Дым

– А может я предпочел бы не рождаться? – Лукас замолк и нахмурился. Отложил вилку и уставился на опустевшую тарелку перед собой.

Парни тоже замолчали.

– С днем рождения, друг, – тоскливо произнес Кевин, глядя на потухшего в этот миг солнечного Лукаса.

Он прав – не стоит. Больше никаких женщин. Хватит с него любви. Это чувство, как дым – вот оно есть, а вот его уже унесло с первым порывом ветра.

И вновь чьи-то ненужные руки, и чьи-то незнакомые губы.

И вновь отвлекло.

Кевин поднялся, надел штаны и, глянув на разукрашенную рыжеволосую девицу, спящую в его кровати, хмыкнул. Пошарил по карманам валяющегося на полу пиджака и достал сигареты. Подкурил и уставился в окно. Помнится, он бросил курить из-за того, что Шейла на дух не переносила табачный дым.

Мужчина зло поглядел на дымящуюся спасительницу и снова хмыкнул. А теперь его бывшая женушка стонет под каким-то богачом, что курит кубинские сигары.

– Привет, – пробормотала сонная девица, усевшись в кровати.

Кевин хмуро и как-то по-звериному улыбнулся:

– Ну привет, бешеное создание. Ты мне всю спину исцарапала своими когтищами.

А та, нисколько не застеснявшись, облизнула губы:

– Мы можем повторить.

Кевин вновь глянул на сотлевшую сигарету и, затушив ее о пачку, весело усмехнулся:

– Почему бы и нет.

«Ну что? Сегодня гуляем?»

«Гуляем».

«А сегодня?»

«И сегодня», и сегодня, и сегодня…

Глава 1

13 месяцев спустя…

Мистер Арлин места себе не находил. Он метался по кабинету, тиская в руках влажный платок, которым, то и дело, промакивал вспотевший от нервного напряжения лоб. Эдвард отменил все поездки, освободил весь день, отбросил прочь все, что раньше казалось важнее жизни – и сделал это только ради одной этой встречи.

Человек, которого он ждал оказался единственной надеждой для маленькой разваливающейся семьи Арлин. Послужной список его заслуг был длиннее чем перечень имущества Эдварда, а ведь он владелец многомиллиардного состояния.

Мужчина нервно сглотнул и снова вытер пот со лба белым платком.

Среднего роста, пухловат, уже начал лысеть. По нему сложно было сказать, что он глава самого крупного финансового холдинга Австрии и держатель почти пятидесяти процентов акций заграничных филиалов, таким добродушным лицом и манерами он обладал. Зато его будущий собеседник слыл совершенной противоположностью лояльного или терпимого человека. Не зря ведь единственным советом, который дала ему Элин по этому поводу было «Не требуй».

Эдвард снова промокнул лоб платком и замер. В холле послышался холодный уверенный голос. Дверь слегка зашуршала и податливо двинулась вперед.

В кабинет вошел мужчина. Высокий, уже за тридцать, черные, как вороново крыло, волосы, легкая ухоженная щетина и серые, будто угрюмое небо, глаза, в которых затаился взгляд дикого зверя, что досыта наелся и теперь его мутило от вида любого угощения.

На крепком теле костюм цвета матовой стали, черная рубашка без галстука, две верхние пуговицы расстёгнуты, освобождая широкую шею от ненужного ошейника.

Грозный, уверенный и совершенно лишенный теплоты человек.

Арлин содрогнулся и нервно улыбнулся, торопливо, направляясь к нему и протягивая руку:

– Мистер Фойс, очень рад нашей встрече.

– Присаживайтесь, –  послышалось грубоватое и глухое, со странной, но не раздражающей, хрипотцой. Мужчина пожал ладонь и указал на кожаное кресло напротив места за его столом.

– Простите еще раз, что нагрянул так неожиданно, – Арлин все никак не мог удобно устроиться в кресле и снова поднялся, уткнувшись взглядом в собеседника. Судя по личному делу, Мистер Фойс довольно молод, но на его лице уже отпечатался глубокий след всего пережитого.  Он разошелся легкими морщинами по лбу и застыл неприветливой ухмылкой на губах.

У Арлина опять пот на лбу выступил. Он чуть прошелся и вновь сел:

– У меня к вам довольно деликатный разговор.

– Слушаю, – Кевин ответил совершенно спокойно, наблюдая за странным поведением этого миллиардера и, терпеливо выжидая, когда он озвучит суть дела.

– Шестнадцать лет назад, 28 августа…

– Я знаю. Я навел справки.

– Это хорошо, – с облегчением выдохнул Эдвард и расслабился в кресле, но его тоскливый взгляд заставил Кевина нахмуриться. – Не могу вновь и вновь это вспоминать. Тот день всем нам оставил незаживающие раны. Но особенно моей дочери. – Арлин вдруг замолк, глянул на мгновение в окно за спиной Фойса и вновь нервно улыбнулся Кевину. – Она совсем потеряла вкус к жизни. А в этот раз я уговорил ее отпраздновать день рождения. Праздник нужен ей. Он всем нам нужен. Но страх…

– Я понимаю.

– Эти две недели и само торжество… Будет шумиха. Мы столько лет прожили затворниками. Мне нужна ваша помощь.

Кевин качнул головой, понимая к чему тот клонит.

– Но речь не только об общей охране и прочем. Речь о моей дочери. Она больше не должна бояться. А вы… Вы лучший из всех в вашем деле. Только положительные рекомендации, такие отменные характеристики от высоких чинов. И ваш личный опыт…

– Чего вы хотите? – Фойс облил его холодным взглядом, и мистер Арлин выдал все за раз.

– Присмотрите за моей дочерью пока шум не спадет и пресса утихомирится. Она должна чувствовать себя в безопасности.

– Я не занимаюсь… – поднялся Кевин, но Эдвард схватил его за руку, вскочив следом.

– Любые деньги!

– Я не занимаюсь личной охраной, – практически прорычал Фойс.

– Прошу! Вы моя последняя надежда!

Кевин посмотрел на этого мужчину и тяжело вздохнул.  Он много таких людей повидал. Тех, кто тонул в океане из больного прошлого и никак не мог выбраться на берег. Машешь руками, кричишь, зовешь, но вокруг только мгла. А воспоминания все накатывают и накатывают, пытаясь утопить, забрать в свои темные воды; не желая отпускать столь сладкого пленника. И если никто не протягивает руки – ты устаешь бороться, начинаешь мириться с происходящим, прекращаешь попытки спастись…