Королевская двойня для медиамагната

Странное дело!

Но я не чувствовала раскаянья! Я не жалела о той единственной ночи с Гориным ни на секунду. Часть меня хотела провести с ним много таких ночей, но я понимала, что это нереально. С помощью меня Никита просто поставил жирную точку в деле о поглощении холдинга.

Другая часть меня тянулась к Матвею, желая вернуть те нежные и романтичные отношения, какими они были до всей этой истории с Гориным.

– Я согласна, ? произнесла я спокойно.

И мы поженились.

Медовый месяц действительно был «Медовым», позволив нам забыть обо всём и наслаждаться друг другом.

А дальше у меня задержка.

Тест и две полоски.

Бегу обрадовать мужа. А он почернел в лице и выдал мне:

– Я бесплоден. У меня не может быть детей.

Начал мне рассказывать о своём спортивном прошлом, о разных препаратах, о последствиях и низком содержании чего-то там в его организме. Вынул из сейфа бумажную папку, показал медицинское заключение.

– Когда ты собирался мне об этом сказать? Ты хранишь эти бумаги в сейфе! Чтобы их не украли?! Разве я не должна была до свадьбы узнать об этом?

Матвей не ответил на мои вопросы и, выходя из кабинета, сухо сказал:

– Мне нужно подумать, что делать с тобой дальше.

Я осталась сидеть на стуле в состоянии прострации.

Как мне поступить? О прерывании беременности не может быть и речи. По моим медицинским показаниям, я знаю, что будет велика вероятность не забеременеть больше никогда.

Не то, чтобы я прямо сейчас хочу родить от Горина, который использовал меня, как в салфетку сморкнулся! Но риск остаться в будущем совсем без детей очень высок.

Я приняла для себя самое важное решение в жизни ? это мои дети, они должны увидеть этот свет, жить в радости и достатке, чего бы мне это ни стоило!

Матвей не ночевал дома два дня, а потом объявил, что готов принять моих детей, так как в будущем сам собирался предложить выбрать донора и провести процедуру ЭКО. Так вышло, что донор объявился сам не зная того.

Следующие два года были приятно волнительными, родилась двойня. Ещё в роддоме меня окрестили «королевой», ведь я мама сына и дочки ? двойняшек. А «королевской двойней» называют разнополых детей, родившихся в результате одной беременности.

Матвей, казалось, был рад:

– Это двойное счастье!

Но детки росли и становились всё больше похожи на родного отца. Я на это не обращала никакого внимания. Мне было всё равно на кого они похожи ? они мои дети!

А Матвей себя изводил тем, что они напоминают ему врага. Сначала стал к Петру и Лерочке равнодушен, а потом началось ? скандал за скандалом.

Я подала на развод. Он согласился. Разошлись без имущественных претензий друг к другу.

Я продала всю свою недвижимость, и на эти деньги переехала с детьми в другой город. Решила, что на первое время денег нам хватит, а дальше я что-нибудь придумаю. Встану на ноги.

Матвей после нашего отъезда совсем сдал. Потерял контроль над собой и постепенно утратил остатки своих компаний. «Сломался», как говорят.

Он пытался вернуть нас назад, звал. А я понимала, что лучше не будет. Дети будут расти ? маленькие копии Горина. Особенно Пётр. Он мальчик и со временем будет всё больше раздражать Матвея. А потом переходный возраст ? нет, это слишком рискованно. Я хочу спокойной жизни для детей.

По-своему я Матвея любила, и мне было его очень жаль, но в первую очередь я должна была думать о детях!

Петру и Лерочке исполнилось четыре года. На пороге нашей квартиры объявился Матвей. Умолял начать сначала, был внимателен к детям. Я дала слабину. И он остался с нами. Мы вместе прожили ещё один год. Для Петра и Лерочки он был папой. У меня закралась надежда, что так хорошо и спокойно будет всегда.

Мы вместе работали в администрации одной химической компании. Достойные зарплаты, корпоративные «плюшки», совместный отпуск ? всё идеально!

Генеральный объявляет праздник и собирает всю администрацию за большим столом. Представляет нового совладельца. И кто же это? Никита Горин ? чтоб он провалился ко всем чертям!!!

Другой город, другая сфера деятельности ? и снова он! Да что же это такое?!

Матвея как подменили. Снова сорвался, выгнал нас из дома. Мы переехали на съёмную квартиру.

А Матвей этим же вечером погнал на машине и улетел в кювет. Я просидела три часа в больнице пока его оперировали. Потом скорее в садик за детьми и домой.

Прогнозы были неутешительные, Матвей угасал. Два месяца я за ним ухаживала в больнице. Он просил не приводить детей, чтобы они его не видели «таким». Просил прощения, сожалел, что всё так вышло с нами и с ним. Чувствуя приближение конца, потребовал нотариуса и переписал на меня всё оставшееся своё имущество, активы, всё, что было.

Матвея не стало.

Мир снова почернел вокруг, и казалось, что света впереди уже не видно. Мы много ошибок наделали, но он был близким человеком для меня, и пусть неидеальным отцом, но другого у моих детей не было. Вспоминались светлые дни: рождение малышей, как Матвей забирал нас из роддома, менял памперсы, ухаживал, когда детки болели, помогал купать, покупал игрушки, одежду, подарки на праздники. Перед глазами проносились наши поездки на природу, в цирк, в кукольный театр и много всего другого.

Я плакала, ругала судьбу, но мне нельзя было раскисать. Я мама! Я нужна детям.

А ещё, пока я ухаживала за Матвеем, в больнице познакомилась с девушкой ? Анной Титовой. Мы подружились, и, когда Матвея не стало, она поддерживала меня всеми силами. Анна была смертельно больна. Болезнь забирала её медленно, поэтому лишь во время обострений она лежала под наблюдением врачей, а всё остальное время дома.

«Карабкаюсь потихоньку,» ? шутила Анна.

Я приходила к ней домой, и мы часами разговаривали обо всём на свете. Оказалось, она единственный потомок одного из древних дворянских родов. Разносторонне образованная, интеллигентная девушка.

– Я веду переписку с Антуаном. Он герцог.

– Что, прям настоящий?

– Да, настоящий, ? улыбнулась Анна, ? Он увлекается геральдикой, родословной некоторых фамилий дворян Европы и России. Два года назад он мне сам написал, и поведал прелюбопытнейшую историю. Один из моих предков был шпионом во времена Наполеона. Он был раскрыт. Однако получил помощь двойного агента французской контрразведки, и успешно покинул пределы Франции. Этим агентом был предок моего Антуана.

Аня показала мне свои фото двухлетней давности. Это удивительно! Мы так похожи. Она выглядит совсем не так, как сейчас. На фото улыбается красавица в модном пальто и фетровой шляпке. Аристократичная, молодая девушка. Белоснежная кожа, осиная талия, тонкие запястья. Есть еле заметные различия в чертах лица, но, если бы не расхождение в цвете глаз, нас было бы не отличить. У меня радужка серо-зелёная, а у Ани орехово-карие глаза.

Она рассказывала мне о нём, а я ей о своей жизни.

Однажды Аня сказала, что отправила своему герцогу фото моих детей. Она объяснила:

– Наша переписка началась невинно вокруг исторических фактов, но постепенно общение становилось горячее. Видео-звонки переросли в желание встретиться. Он холост, удивительно хорош собой, элегантен и статен. Его манера речи и черты характера импонируют. Незадолго до нашей встречи я узнала о своей болезни. И вот уже полгода разными уловками оттягиваю момент. Я не хочу, чтобы он видел меня в таком виде и вообще узнал о недуге. Больных женщин никто не любит. Но и бросить переписку с ним я не могу. Это моя отдушина. А он ждёт. Я призналась Антуану, что причина, почему я откладываю встречу, в двух малышах. Я написала, что я мать-одиночка. Это должно остудить его пыл.

– О Боги! Зачем ты это сделала?