Отчим моей подруги

– Ты не захочешь, чтобы я это сделал.

Смотрит колко, я замечаю, как сильно он сжимает руль в напряжении, и не могу понять, что ему вообще нужно от меня, разговоров?

– Не поняла.

– Ты не захочешь, чтобы я силком тебя затолкал в сраную машину. Поэтому подняла свою задницу и с милой улыбкой на личике села в неё сама, – и все это он говорит спокойно, без запинок, а я просто ахриневаю от его закидонов.

Он хочет веселой поездки? Он ее получит!

Игнорирую его ещё пару минут, тем временем пишу подруге о том, что сажусь в тачку к ее отчиму, и что в случае чего он будет виновен в моей пропаже!

Специально медленно спереди обхожу его машину, фоткаю номера на всякий безопасный, и, открыв пассажирскую дверь, закидываю сначала рюкзак, а после сажусь сама, очень-очень сильно хлопнув ею.

Руслан Львович встречает меня не самой довольной рожей, и, кажется, раздражается в два раза больше. Буравит меня взглядом так, что моя самоуверенность улетучивается в момент, и я уже начинаю жалеть, что села в эту машину, в салоне которой было довольно-таки темно.

Чувствую, как он оглядывает всю мою фигуру, снова задержавшись на ногах, но я не шевелюсь и не пытаюсь поправить юбку, не хочу этим ещё больше привлечь внимание.

Где-то глубоко, в моей чёрной душонке, такое необычное внимание мне льстит, но если подумать головой, то можно уловить тревожные звоночки. Я в смятении.

Почему он продолжает смотреть, если я ему явно не понравилась, и ещё буквально пол часа назад он почти выставил меня из дома.

Мужчины…

Я поворачиваю к нему голову и вздергиваю бровь, тем самым показывая своё возмущение, он только плотоядно ухмыляется в ответ, но все же заводит мотор, и мы трогаемся.

– Вы повели себя некорректно, – делаю небольшую паузу, елозя на кожаном сидении, – не у себя дома.

Вот, я сказала это, и я молодец! Неправда ли? Медаль мне за смелость… и тупость.

– Я разрешал тебе болтать? – говорит он странно хриплым и напряженным голосом. Прокашливается.

Минуты молчания давят на меня, и я, чтобы хоть как-то разбавить гнетущую обстановку, жму на сенсор магнитолы, пытаясь включить музыку.

Но происходит странное, мужчина останавливает меня, взяв мою руку в свою, от чего меня буквально пронзает током, проводит большим пальцем по моей ладони, и аккуратно возвращает ее обратно на колени. И включает спокойную музыку сам, негромко.

Снова же обращает внимание на мои ноги, и, кажется, зависает, позабыв о дороге.

Ну это уже ни в какие ворота!

– Что у тебя там в руке?

Я в непонятках, хлопая ресницами, смотрю на него и только потом до меня доходит, что он пялился не на ноги, а на канцелярский нож в моей руке, который я продолжала держать, только лезвие было убрано обратно.

Я демонстративно показываю Руслану Львовичу его, раскрыв полностью, и кручу во все стороны.

– А это, чтобы обороняться от всяких извращенцев, – фыркаю в его сторону, тем самым кидая прозрачный намёк.

Он нагло забирает у меня его, открывает своё окно и выкидывает.

Офонарел совсем? Что за игры непонятные?

– Этим ты сможешь только лишь оцарапать противника, – заключает свой вердикт. – В твоём случае не нужно одеваться так, чтобы не завлекать внимание всяких извращенцев, – говорит небрежно в мою сторону.

– У меня вполне подобающий вид, – отстаиваю я себя.

Ему вообще какое дело в чем и как я одета? Он не мой отец… или тот же отчим, если на то пошло! И не парень… ох, о чем я вообще думаю?

– Нет, ты одета, как заправская шлюха, – ошарашивает он меня. – Да и поведение у тебя подобно им, – спокойным, тягучим тоном, без каких-либо эмоций, так, словно мы говорим не обо мне в плохом ключе, а просто о погодке за стеклом в темной пленке.

– Чт-то?! – заикаясь, возмущаюсь со своего места. – Как вы смеете?

Он что, нотации мне собрался читать? Старый хрен!

Ну ладно, не такой он уж и старый… в смысле возраст у него ого-го, но сохранился хорошо, это факт.

Несправедливо, что у такого отвратительного человека такая завлекающая внешность.

– Ты, наверное, не знаешь, но достойным девушкам не обязательно светить своими прелестями, чтобы завлечь нормального мужика, – продолжает плести свою ересь, – но ты по-видимому не относишься к их числу.

Мне хочется надуть губы, обидеться и заплакать, но я не позволяю себе этого сделать, не хочу показывать свою слабость, да и вообще, я не такая уж и неженка!

Второй раз этот урод не испортит мне настроение.

Он же набирает недопустимую скорость, которая далеко заваливает за сотку, и я вжимаюсь в сидение.

Мне становится немного страшно, ведь я не привыкла к опасным поездкам.

Я вообще не люблю экстрим! Живот начинает сводить в щекочущих спазмах, а сердце бьет по рёбрам.

– Я ничем не свечу! – выплевываю ему слова, желая избавиться от общества этого мужчины. Да, собственно, что мне мешает? – Остановите машину, я хочу выйти!

Ничего, пешком дойду, не сахарная, не растаю… да здесь вроде не далеко.

– Именно это ты и сделала неделю назад.

По началу я не понимаю, о чем он, но потом, спустя пару мгновений до меня доходит, что это он про неловкий, произошедший неделю назад, инцидент в машине.

– Это случайность! Я думала там Леркин водитель! – оправдываюсь, мысленно даю себе затрещину.

Я не обязана что-либо этому хмырю объяснять!

Цепляюсь двумя руками мертвой хваткой в дверную ручку, внимательно слежу за дорогой, а мужчина словно и не замечает недопустимой скорости, и ведёт машину уверенно, но страх мой никуда от этого не исчезает.

– Всегда показываешь свои сиськи водителям? – резко спрашивает, и я, бросив на него взгляд, вижу, наконец, настоящую реакцию, он напряжен всем телом, а на скулах жилки ходуном ходят. Дядя недоволен.

От смысла его слов я покрываюсь испариной.

Он сказал это про мою грудь? Вслух?! Это настолько странно и неожиданно, что я просто не могу и рта открыть.