Просто будь

Глава 3. Вселенная всегда говорит ДА

Есть закон, о котором никто не предупреждает нас в юности: Вселенная всегда говорит «да». Не важно, что именно ты думаешь о себе, она поддержит твоё убеждение. Если ты считаешь, что твои ноги не соответствуют стандартам красоты, она обязательно подарит тебе обувь, которая будет портить ступню. Если ты не ценишь себя и убеждена, что должна подстраиваться под других, пусть даже близких людей, – она вернет тебя в ситуацию, где ты снова почувствуешь себя дискомфортно и даже униженно. Это не злая воля, это зеркальное отражение твоего внутреннего состояния.

– Шшш… заходи, только-только Настёну убаюкала, – шепнула тётя Нина, открыв мне дверь, и, придерживая большой живот, своей характерной «уточкой» направилась вглубь квартиры, на кухню.

Я осторожно прикрыла дверь, приложив максимум усилий, чтобы замок не щёлкнул, но тот, конечно, издал громкий, предательский щелчок. Бросила виноватый взгляд в сторону комнаты: «Хоть бы не разбудила…» – но, кажется, обошлось.

Кухонька крошечная, уютная, но такая тесная, что если сесть на табурет прямо в центре, можно легко дотянуться до всего необходимого, не вставая с места.

– Саша должен быть с минуты на минуту. Дождёмся его? Как твой день, как учёба?

– Всё хорошо, – с готовностью ответила я. – Завтра у нас "колхоз", не учимся – едем на сбор морковки в Шушары… У вас случайно нет лишних резиновых са… – я запнулась на полуслове, бросив быстрый взгляд на её маленькую стопу.

– Тебе нужны сапоги? – сразу догадалась тётя Нина, сияя материнской заботой. – Давай сначала Сан Саныча покормим, а потом «зашлём» его в «Красный треугольник» – лады?

– Лады, – отозвалась я эхом, а про себя подумала: «Бедный Сан Саныч – только придёт с улицы и снова обратно. Скорее бы уже в общежитие, чтобы никого не напрягать…».

Подобные мысли о том, чтобы никому не досаждать, даже в ущерб своему комфорту, были моим постоянным фоном.

Я пересела на своё кресло в коридоре и принялась рыться в сумке в поисках теплой одежды для поездки в колхоз. Поедут все: и студенты, и преподаватели. Я представляла, что это будет весело, что мы там подружимся, может быть, даже устроим пикник.

Что касается училища: когда мы искали учебное заведение, которое может принять меня в середине сентября и, самое главное, предоставить общежитие, к моей будущей специальности "редактор" ближе всего оказалось Полиграфическое училище № 4 на Измайловском. «Кто не верил в МГУ – поступает в ПТУ», – пошутила над собой.

Да, после несостоявшегося МГУ это, безусловно, было «падение». Но я нашла себе аргумент: «Зато буду знать, как печатают книги и журналы!» – и подписала заявление на специальность «помощник печатника».

Мне повезло: в группе я оказалась в своём кругу – не поступивших в вуз, что было и утешительно, и немного обидно.

Сан Саныч приехал, и квартиру заполнил его голос, низкий, бархатный. Он был хорошим исполнителем песен, романсов, поэтому часто напевал что-нибудь. Мне очень нравилась атмосфера, которую создавали эти двое.

– Нинуля, я слона сейчас съем!

– Уже лежит, тебя ждёт, – парирует жена.

Мне было любопытно наблюдать за ними: как они дурачатся, как свободно обсуждают свои дела и делят обязанности.

В моём детстве всё было иначе. Я приходила из школы и сразу садилась за уроки, потом приходила мама с младшим братом. А после ужина начинала внутренне дрожать – из-за отца. Мой вечер зависел от того, в каком состоянии он придёт – трезвом или пьяном. Пьяный – значит, начинался громкий, страшный скандал, долгий и мучительный, от которого хотелось сбежать из дома. Если приходил трезвый, то молча ложился на диван с газетой, и этот факт сам по себе уже был для меня счастьем. Я мечтала, чтобы так было всегда.

Тётя Нина отвлекла меня от невеселых воспоминаний, поставив на стол большое блюдо:

– Давайте есть слона, а то день уже заканчивается.

После обеда, глядя на мои скрещённые под стулом ноги, дядя Саша, озадаченный срочной покупкой сапог, спросил:

– Людочка… у тебя какой размер, 39-й?

– 38-й, – ответила я, не соображая о последствиях, втягивая пальцы в шлёпанцах 40-го.Через полтора часа мне торжественно доставили голубые резиновые сапоги, разумеется, 38-го размера.

Утром я вышла в них… и до самого вечера ни о чём не думала, кроме: "где бы сесть, чтобы снять". На завтра я разработала план частичного спасения себя: надевала «пыточные» сапоги дома, потом всоседнем дворе переобувалась в удобные кроссовки. В автобусе до Шушар меняла всё обратно, и таким образом, страдала хотя бы полдня, а не весь день.

Собирать урожай моркови поздней осенью в Шушарах оказалось адским испытанием даже для тех, кто приехал в адекватной по размеру резиновой обуви: холодная, вязкая жижа морозила ноги, пронизывающий ветер задувал в поясницу, заледеневшие пальцы в резиновых перчатках дервенели и не слушались…

Периодически я выпрямлялась, чтобы передохнуть, расправляла плечи, смотрела вокруг – красота! Повсюду морковные и какие-то ещё поля, а справа и слева, спереди и сзади медленно двигаются согнувшись, словно зомби, твои коллеги по колхозу…

И в этот момент ловила себя на мысли: а если вдруг зачешется спина… или там пятка… что делать? Или срочно приспичит? При таком-то холоде и влажности, шутка ли? Пока добежишь, утопая в этой грязи, до одинокого деревянного домика, уже и спешить не надо будет.

Я выдёргивала оранжевую моркву из земли и думала, что вот именно так, наверное, в смутные времена наказывали за враньё.

А сейчас бы добавила: и за нелюбовь к себе тоже. Разве виновата душа, что ей достались эти ступни?

Прихожу после занятий домой, снимаю куртку, обувь, заглядываю в кухню – и та-дам… Накрыт стол: салаты, торт, шампанское…

Только открыла рот, чтобы спросить: «Гостей ждёте?» – как в этот момент за моей спиной раздалось громкое, многоголосое:

– С Днём рождения тебя, с Днём рождения, наша Люда, с Днём рождения тебя!

Ситуация – конфуз: день рождения у меня – через месяц. Я слегка онемела, и тётя Нина воскликнула, хватаясь за голову:

– Ай-ай, разве не сегодня, я ошиблась??

Вот хоть режьте меня – я не могу опровергнуть. Почему? Потому что они взрослые, потому что стол накрыли, готовили, старались, потратили время… Мой мозг работал по привычному с детства сценарию обесценивания себя.

– Да. Сегодня день рождения, спасибо! – сумасбродно выдала я и поняла, что никто мне не поверил. Паспорт, естественно, не проверяли, но за ужином всем было не очень....Я отчётливо помню, какой «железный якорь» сидел тогда в моей голове и руководил моими поступками: «Другие люди умнее, опытнее, богаче, красивее, лучше…».

Инсайт. Самый главный человек в твоей жизни – это ты. Цени, люби и уважай себя. Не трать время на тех, кто поступает с тобой иначе.

Глава 4. Авантюра или риск?

Когда считать действие авантюрным, а когда— рискованным? Например, девушка, выходящая замуж без любви, за человека, не уважающего её,– рискует или совершает авантюру? А если вытащить украдкой свои документы из кабинета директора, поверив другому директору в лучшие условия работы, – это авантюра или риск?

Комната моего общежития находилась на 9 этаже 16-этажного дома и оказалась малюсенькой, метров 10, с одной койкой у стены и другой – у окна. «Старушка» – моя соседка Надя 25 лет, выглядела старше – крупная, чуть сутулая фигура, жидковатые светлые волосы до плеч и, что совсем удивило меня, – повисшая грудь, которую она «заворачивала», чтобы поместить в бюстгальтер. Она не стеснялась переодеваться при мне.

Ёе свадьба планировалась через неделю, а пока Надя приносила откуда-то пустые коробки, готовилась к переезду. А мне не терпелось увидеть её жениха. Он не заставил себя долго ждать – пришёл вечером забрать кое-какие вещи. Длинный, как антресоль, и такой худой, что несмотря на три слоя одежды, в профиль мог бы спрятаться за столб. Он не проявлял к ней нежности, наоборот, вёл себя высокомерно, задевал её, неприятно шутил. Мне стало жаль добрую Надю. Какой бы некрасивой она не была, этот тип точно её не достоин.

В одну из наших вечерних посиделок на кухне с открытым в звездное небо окном Надя мне грустно сказала, что очень ей хочется уехать из общежития, родить ребёнка…а муж – или стерпится-слюбится, или разведётся, если будет невыносимо.

На свадьбе было шумно, жирно и пахло селёдкой. Мне казалось, что вся эта весёлая компания общается на каком-то незнакомом мне языке: эти взрослые мужчины и женщины, их «ха-ха», «ну ты даёшь!» их манеры были явно не из моего мира. Один – с круглым лицом – улыбался мне во весь рот, а потом подхватил два бокала с шампанским и торжественно направился в мою сторону. Не дожидаясь этого непрошенного визита, я быстро пересела к Наде и крепко обняла её. Опасность разочарованно прошла мимо.

Минут через 10, пока ещё не стемнело, контролируя свой тыл на всякий случай, не увязался ли кто за мной, добежала до общежития и плюхнулась в кровать. Вся комната – моя! Это было новое ощущение. Удивительное.

Рассыпав волосы по подушке, я вспоминала детали вечера, взгляды … «Наверное, что-то во мне есть?…Хм…Никогда не вышла бы замуж за такого, как надин муж, будь мне хоть 40. Что-то с ней будет? Бедная…»

Мужчины…они были для меня как люди с другой планеты. Со мной пытались знакомиться с виду нормальные ребята – в троллейбусе, в столовой, на остановке…

– Привет, мы не из одного института? – Девушка, а у вас не будет зажигалки? – Вы почему такая грустная?

Некоторые мне нравились, но я всё равно не решалась заговорить. Тем не менее это были первые звоночки о том, что я, наверное, привлекательная. И, может быть, даже красивая. Но это не точно.

В этой маленькой комнате я прожила почти год – до окончания училища. Первое пространство, где можно было закрыть дверь и остаться наедине с собой.

Будущее, правда, выглядело не особенно светлым. По распределению нам всем предстояло отрабатывать три года на полиграфическом предприятии. Всю группу направляли на «Печатный двор». Работа – в три смены. Это означало, что учится будет очень сложно, если вообще возможно. На заочное идти не хотелось, да и у станка стоять 3 года тоже в мои планы не входило. Вспоминая мамины слова «закончи хотя бы техникум», я ещё в училище решила идти в вуз по ступенькам: ПТУ, издательский техникум на «корректора» и потом – на 3-й курс полиграфического института на «редактора». Но 3 смены – это был тупик.

В голове застряла мысль: «Хочу работать только в первую смену». Обратная связь от Вселенной, на удивление, пришла быстро. Может, очереди у неё в этот период не было?

В последний день экзаменов, поскольку я «отстрелялась» раньше всех, директор попросил меня помочь с оформлением документов. Я сидела за столом в актовом зале, где проходили выпускные зачёты, и быстро заполняла бланки. Иногда я поддерживала своих одногруппников, мол, «давай-давай!» и обратила внимание на незнакомого мужчину лет 35-40, с которым встретилась взглядом. Он был рыжий и усатый, синий костюм очень плотно сидел на нём.

Продолжила заполнять журнал, как вдруг услышала:

– Можно присесть?

Поднимаю голову: рыжий мужчина в синем костюме.

– Да, пожалуйста. Вот, берите любой стул.

– Вы здесь работаете или учитесь?

– Учусь, но прямо сейчас работаю за секретаря, потому что уже всё сдала. А что?

– Я начальник печатного цеха типографии "Воениздат", ищу специалистов, меня зовут Леонид, – представился он.

Моя душа затрепетала: вот он, шанс! И спросила первое, что меня интересовало прежде всего:

– А у вас печатники работают в три смены? Очень приятно, я Людмила, – спохватилась представиться.

– Нет, в две.

– Знаете, – зашептала я, слегка склонившись к нему. – Мне очень нужна работа только в первую смену, потому что вечером я буду учиться на корректора и потом хочу работать корректором, и потом – редактором, – выпалила все желания разом.

Он одобрительно кивнул и сказал, тоже понизив голос:

– Первую смену я могу вам обеспечить, это не проблема. Кстати, типография вам понравится, она небольшая и находится на Дворцовой площади. Каждый день будете видеть красоту.

Я затрепетала ещё сильнее.

– То есть мои условия выполнимы? И с корректурой тоже?

– Не вижу никаких препятствий, – улыбнулся усами Леонид.

– Ой, – разочарованно вспомнила я, – а у меня есть препятствия: я же обязана отработать три года на «Печатном дворе».

– Людмила, вы же секретарь, возьмите ваши документы и приходите завтра вот по этому адресу, – протягивает мне визитку. – Силой вас затащить на предприятие не могут, отрабатывать можно и у нас. Если что не так, говорите мне, я решу вопрос.

– Да!! – от радости я чуть не подпрыгнула на стуле.

– Ну и замечательно. Жду вас завтра, – и ушёл.

«Меня украли», – сказала я себе. Ручка выпала из рук и покатилась под стол.

Вот это да! Дворцовая площадь. Одна смена. Возможность учёбы! Как будто кто-то мягко повернул вентиль – и мой жизненный поток пошёл в желаемую сторону. Я рисковала, конечно, когда из сейфа в директорском кабинете тайком вытаскивала конверт со своими документами. Но оно того стоило.

Я начала работать в типографии «Воениздат» на Дворцовой площади. Это было хоть и маленькое, но настоящее производство – с огромными ротационными машинами, гулом, маслом, бумагой, барабанами. Я приходила на работу к 8 утра, надевала рабочий комбинезон, завязывала «конский хвост» на голове и усаживалась на свою наблюдательную точку – смотреть, не уехала ли краска, не съехала ли линия, не порвалась ли бумага.

Мне нравилось: сидишь, смотришь, как двигаются механизмы, бумага то всплывает, то исчезает, снова появляется и плавно соскальзывает на лоток…медитируешь одним словом…главное – не зазеваться и вовремя снимать печатные листы и ровненько уложить на паллету.

Леонид часто проходил мимо и каждый раз улыбался мне или подмигивал. Иногда казалось, что он намеренно ходит туда-сюда. А однажды, когда печатник, с которым мы работали парой, что-то кричал, смеясь, мне на ухо, Леонид остановился, похлопал его по плечу, мол, «иди-ка сюда» и что-то сказал такое, после чего мой бригадир больше не поднимался на наблюдательный пункт, когда там сидела я. "Хм… или строгий, или… ревнивый??".

Последствия моих лихих действий не замедлили сказаться. Как только я сбежала от законного распределения, меня сразу лишили общежития. Это было ожидаемо. Нарушаешь правила – освободи койко-место.

И ещё. Отдел кадров «Печатного двора» требовал, чтобы за свидетельством об окончании ПТУ №4 я приехала именно к ним, а не в училище. Наверное, хотели заковать меня в кандалы в назидание остальным. Лично мне не нужна была эта «бумажка». Беспокоился о ней только Леонид. Но он же сам обещал мне "решить вопрос".

Как только меня попросили съехать из общежития, я, естественно, обратилась к начальнику. Общежитий у типографии было два. Одно – огромное, шумное, с длинным широким коридором, общими местами пользования, зато находилось на Литейном проспекте, в самом центре. Второе – почти мечта: обычная 4-комнатная квартира у станции метро "Ломоносовская". Конечно, мне хотелось туда, где по-домашнему уютнее, тише. Но мест, увы, не было. Леонид, выслушав молча моё грустное «ну нет так нет, поеду на Литейный», приподнял бровь и произнёс:

– Поставим третью кровать. В большой проходной комнате.

Что из себя представляет эта "проходная", мне было не важно. Главное, что нашлось для меня место в этой квартире.

На сборы у меня был день, но я управилась быстрее и вызвала такси.

В модной ситцевой юбке до пят, белой из тонкого хлопка блузке, с красной большой сумкой на плече и второй чёрной в руках, я вошла в тенистый двор большого дома сталинской архитектуры на ул. Седова. Тихо, зелено… Где-то здесь квартира № 215 – то самое маленькое общежитие, где для меня есть уголок.

Нашла подъезд, поднялась на второй этаж, позвонила в дверь. Никто не открыл. Позвонила ещё раз. Тишина. «Вот интересно, никого нет», – я спустилась вниз.

Из окна первого этажа выглянула старушенция с причёской «розовый одуванчик»:

– Девушка, во-он там, на скамейке, сидит мамочка с коляской – она из 215-й.

– Спасибо большое!

«И откуда они всё знают-понимают, эти старушки», – усмехнулась я и направилась вглубь двора. За густой прохладной зеленью я увидела скамейку, на которой сидела девушка с темной кудрявой копной волос, покачивая коляску.

– Девушка, это вы из 215-й квартиры?

– Да, я, – а кто вам сказал? – спросила она хихикнув.

– Бабушка с первого этажа, – засмеялась я в ответ. – Это же ба-буш-ки, куда нам без них! Я от Леонида Григорьевича. Меня Люда зовут.

– Да, мне передали, что приедет новенькая. Я Марина, – ответила девушка, вставая со скамейки и поправляя короткую юбку на загорелых стройных ногах. Взглянув на меня задорными черными глазами, взъерошила волосы обеими руками. – Идём. Покажу тебе твоё новое жильё.

Так в моей жизни появилась Марина. А также её годовалая дочка – Наташка с рыжими кудряшками.

Марина открыла ключами входную дверь, и мы вошли в небольшой коридор сталинской квартиры. Паркетный пол был начищен и блестел. Высокий белый потолок освещала старинная люстра из мелких стекляшек, массивные стены наполовину выкрашены в светло-зелёный, местами потёртый, цвет. Кухня квадратная, метров 10, ванная, туалет – раздельные, всё старенькое, "поношенное", но было видно, что девчонки следят за чистотой. В коридор выходили три двери, комнат – четыре.

– Вот здесь «проходная» комната, – открыла центральную дверь моя новая знакомая. – И твоя кровать здесь, – показала на большое арочное окно, у которого стояла застеленная свежим бельём кровать. Две другие расположились по углам – с полочками, столиками, книгами, фотографиями в рамках.

– Протянем вот так веревку по диагонали и повесим несколько штор, чтобы изолировать вас от проходящих, – уточнила Марина, показывая направление панамкой, которую только что сняла с себя Наташка, требуя маминого внимания.

У Марины с ребёнком была своя отдельная комната. В остальных трёх, включая проходную, жили ещё семь девчонок. Примерно ровесницы – от 20 до 25, с разными судьбами, но с общей ванной, общей кухней и общей типографией на Дворцовой площади.

Каждый вечер, уставшая, я отдыхала у арочного окна, смотрела на небо и думала: впервые я живу так, как хочу, и поэтому начинаю нравится сама себе. Всё-таки рисковать – это здорово.

Инсайт. Авантюра – безрассудное действие, которое лучше наблюдать в кинотеатре с попкорном в руках. Риск – сопряжённое с опасностью, но осознанное действие с желаемыми целями.

Глава 5. НЕТ другим – это ДА себе

Если ты пока ещё не веришь, что заслуживаешь лучшего, Вселенная будет предлагать тебе в том числе и что-нибудь нелепое. Важно, как ты поступишь с этим – примешь или откажешь?

Переодевшись после смены в плиссированную синюю юбку и голубую майку с открытой спиной, которую приятно щекотали отдыхающие от «хвоста» волосы, выхожу из раздевалки и натыкаюсь на Леонида. Вид у него озабоченный. Видимо, дожидался меня.

– Людмила, слушай, – берёт меня под руку и отводит в сторону, в междурядье загруженных паллет. – Нам нужно решить вопрос с твоим свидетельством.

– А что такое? Даже вам не хотят отдавать?

– Не хотят. Но я нашёл решение. Нужно просто предоставить отделу кадров "Печатного двора" один документ… заявление…

И неожиданно залился краской. Я напряглась в ожидании сюрприза.

– Я им сказал, что взял тебя на работу, потому что мы с тобой подали заявление в ЗАГС, – выдал он, сжимая мне локоть.

На секунду я зависла, а потом расхохоталась, не сдержавшись.

– Нееет… – мотаю головой, – я не пойду на такие жертвы ради свидетельства ПТУ, Леонид Григорьевич, извините, – освободилась от его руки и побежала вдоль ротационных машин к выходу.

Выскочила на освещённую закатным солнцем Дворцовую площадь, радостно «обняла» её всю… «Мамочки мои…Что это было??» – рассмеялась я снова, вспоминая его заговорческий вид и смущение.

Ощущая себя лёгкой и уверенной от того, что нравлюсь кому-то такой, какая есть, влилась в разноцветный плотный поток на Невском, и он понёс меня, обволакивая шумным разноголосием, до станции метро "Гостиный двор". Пара остановок, и я дома.

Больше к вопросу о свидетельстве мой начальник не возвращался и вёл себя так, будто ничего не произошло. Но, если честно, кажется, вышло неловко, что я так рассмеялась… В любом случае, эта ситуация помогла мне осознать, что я уже могу уверенно сказать «нет» неподходящему предложению и даже посмеяться над ним.

Наша звонкая девчачья квартира на ул. Седова, 86 до сих пор иногда мне снится – кухонные беседы, совместные праздники, дежурства по уборке и очереди в ванную. Мы не чувствовали одиночества, возвращаясь с работы домой, как это было со мной в первом общежитии.

Во-первых, квартира – это всё-таки не 30-метровый коридор с местом общего пользования на 10 комнат. Это была наша собственная квартира, дом, в котором ты своя, и тебе рады, и даже накормят, если ты устала и не в силах стоять у плиты в 11 вечера. Мы почти не ссорились. Редко. Только если появлялся кто-то новенький, кто не вписывался в нашу атмосферу.

Вот, например, наше субботнее утро.

– Мариин! Сейчас ты идёшь в ванную? Я после тебя!

– После Марины иду я, – кричит из кухни Аля. – Я быстро, только зубы почищу.

– Давай вместе, – предлагаю я компромисс. – А то меня уже ждут.

– Кто тебя ждёооот? – выплывает из своей комнаты в одной комбинации Ангелина. Она у нас «пышечка» – небольшого роста, с выраженными округлыми формами, полные очерченные губы и всегда румянец на щеках.

– Моя Людмила меня ждёт. У нас поезд в Москву, – проанонсировала я своё путешествие. – Погуляем по Воробьёвым горам, парку Горького…

– Аааа… – зевнула Ангелина. – Скучно. А мы с Димой едем в Комарово. Его дядя, полковник с Литейного, 4 (здание КГБ, сейчас ФСБ), сказал, что на даче созрела клубника… мммм… А дача – дворец метров 300, – похвасталась «пышечка».

– Смотри, не залети раньше времени, клубника, – предостерегает её Валентина, наша строгая и справедливая почти мастер цеха. Валя чётко контролировала свой интимный календарь и своего любимого, но разболтанного Мишу, верно ведя их отношения к браку.

– Не беспокойся, мамочка, вернусь к 21.00, – парирует Ангелина.

– Девочки, кто следующий? – крикнула Марина, выходя из ванной с кудрявой рыжеволосой Наташкой, завернутой в полотенце.

С первой же встречи мы с Мариной как-то сразу поняли, что мы «фрукты из одной коробки» – наши мечты, страхи, пристрастия в музыке… С ней здорово было разговаривать по душам. «Девочка моя», – с теплотой произносила она, и я чувствовала её заботу и беспокойство обо мне.

Я работала до 16.00. Потом – метро, пересадка, автобус и – техникум. Учёба начиналась в шесть, заканчивалась около десяти вечера. Домой приезжала ближе к одиннадцати – уставшая, но не убитая. Я заметила, что когда живёшь на пределе, внутри появляется какой-то генератор, не дающий тебе «свалится». По будням я была как механизм: работа, учёба, сон. Между ними – маршруты подземные и наземные, и по вечерам – «трещалки» с девчонками.

А вот по субботам – по субботам всё менялось. С вечера у нас начиналось перевоплощение: включалась музыка – к примеру, солировала первой PrettyWoman, и мы минута за минутой создавали из себя красоток: начёсы, густые ресницы, томные глаза, перламутровые губы, короткие юбки или узкие брюки, лёгкие майки или свободные туники. Туфли обязательно были на низком – для танцев.

Да, мы собирались в наш любимый, знаменитый на весь город диско-бар «Вена». Молодёжь добиралась сюда с разных концов Питера, а нам нужно было пройти всего лишь пару кварталов. И главное – прорваться, потому что бар не мог вместить всех желающих. Его любили ещё и за то, что перед началом танцевального марафона всех вкусно кормили под мультик Tom & Jerry. Ужин стоил 3 рубля (как флакончик лака для ногтей), но мы наедались так, что порой пропускали начало, отдыхая на диванчиках от люля-кебаб с гарниром и салатом, кока-колы и булочки с кремом-брюле. Этой энергии нам хватало до утра с запасом. Но если на дискотеке была Марина, то мы обычно возвращались раньше. Спящую Наташку она оставляла одну в комнате, предупреждая кого-нибудь из оставшихся дома.

Танцы в «Вене» – это был наш драйв, наш спорт, наш стимул быть в форме, наш способ тестировать на парнях свою привлекательность. И, конечно, там мы знакомились – не всегда, но часто. Если была тёплая ночь, гуляли с парнями вдоль Невы и «разводили» мосты, иногда влюблялись и романтично целовались, возвращались под утро замёрзшие и голодные, с ворохом впечатлений. Смех на кухне не умолкал всё воскресенье.