Мышка-норушка. Прыжок в неизвестность.

После приторно-сладкой кураги захотелось пить. Прихватив тускнеющую лампу, пошла в котельную. Набрала из скважины в бутылку воды. Захватив её с собой, уже собралась вернуться в кладовку, когда увидела две красные кнопки-лампочки, горящие на щитке. Ту, которая побольше, я знала. Это был индикатор холодильного блока. Куда он подключался, мне было неизвестно, но сам блок продолжил работать даже после того, как отключили электричество.

Что включала маленькая кнопка я даже предположить не могла. Никогда раньше не видела, чтобы она светилась или кто-то из моих родных её трогал. А теперь о предназначении этого непонятного включателя-чего-то-там и спросить не у кого.

Мысленно обойдя дом, и не придумав, куда можно приспособить и к чему отнести эту кнопку, решила:

– Как часто повторял дед, я с детства всё и всегда исследовала методом «научного тыка». Что ж! Ткну и на эту кнопку. Хуже уже не будет.

Собравшись с духом и глубоко вздохнув, надавила на красную лампочку и зажмурилась. Рядом со мной что-то тихо зажужжало.

Я открыла глаза. Первое, что увидела – светящаяся кнопка погасла. Сбоку тихо жужжал генератор, а в котельной, прямо у меня над головой, включилась крошечная точечная лампочка. Она была не больше донышка детского стаканчика. Но свет давала ровный и яркий, если сравнивать с дедовым фонарём.

Я склонилась над дисплеем генератора:

– Интересно, насколько его хватит?

Цифры показывали 138 часов непрерывной работы.

– Надо же! Почти шесть дней.

Заглянула в окошко топки. Там виднелись два брикета.

– Отлично! – обрадовалась я. – Пока работает генератор, нужно переработать утиль на новые брикеты.

Загрузив содержимое одной коробки в ёмкость, добавила реагентов и нажала кнопку. Агрегат буркнул и тихо заработал.

– Пошло на лад! – выдохнула я. – Теперь ревизия.

Я поискала выключатель, но его нигде не было видно. Решив, что он может быть в коридоре, вышла из котельной. Надо мной вспыхнула ещё одна маленькая лампочка. Я обернулась. Свет в котельной погас.

– Так вот, видимо, что означает выражение «дежурное освещение»!

В памяти всплыл разговор родителей о том, что папа закончил монтаж системы дежурного освещения, которое поможет значительно сократить расход брикетов для генератора.

– Значит, теперь только этот выключатель и только в крайнем случае. Энергию надо беречь!

Пошла по коридору. Свет следовал за мной. Гас, едва уходила на несколько шагов от крохотной лампочки под потолком, и вспыхивал прямо надо мной или немного впереди. Я невольно улыбнулась. Такое освещение мне нравилась.

– Интересно, это работает только в подвале или во всём доме тоже?

Поднялась на кухню. Свет по-прежнему от меня не отставал. Странно, и почему раньше не замечала на потолке этих крошечных лампочек?

Захватив мамины продукты и хозяйственные запасы, хранившиеся вместе с медикаментами, спустилась в подвал.

На стеллаже сбоку от двери стояли три больших контейнера с тревожной надписью «выживание», сделанной мной ещё в школе. Здесь я хранила свечи, зажигалки, огниво, дезинфицирующие средства, салфетки в индивидуальной упаковке, непромокаемую бумагу, карандаши, герметичные влагостойкие пакеты и прочие необходимые, на мой взгляд, вещи, которые могли бы помочь справиться с экстремальной ситуацией. В детстве папа частенько посмеивался надо мной:

– Ты думаешь, всё это тебе пригодится, случись беде? – спрашивал он.

– Да, – с уверенностью отвечала я. – В книжках написано, что эти вещи очень нужны, когда человек хочет выжить.

– А если придётся покинуть дом и убегать, как ты захватишь всё это добро с собой?

На папин вопрос у меня не было ответа ни тогда, ни теперь. Унести всё это «богатство» на себе попросту нереально. Транспорта у меня нет. Даже на тележку, с которой я ездила к пайкомату, поместится от силы четыре таких контейнера. И они точно должны комплектоваться иначе. Там должно быть всё: и вода, и продукты, и средства выживания, и гигиена. Только вот бежать с такой тележкой не получится. А значит, и то малое, что я в детстве предполагала взять с собой, придётся бросить. Остаётся папин рюкзак. Большой, вместительный, с огромным количеством карманов и отделений. Но сколько туда войдёт? И это я не беру в расчёт одежду, тёплые вещи, палатку, посуду…

Скорее всего, папа, дед и его предки подумали о том же, когда оснащали дом всеми этими насосами, скважинами, агрегатами и приспособлениями. Вон, даже бункер сделали.

– Кстати, о бункере! Где же ты есть? Хоть бы какой-то намёк найти… – пробурчала я, раскладывая в дверном проёме маленькую табуретку.

Села, поставила перед собой контейнер и открыла крышку. Я помнила не только каждый предмет, оказавшийся в моей первой коллекции, но и то, с чего она началась.

Как у любой девочки у меня была коробка с секретами. Но однажды в ненастный день, когда ветер грохотал крышами, рвал провода и ломал ветки деревьев, я услышала, в общей комнате разговор родителей. Подкралась на цыпочках к двери. Но они говорили так тихо, что речь походила больше на невнятное бурчание. Смогла понять только одну фразу папы – «скоро начнётся».

Что должно было начаться, когда и почему расслышать не удалось – под дверью зашевелились тени. Я метнулась в свою комнату и забралась в постель.

Проснулась посреди ночи. За окном гремело и сверкало. По крышам и в стёкла отчаянно тарабанил дождь. Изредка за окном что-то шелестело. Стало так страшно!

«Неужели началось» – подумала тогда.

Потом резко всё стихло. И в этой тишине кто-то очень большой, слоняясь по двору, шуршал, царапал стёкла и надрывно завывал, пугая ещё сильнее. Вслушиваясь в странные звуки, я всё сильнее куталась в одеяло и незаметно уснула. А когда проснулась, на земле лежал снег.

Что должно было начаться, я так и не узнала, а спрашивать у родителей побоялась. Ещё отругают за то, что подслушивала. Но ощущение надвигающейся беды с той самой ночи меня не покидало.

Из детской коробки с секретами исчезли открытки, наклейки и ярлычки. Теперь в ней хранились спички, дезинфицирующие салфетки и подаренный дедом складной ножик.

Карманные деньги, которых и так мне давали немного, я тратила на предметы выживания, о которых читала в книгах. Любимым местом прогулки стала городская барахолка. Отправляясь туда, я всякий раз боялась, что меня увидит кто-то из знакомых мамы или папы. Но тяга обзавестись чем-то полезным и нужным была куда сильнее страха перед недовольством родителей.

Однажды мне попался старый компас, как уверял пожилой продавец – советский. Я хорошо помнила, как бабушка часто повторяла:

– В Советском Союзе всё делали на совесть. Не то что теперь. Как в 90-е научились клепать халтуру, так по сей день остановиться не могут.

Её слова крепко засели у меня в памяти, потому решила, что советский компас мне пригодится. Точно зная, где находится север – проверила. Компас оказался рабочий. У продавца нашлось ещё два таких же. Я решила купить и их. А заодно десяток свечей и три коробка охотничьих спичек. За всё продавец просил 450 кредитов. У меня было на 50 меньше. Немного подумав, он согласился и продал товар за 400.

– Как оптовому покупателю, – укладывая покупки мне в сумку, улыбнулся продавец.

Изредка, когда выходной у родителей совпадал, мы всей семьёй ходили гулять на городскую площадь. Любили посидеть на уютной открытой веранде кофейни, расположившейся напротив дорогого ресторана. Оба эти заведения всё ещё работали лишь потому, что, как говорили, принадлежали один жене городского чиновника, другой кому-то из начальства химкомбината. Но точно никто ничего не знал. Да и работники настоящих хозяев отродясь не видали. Только управляющих.

Поглядывая на родителей, я дожидалась, пока они отвлекутся, и прятала в карман разовые приборы в индивидуальной упаковке, порционные специи или сахар, салфетки и средства санобработки. А что такого? Их бесплатно выставляли на стол в большом количестве. Хотя, должна признаться, мне всякий раз было как-то неловко. Утешала совесть тем, что, если не возьму я – возьмёт кто-то другой.

– Вы только полюбуйтесь, – усмехнулась однажды заставшая меня за этим занятием одноклассница Эля Горюновская – Гребёт всё подряд, словно вот-вот война начнётся. Зачем тебе это нужно? Эй, ненормальная!

Мне было безразличны её оскорбления. Я ведь и правда «гребла» всё, что, по моему скромному мнению, могло пригодиться, если вдруг… Что? Сама не знала, чего ждала. Просто ждала. А может, подспудно чувствовала, то ужасное, о чём однажды услышала от родителей. И наполняла коробку «нужностями» и «полезностями».

Вскоре секретной коробки стало мало, и появился первый контейнер с надписью «Выживание». Поверх него всегда лежала большая жестяная банка с печеньем и конфетами. Теми, что давала мне бабушка… Перебирая сладости, я помнила все те разы, когда получала гостинцы. Все до единого.

Так время и шло. Я взрослела, но в моих привычках ничего не менялось. Когда узнала, что любимой бабули больше нет, долго уговаривала себя.

«Этого не может быть. Не видела, значит, не было».

Детская отговорка незримо шествовала за мной по пятам, оберегая и защищая. Так мне казалось.