Разум или чувства. Sense or Sensibility

– Просто никак не могу понять, в чём дело. У вас с ним всё было так хорошо, вы даже жили вместе!

По сути, не понимает.

– Он никогда не был откровенен со мной, а секс – не показатель близости.

Их взгляды встретились. Тёплые зелёные глаза Мартины смотрели на неё с новой эмоцией, ранее незнакомой Милане.

– Да ты извращенка похуже моей матери, – внезапно подытожила Стивенс.

Какая чудесная порция искренности. За что мне это, интересно?

– У тебя чудесная мать, сочту это за комплимент, – Милана отодвинула свою тарелку. – Я понимаю, что ты желаешь мне добра, но не порти мне настроение, пожалуйста.

Но Мартина проигнорировала её просьбу.

– Тебе просто ничего не надо от отношений. Ты не хочешь семью, ты не готова любить, и в деньгах ты не нуждаешься.

– И в этом моя проблема, да, – Милана кивнула. – У меня есть всё, чего я хочу. А то, от чего я отказываюсь, мне попросту не нужно.

Пойми, что мне так хорошо, и не смей судить о том, чего не знаешь. Я хочу семью. Очень. Уже много-много-много лет!

– Когда-нибудь ты устанешь от всего этого и вспомнишь мои слова, – устало вздохнула Мартина. – Тебе встретилось такое, что ты потом будешь искать всю свою жизнь. Я пробовала тебе помочь, а теперь не могу тебе больше мешать.

– Спасибо. Могла бы не стараться. Всё это – моя проблема. Тебе какое дело до моих непоняток?

– Просто я счастлива и желаю тебе того же. Настоящим счастьем хочется делиться, и я не могу смотреть, как дорогой мне человек совершает самую большую ошибку в своей жизни.

– Так отвернись и не мучайся.

– Окей, – сказала Мартина без тени обиды в голосе, но и без привычной улыбки. – Всё для тебя, милая. Всё, как ты хочешь. Только потом не жалей.

– Окей, – упрямо улыбнулась Милана…

…Уметь не сказать во время ссоры то, о чём потом будешь жалеть, – настоящее искусство, которым мало кто владеет. Ужасно больно терять любимых вот так. Мы вдруг стали совершенно чужими друг другу. Раз и навсегда…

Милана села в Bentley и некоторое время не решалась жать на газ, пытаясь успокоить свои нервные мысли. Затем медленно отъехала от ресторана, включив музыку на полную громкость. Окна открывать не хотелось: солнце, тепло, лето – всё казалось ей чужеродным и злым. Хотелось спать, хотелось плакать, хотелось спрятаться от безразлично жестокого мира правды, так не вовремя открывшегося ей.

Восемнадцать, awesome. Новые потери, новые шрамы. Чтобы не расслаблялась, видимо.

Если это моя сказка, где мой принц?

    5 мая 2009

Себя не надо укорять – себя надо любить. И говорить молодец, срань такая, ещё круче себе сделала!

Вернувшись домой, она зашторила все окна и долго лежала на ковре в гостиной, глядя в темноту и пытаясь убедить себя в том, в чём так отчаянно убеждала Мартину.

Родригеса Мартина, по-видимому, забрала утром. Бесшумное одиночество казалось Милане невыносимым.

Хотелось тепла, хотелось поддержки, хотелось вновь услышать родной голос, и с этим желанием было сложнее всего справиться. Чёрный Vertu уже был в её руке, но звонок в дверь прервал сомнения Миланы.

Милана нехотя отложила телефон и неспешно поднялась на ноги, чувствуя, как лёгкое головокружение, путающее мысли, теперь завладело телом и мешало ей идти. В дверь снова позвонили.

– Кто? – спросила она, удивившись тому, как сухо и надломлено прозвучал её голос.

После разговора с Мартиной в лёгких не осталось воздуха, который можно было бы тратить на пустые слова.

– Доставка для Миланы Смоленской, — сказал курьер.

Запоздалый подарок на день рождения?

– От кого? – спросила она, не открывая дверь.

– Вы всё поймете, мадемуазель.

Какой самоуверенный… Ладно.

Среднего роста средних лет курьер предстал перед её глазами, и Милана некоторое время просто смотрела на него, не в силах собраться с мыслями. По-видимому, выглядела она далеко не великолепно, потому что курьер посмотрел на неё с нескрываемым сочувствием.

– Это вам, — сказал он, вручая ей объёмную увесистую коробку.

– Спасибо, — Милана механически улыбнулась.

– Всего хорошего, мадемуазель.

Она кивнула и быстро закрыла дверь, почувствовав, как от голоса курьера – по-отцовски тёплого – волна рыданий вновь подступила к горлу.

Ну, просто закон Архимеда какой-то: ещё одна мысль, и… бульк! Море слёз выплёскивается наружу. Как же мне сейчас плохо…

Милана вяло вернулась на свой проплаканный ковёр и, притянув колени к груди, смотрела на загадочную коробку, не в силах её открыть.

Что бы там ни было, оно не заслуживает быть принятым в таком настроении. Если это приятный подарок, я его сейчас возненавижу. Но как же любопытно…

Обёрточная бумага любимого золотого цвета издавала приятный шелест, и Милана некоторое время просто шуршала ей, шмыгая носом и пытаясь успокоиться. Справившись с этой не самой простой задачей, она решительным движением сдёрнула золотой налёт со своего подарка.

Коробка чёрного цвета безо всяких логотипов и надписей… Если там бомба, то будет грустно. Или нет?

Милана зажмурилась и, сделав глубокий вдох, приподняла приятно прохладную глянцевую крышку. Взрыва не последовало, тишина в квартире оставалась всё такой же невозмутимой. Милана открыла глаза. И ощутила, как сердце, на мгновение сжавшееся в испуганном ожидании, радостно забилось в груди. Улыбка, по-детски восторженная, озарила её заплаканное лицо.

– Они! – воскликнула она и, позабыв обо всём, спешно вытащила из коробки новую пару туфель.

Это они! Хрустальные туфельки. Во много раз более совершенные, чем у Золушки в мультфильме Диснея. Точь-в-точь как те, о которых я мечтала. Только увидев их, наконец-то поняла, как они должны выглядеть. Они совершенны. Они восхитительны! Они мои?!

Упиваясь внезапным пьянящим счастьем, Милана примерила свою мечту. К её удивлению, туфли идеально подошли по размеру.

Они мои! Она встала и сделала несколько неуверенных шагов. Туфли не исчезли. Более того, в них было удобней, чем в домашних тапочках. Рассмеявшись, Милана уверенно прошлась по гостиной, затем, окончательно осмелев, пробежалась по длинному коридору, наслаждаясь звуком собственных волшебных каблуков. Наконец, она вышла на балкон. Закатное солнце ударило ей в лицо с такой силой, что Милана вновь зажмурилась, на этот раз – от счастья. Париж шумел под ногами. В воздухе пахло свежестью.

Это и есть моя сказка?