Карантин поневоле

И вот теперь все мы на карантине. Страны, города заперты в ограниченном пространстве своих жилищ. Хочется верить, что среди вынужденных арестантов окажутся те, кто прозреет, кто сможет излечиться от поразившей чиновников слепоты и глухоты. Надеюсь, те, от кого зависит куда больше, чем от простого работяги, весь год копившего деньги на поездку в Италию, обратят внимание на людей, вынужденных не в силу обстоятельств или собственной глупости соблюдать изоляцию, а находящихся в четырех стенах по болезни.

Да-да! Я о депутатах, оппозиционерах всех мастей и тех, чье слово может быть услышано куда быстрее, чем «вопиющий глас народа».

Надеюсь, после двухнедельной изоляции хоть у кого-то из вас зашевелится в голове мысль: а как же там выживают эти инвалиды, эти лица с ограниченными возможностями, если я уже через несколько дней сидя в четырех стенах готов выть диким зверем и бросаться на всех от тоски.

А, правда, как?

Глава 1. О том, что важно далеко не каждому

Как не сойти с ума в изоляции, когда все книги из домашней библиотеки прочитаны, а от «читалок» рябит в глазах, фильмы пересмотрены, а по телевизору, военными сводками, новости о распространении вируса, растущем числе заболевших и умерших от страшной заразы, и пока никакой надежды на скорое завершение всего этого кошмара?

Сказать?

Расспросите тех, кто вынужден находиться на карантине не жалкие две недели, а месяцы, годы, целую жизнь!

Меня спросите!

Когда осенью 2012-го после лёгкой пешей прогулки впервые отказали ноги, я поняла, что прежней моя жизнь уже никогда не будет.

Оказавшись в инвалидном кресле и сутками напролёт рыдая от страха, неизвестности и отчаяния, я не понимала, где берёт силы жить дряхлая старушка на ходунках, соседка по больничной палате. А она день и ночь «окучивала» меня как хрупкий цветок, уговаривала, успокаивала, объясняла, что жизнь не закончилась, а только началась.

Я её тогда не понимала. Осознание правоты умудрённой опытом пожилой женщины пришло гораздо позже. Лишь спустя время до меня дошёл смысл её слов. И надеюсь, мой опыт поможет другим иными глазами взглянуть на свой «карантин поневоле».

Мне повезло! Я попала в палату к очень опытному неврологу – Наталье Александровне. Не устану благодарить её за профессионализм, доброту, за терпение и снисходительность. Сколько времени она потратила на то, чтобы разъяснить мне результаты обследований. Как уговаривала не сдаваться! Сколько перепробовала способов вернуть ногам чувствительность!

Сезонные обострения случаются минимум два раза в год. Обычно, когда я жду ухудшения, то стараюсь заранее взять направление в стационар, зная, что дома с болезнью не справиться. В приёмном покое меня уже узнают:

– Ну, что? Прибыла к месту постоянной прописки? – шутит медрегистратор, оформляя историю болезни.

Хорошо, когда поступаю планово. Всегда знаю, чего ожидать. А когда экстренно? Бывало у меня и такое. Как-то попросила свозить меня в гипермаркет за продуктами. С утра чувствовала необычайную лёгкость. Ещё сказала своим:

– Пока полегчало, везите. Кто знает, когда мне опять поплохеет.

Приехали. Покатались по рядам. Собрали тележку продуктов. Чувствую, плывёт всё перед глазами. Только, что успела сказать… Завертелся потолок. Темнота перед глазами. Ледяной пот. Нашатырь.

Пришла в себя, а ног не чувствую. Скорая. Экстренное поступление в стационар. На этом мои поездки по магазинам и закончились.

В тот раз я попала не к своему врачу. Но, спасибо доктору, узнав, что обычно я лечусь, у Натальи Александровны, позвонила ей, поспрошала…

На этот раз ноги пошли, но чуда я больше не жду. Знаю – будет только хуже. Моё заболевание нельзя вылечить, можно только стабилизировать, и то на время. Я потом ещё много раз попадала к Наталье Александровне в палату. И всякий раз она находила для меня такие нужные и такие важные слова – те, что придавали сил, что заставляли верить в себя…

…Выписавшись из больницы после первого обострения, я какое-то время ещё надеялась на лучшее. Но…

Прошло чуть больше полугода, и я была вынуждена уволиться с работы. Не потому, что мне не нравилось или мало платили. Должность меня полностью устраивала. Но я ушла. Пришлось. Добираться на работу и обратно для меня стало пыткой.

Я уже говорила, что молодёжь неохотно уступает место в транспорте даже пожилым людям? А когда видят, если видят, конечно, женщину средних лет, то и мысль не шевельнётся, что, возможно, стоит встать и усадить человека старше себя по возрасту. Куда там… Смартфон наше всё!

Организация, где я работала, находилась на окраине города. Не так чтобы и далеко от моего дома, но без малого час в душном переполненном автобусе. Стоя. Каждый день, добравшись на работу, я до обеда пыталась собрать себя в кучу и заняться делами. Потом, вместо перерыва и до самого вечера навёрстывала то, что не успела сделать в первой половине дня. Когда возвращалась домой, у меня не было сил даже поесть. Какой ужин? Вам его ещё и приготовить? Забудьте про это! Сами о себе позаботьтесь, мне бы до постели доползти.

Обезболивающие стали исчезать из ящика с медикаментами быстрее, чем таял посеревший снег в тёплый весенний день. Поднять себя утром и заставить идти на работу с каждым днём становилось всё сложнее. Попытки добраться куда-либо превращались в непреодолимую полосу препятствий. Здоровье ухудшалось с такой скоростью, что вечером я не могла с уверенностью сказать, встану ли утром. И вот однажды, после сорока пяти минут в битком набитом пассажирами автобусе, я мешком вывалилась на остановку. В буквальном смысле вывалилась. У меня хватило сил только сделать несколько шагов к выходу. А дальше… Метелики перед глазами, жгучая боль в позвоночнике, падение в темноту и… Здравствуй, тротуар!

Да, я упала. Хорошо ещё потеря сознания оказалась кратковременной, какие-то секунды. Холодный, пронизывающий ветер быстро привел в чувство. Хотела подняться, да не тут-то было. Я не ощущала ног. Совсем. Честно, до сих пор удивляюсь, как тогда ничего не сломала?

– Вы поглядите! Ещё только утро, а уже нажралась! С виду приличная женщина. А на деле – пьянь. Тьфу! – обходя меня, пробурчала не в меру упитанная дама и, наступив на край моей юбки, животом потеснила пассажиров задней площадки автобуса. Да так! С передней площадки на остановку посыпались только что с трудом втиснувшиеся туда работяги.

Спасибо двум военным, отказавшимся от идеи садиться в переполненный автобус. Они мне и помогли. Подняли. Отряхнули. Усадили на остановку. Позвонили на работу и в скорую. Как умели, успокаивали мою истерику, вызванную оскорбительной репликой. Убеждали в том, что они-то видят истинную причину, а те, кто поверил навету недалекой станичницы, просто глупцы. Дождались врачей, и только сдав меня им с рук на руки, уехали по своим делам.

После очередного «отдыха» в больнице, получила направление на врачебную комиссию.

Прохождение специалистов в поликлинике – то ещё удовольствие. Но как туда добраться, если ноги не ходят? Да, чувствительность восстановилась, правда, не в полном объёме. Но отважиться выйти из дома на постоянно немеющих ногах с риском свалиться где-нибудь, и хорошо, если не под колеса проезжающего транспорта?

Ну, нет!

Надо было срочно искать выход.

Мне повезло.

У соседей машина и престарелая мама, решившая, во что бы то ни стало, пройти всех специалистов именно в то время, когда мне назначили комиссию. Так что, посовещавшись с соседями, записала на прием ко всем докторам и себя, и её. Сосед безропотно возил нас в поликлинику и радовался, что на пару-тройку часов у его тёщи появлялись «свободные уши» и он мог отдохнуть, от безмерно любившей поговорить матери жены.

Постепенно я привыкала к новому положению и необычному статусу. И хотя глаза наполнялись слезами всякий раз, когда меня в инвалидном кресле везли на консультацию, обследование или процедуру, я осознавала, что, как бы не сопротивлялась, как бы не отрицала своё нынешнее состояние, рано или поздно мне придется столкнуться с необходимостью приспосабливаться к новой жизни.

Надеясь на лучшее, готовься к худшему.

Кажется, английская поговорка. Или нет? Не помню точно…

Вы только не подумайте, я не плачусь в жилетку и не пытаюсь вызвать сочувствие. Уже давно смирилась, хотя раньше себя жалела. Потом поняла – я сама загоняю себя жалостью туда, куда все мы рано или поздно успеем. А мне еще столько нужно сделать, написать, рассказать…

Нет смысла хныкать!

Надо действовать!

А когда начала занимать руки и голову интересными и пока неведомыми мне техниками рукоделия, на меня снизошло озарение: помимо того, что это красиво, творчество имеет еще и лечебный, терапевтический эффект.

– Монотонная работа успокаивает,

– Улучшается мелкая моторика пальцев, что, к примеру, для меня очень важно,

– Притупляется головная боль, да и любая другая. Создавая красоту, я забываю о ней, отвлекаюсь,

– Мыслительная активность улучшает кровоснабжение мозга.

Единственное, про что постоянно приходится помнить – это зрение. Перенапрягать глаза – опасная затея. Стараясь отвлечь мысли, можно невольно навредить здоровью. А оно и так не блещет, увы. И, конечно, не стоит забывать о спине – долгое сидение, склонившись над работой, тоже не желательно. Необходимо делать перерыв.

Думаю, понятно, какое именно лекарство от тоски и изоляции я выбрала.

Так что, с недавних пор инвалидность для меня не приговор.

Можно, конечно, сидеть, горевать, оплакивать свою тяжкую долю, лить слёзы об утраченном здоровье. Но лучше использовать высвободившееся время, эту непрошенную возможность, на полную катушку.