец озвучил рыцарь то, о чем Эйлау думала с самого начала обеда.

– Ты настолько ранимый? – фыркнув, уточнила Клаудия.

– Я? Элементали, Клаудия, я не ребенок. Мне плевать, если меня кто-то ненавидит. И я смирюсь, если это будет Третий, но… Мне не больно от того, что он нас возненавидит, правда, – с неуместным смешком повторил он. – Я просто не хочу, чтобы он страдал.

– Но будет, если мы не сделаем этого.

– Он доверяет нам!

– Тогда давай позволим скверне уничтожить его, – не отводя глаз, произнесла Клаудия. – Пусть умирает долго и мучительно. Это ведь намного лучше, чем самим разобраться с проблемой, верно?

Сдавшись, Магнус наконец взял чашу с вином и в один глоток опустошил ее.

– Еще вопросы? – равнодушно уточнила Клаудия.

Эйлау следила за перекошенным лицом Первой, критически поджатыми губами и злостью, читаемой в золотых глазах. Прекрасное сочетание, способное двигать вперед. Фея искренне надеялась, что сальватор поняла: Магнус прав. Третий возненавидит их за то, что они собираются сделать, а после возненавидит себя еще сильнее за то, что позволил этому случиться. Он сломается раньше, чем поймет, что так было нужно. Но и Клаудия была права: если они не сделают то, что собираются, Третий умрет.

Не вечно же одним сальваторам всех спасать. Они, если кто-нибудь из сигридцев вообще помнил об этом, были лишь ведущими к спасению, а не спасителями.

– Мне это не нравится, – тихо и яростно произнесла Пайпер и этим вызвала улыбку Эйлау. – Но я сделаю это.

– Чудесно, моя дорогая, – не преминула похвалить фея. – Сломай его раньше, чем он сломается сам.

Пайпер смерила ее уничижительным взглядом, на который мгновенно отреагировала Мелина. Она уже расправила плечи и собиралась подняться на ноги, но Эйлау легким движением руки остановила фею и сказала:

– Лучше подготовь мои доспехи.

– Мне понадобится платье, – будто нехотя произнесла Пайпер. – И, желательно, очень красивое.

Эйлау хищно улыбнулась.

– Будет тебе платье, Первая.

– Чудесно, – разочарованно повторила девушка, опустив плечи. – Я буду веселиться на пиру вместе с Третьим, пока вы…

Она вдруг рассмеялась и покачала головой. На секунду Эйлау показалось, что в глазах девушки блеснули слезы.

– Чудесно, – повторила Пайпер. – Давайте убьем Розалию и спасем Третьего.

Розалия не смогла бы объяснить, как оказалась под стенами Тоноака и как прошел разговор с леди Эйлау. Все было размыто, и произошло будто не с ней. По-настоящему осознавать произошедшее она стала лишь после того, как вчера в покои, где ее разместили, вошла незнакомая девушка. Незнакомка была среднего роста, с черными, остриженными до подбородка, волосами и ровной челкой, одетая во все такое же черное и серое, почти бесформенное, но многослойное, что, однако, не скрывало худобы. Самым странным, что заметила Розалия, были абсолютно черные губы, будто девушка использовала чернила, но принцесса не посмела сказать об этом вслух. Это было бы неприлично и невежливо, особенно по отношению к тем, кто так любезно принял ее и сообщил, что Третий скоро будет.

Розалия считала странным, что его называют Третьим, но на любые вопросы относительно имени никто не отвечал. С ней говорила только хмурая девушка с черными губами, назвавшаяся Клаудией, но даже она не говорила многого. В основном только то, что Розалии пока лучше не покидать покоев и ни с кем не общаться до прибытия Третьего.

До этого момента она общалась только с Клаудией и Стеллой – волчицей, которая почему-то сильно нервничала в присутствии Розалии. Принцессе очень нравилась мягкая шерсть Стеллы, но совершенно не нравилось, что волчица будто бы не замечала ее. Она могла встать и уйти в другую часть покоев, когда Розалия с ней разговаривала, или даже лечь спать, будто принцессы и вовсе не существовало. Впрочем, она терпела это, зная, что, явившись к феям без приглашения и даров, нарушила уйму правил. Чудо, что ей вообще разрешили остаться и даже позволили дождаться Третьего.

Когда же он пришел, от него пахло чужой кровью и дымом. Он наверняка пытался скрыть эти запахи, чтобы не пугать принцессу, но Розалия не была напугана. Рядом с ним находился рыцарь, почему-то спросивший, где Розалия (что показалось странным, ведь она стояла прямо перед ним), но Стелла и Клаудия увели его. Мальчик с черными рисунками на левой половине лица какое-то время стоял, пустым взглядом смотря перед собой, но ушел, так ничего не сказав. Розалия забеспокоилась бы, ведь ей было крайне важно произвести хорошее впечатление на спутников Третьего, но в этот момент он подхватил ее и обнял, как делал еще в детстве, крепко прижав к себе.

Тогда Розалия не понимала, кто она и что происходит, но верила, что, пока рядом Третий, все будет хорошо. Он всегда защищал ее и всех остальных. Всегда придумывал, как решить сложные задачи и избежать крупных проблем.

Он был немного другим.

Когда Третий наконец немного ослабил хватку, Розалия внимательно изучила его лицо. Все те же острые скулы, прямой нос, голубые глаза и тонкие губы, ни на секунду не перестававшие улыбаться. Черные волосы были взлохмачены, а одежда помята, словно он спал в ней. Но Розалию такие мелочи не волновали. Она просто смотрела, радуясь, что он здесь, и изо всех сил сдерживала слезы. Но когда Третий сам расплакался, прижавшись к ней вновь, она прекратила попытки перебороть себя.

– Это и вправду ты, – пробормотал он, гладя ее по волосам.

– У тебя были сомнения?

Розалия даже не знала, с чего бы им взяться, и потому вопрос прозвучал быстро и, возможно, даже резко. Но Третий усмехнулся и бережно утер ее щеки.

– Киллиан пытался меня отговорить. Он был уверен…

– Что?! – удивленно воскликнула Розалия. – Дядя Киллиан?

– Он жив, – с улыбкой ответил Третий. – Ждет нас в Омаге.

Розалия едва не подавилась воздухом. В голове путалось, но среди всех мыслей наиболее отчетливым было воспоминание о дяде Киллиане. Он месяцами не покидал ребнезарской столицы, поддерживая и Розалию, и ее мать, королеву Жозефину. Он был рядом почти все время, рассказывал о своих плаваниях, показывал различные иноземные диковинки, приказывал готовить ее любимые блюда и не жалеть сладкого. Он был рядом, пока она…

…она умирала?

Нет, это невозможно. Розалия тяжело болела, но не более того. Если бы она умерла, то не была бы здесь, с Третьим.

– Он правда ждет нас?

– Разумеется. Он будет ждать нас столько, сколько потребуется, ты же знаешь. Но для начала нам придется избавить тебя от хаоса.

Розалия совсем не поняла, что это значит. Но согласилась, ведь это был Третий. Даже еще не став сальватором, он быстро понимал, как работает та или иная магия, чем приятно удивлял Шераю и Уалтара в том числе. Он всегда был самым умным.

Принцесса не представляла, чего ей ожидать, и даже довольно подробных объяснений Третьего оказалось мало. Лишь понимала, что каким-то образом внутри нее хаоса больше, чем должно быть, и что от него нужно избавиться. Розалия согласилась, ни на секунду не засомневавшись в намерениях Третьего, и эгоистично радовалась тому, что весь оставшийся день он провел с ней.

По его приказу слуги принесли все необходимые магические книги, что хранились в дворцовой библиотеке в специальном секторе, куда не допускали обычных фей. Третий изучал их в покоях Розалии, пока она, не найдя себе дела, серебряным гребнем расчесывала его короткие волосы, пытаясь уложить их во что-то более приличное, и рассказывала о том, что помнила. Чудесные сады, полные милых драу, приятный человек, всегда помогавший ей. Розалия не помнила его лица и имени, лишь голос. Третий очень аккуратно проверил ее с помощью магии, но ничего не обнаружил. Возможно, он слишком устал.

Сальватор был бледнее обычного и делал перерывы чаще, и спустя пару часов это начало беспокоить Розалию. Она все время находилась рядом, поддерживала его, напоминая, что согласна на что угодно, лишь бы избавиться от хаоса, чем неизменно вызывала его улыбку. Третий улыбался реже, чем раньше, но, очевидно, намного чаще, чем в последнее время. Розалия предположила это по озадаченному лицу Клаудии, когда та навестила их ближе к ночи. Она принесла поднос с ужином и поставила его на пустую часть обеденного стола. Другая была занята книгами и древними записями, в которых Третий упорно искал ответ, и как бы сильно он ни любил Розалию, он ни за что не позволил бы есть рядом со столь ценными бумагами.

Принцесса послушно пересела за другую часть стола, стараясь быть тихой и незаметной. Клаудия придвинула стул поближе к Третьему и села, уставившись на него так, что даже Розалии стало неуютно.

– Ты хочешь мне что-то сказать? – не поднимая глаз, спросил Третий.

– Завтра ты должен явиться на пир.

– Для начала мне нужно помочь Розалии.

– Полагаю, будешь искать ответ всю ночь?

– Если потребуется.

– Следовало подождать Джинна. Он наверняка что-нибудь нашел.

– Что насчет тебя?

– Ничего. Лишь старые ритуалы, так и не ставшие ритуалами воскрешения.

Розалия поежилась. Третий не говорил об этом вслух, но, очевидно, предполагал, что с ней произошло что-то подобное. Тяжелая болезнь сломила ее, но хаос каким-то образом будто воскресил. Не по-настоящему, конечно. Розалия ведь не умирала…

– Значит, буду искать всю ночь.

– Когда ты в последний раз отдыхал? – спросила Клаудия и, не дав ему даже рта открыть, ядовито добавила: – Исключая той ночи, когда ты заснул в обнимку с Пайпер.

– Я не понимаю, к чему ты клонишь, – бесстрастно отозвался Третий, не отрываясь от перевода древнего трактата. – Я лишь делаю то, что должен.

– И мы делаем лишь то, что должны. Не забывай, завтра тебе нужно показаться на пиру леди Эйлау. Желательно вместе с Пайпер, иначе она что-нибудь испортит.

– Она достаточно умна, чтобы не делать этого.

Не обратив внимания на умоляющий взгляд Розалии, направленный на нее, Клаудия прошла к дверям со слабо мерцавшими на них сигилами. Девушка остановилась, коснувшись одного из них тонкими пальцами, и пробормотала:

– Вот бы мы все были достаточно умны.

– Что? – уточнил Третий, но Клаудия ушла, громко закрыв двери.

– Она такая… страшная, – осторожно заметила Розалия, так и не притронувшись к еде.

– Она не страшная, – ласково ответил Третий. – Клаудия просто переживает за меня.

– Почему? Ты что, любишь ее?

– Я много кого люблю. Тебя и Киллиана – сильнее всех.

Розалии не понравился такой ответ. Она надулась, отодвинула поднос с едой и демонстративно сложила руки на груди. Но ее упрямство длилось меньше половины минуты.

– Почему она говорила о воскрешении?

Он наконец поднял голову и посмотрел на нее взглядом, который принцесса не сумела прочитать.

– Ты не помнишь?

– Чего?

Третий выдохнул, прикрыв глаза, и замер. Он никогда не был хрупким, но впервые показался ей таким. Будто состоял из тончайшего стекла, которое уже давно трескалось и лишь чудом не рассыпалось.

– Ты умерла, – наконец произнес Третий, все еще держа глаза закрытыми. – Ты умерла за полгода до Вторжения.

Розалия не понимала, как это возможно. Если бы она умерла, то не была бы здесь, верно?.. Она была бы среди предков на далеком севере, откуда их голоса доносились до живых. Была бы вместе со своей семьей – Третий рассказал, что они погибли во Вторжении, но не уточнял, как именно, – но она сидела напротив Третьего, дышала полной грудью, чувствуя запахи сомнений и страха, что окутали его.

– Я умерла? – едва слышно переспросила Розалия. – Нет, я не могла… Я же здесь?..

– Благодаря хаосу. Но хаос и магия ближе, чем привыкли думать сигридцы. Я найду способ разорвать твою связь с хаосом и создам новую. Привяжу к своей магии, если понадобится. Ты жива сейчас исключительно благодаря хаосу, но я исправлю это, обещаю. Ты будешь жить так же, как раньше.

– Но если это хаос… Вы ведь боролись с ним. Ты, Йоннет, Масрур и Аннабель. Как это возможно?..

– Я не знаю, но обещаю, что узнаю. У нас еще есть время…

– Я опасна? – взволнованно перебила Розалия.

– Нет, что ты. – Третий поднялся, подошел к ней и присел рядом, чтобы их взгляды оказались напротив. Принцесса даже смогла рассмотреть свое перепуганное лицо в его глазах, ставших на тон светлее. – В этом мире полным-полно людей с хаосом внутри. Во мне его едва ли не больше всего. Но мы не опасны. Нужно только научиться этим управлять, но жить за его счет нельзя. Понимаешь?

Розалия не понимала, но согласилась. Она приподняла уголки бледных губ в улыбке, но ответа не получила. Третий выпрямился, прижав пальцы к виску.

– Тебе плохо? – стараясь скрыть чрезмерное беспокойство, пролепетала Розалия.

– Нет, нет… Должно быть, Пайпер использует Силу. Я всегда это чувствую, просто сейчас… этого так много.

– Кто такая Пайпер?

Третий удивленно взглянул на нее.

– Клаудия тебе не рассказала?

– Нет. Но она сказала, что ты с ней спал в обнимку… Почему? Ты что, любишь ее?

– Я много кого люблю, – совершенно искренне повторил Третий снова.

– Но ты сказал про Силу. Сила ведь была у Йоннет… – Ах да, Йоннет погибла во Вторжении. Третий почти не касался этой темы, но Розалия не винила его. – Пайпер – новый сальватор Силы?

– Именно.

– У нее хорошо получается?

– Достаточно, чтобы наши враги боялись.

– Ты что, готовишь ее к войне?

– Ни в коем случае, – неожиданно резко произнес Третий, и Розалия едва не втянула голову в плечи, услышав его тон. – Я лишь обучаю ее тому, что сам знаю о Силе.

– А что насчет других сальваторов?

– Только сакрификиумы решают, кто, где и когда станет их сальватором. Но я надеюсь, что они будут достаточно милосердны и позволят мне познакомиться со своими избранниками.