Зерно мира мёртвого

– Механика ясна? – спросил Орловский, подходя ближе и внимательно разглядывая сапоги сквозь стекло.

– В общих чертах, – вступил Игорь. – Действуют по принципу «включено-выключено». Но «выключить» их может только, условно говоря, хозяин. Для всех остальных – это билет в один конец. Мы предполагаем систему идентификации, основанную не на биометрии, а на… чистоте намерения. На безусловном принятии объекта как просто вещи.

Виктор Ильич задумчиво покачал головой, его пальцы постучали по стеклу колпака.

– Слишком красивая гипотеза. Похоже на сказку.

– В каждой сказке есть правило, – спокойно парировала Коваль. – Наш младший сотрудник, Озерова, перед уходом удачно сформулировала. Они реагируют не на человека, а на… чистоту помыслов. Как в сказках – тому, кто душою чист, и конь крылатый подчиняется. «Наивный пользователь», если переводить на наш язык.

– «Наивный пользователь»… – Орловский повторил, и в его голосе исчезла ирония, осталась только заинтересованная оценка. – То есть нулевой, чистый. Хороший оперативный термин. Вам, капитан, стоит его в заключение вписать. Это уже не сказка, а почти рабочая модель. Да и факты … – он взглянул на ровную линию траектории на чертеже Ержана, – факты упрямы. Ровная прямая, отсутствие контроля… Да, похоже на инструмент с защитой. Примитивной, но абсолютно эффективной. Химия?

– Ничего, – отчеканил Ержан. – Обычная кожа, обычная медь. Аномалия не в материале. Она в правилах, по которым этот материал работает.

– То есть изучать нечего, – резюмировал профессор. – Только констатировать свойства. Значит, ваш вывод о тупике… он верен. В текущих парадигмах.

Он помолчал, разглядывая замысловатые узоры на бляхах.

– Рекомендую отправить всё в архив. Полное досье, включая ваши прорисовки символов и этот самый тезис о «наивном пользователе». Пусть лежит. Мир велик, и, может быть, когда-нибудь эти пазлы сложатся с другими. – Он обернулся к Игорю. – И передайте Гроссману, когда он вернётся, чтобы посмотрел в своих картотеках упоминания не только об артефактах, но о ритуалах передачи. О «дарах» и «посвящениях». Это может быть ключом.

– Будет сделано, Виктор Ильич, – кивнул Игорь.

– Отлично. – Орловский повернулся к Коваль. – Анна Дмитриевна, пройдёмте со мной. Поскольку здесь, – он кивнул в сторону колпака, – мы упёрлись в теоретический тупик, пора переключаться на полевую работу. Нужно обсудить детали предстоящей экспедиции. Получили, наконец, добро на выезд в ту сибирскую локацию, про которую я вам говорил. Там, по описаниям, целый ассимилированный участок леса. Пора готовить группу.

Коваль коротко кивнула, взяла свой планшет и, поправив прядь волос, убранных в тугую косу, последовала за руководителем аналитического отдела к выходу. На пороге Орловский ещё раз обернулся:

– Не засиживайтесь тут. Оформите заключение и – в архив.

Дверь закрылась. В лаборатории воцарилась привычная рабочая тишина, нарушаемая лишь гудением приборов и мерными шагами в коридоре.

Игорь Светлов вздохнул и отодвинул от себя стопку фотографий и протоколов по СК-012. В глазах мелькнула знакомая тень – лёгкое раздражение учёного, упёршегося в стену.

– Ну что ж, – произнёс он, собирая свои бумаги в папку. – Вывод ясен. В текущих условиях – тупик. Остаётся архивировать и ждать. Ждать, когда появится новый контекст или… тот самый «нулевой пациент», которого в наших стенах не сыскать. Что же до пострадавшего – его судьбу решит комиссия. Пока что Сидорова оставили на «Наблюдении», но это уже не наше дело.

Ержан, не глядя, уже протянул руку к стопке чистых бланков заключений.

– Согласен, – сказал он своим ровным, бесстрастным голосом. – Я оформлю итоговое заключение и подготовлю объект к переводу в основное хранилище. В сектор "Евклид-Пассив". Хотя бы не "Кетер" – не придётся дежурить у мониторов. Карантинный срок вышел, поведение описано и классифицировано. Пусть занимает своё место на полке.

Он взял первый бланк и уверенно вывел в графе «Рекомендация»: «Перевести в архивное хранилище №3 (Долговременное, категория «Евклид-Пассив»).»

Игорь кивнул, застегнул свою папку и встал. Его ждал недописанный прогноз по динамике споровых выбросов на следующий квартал – работа куда более объёмная и тревожная, чем описание очередного курьёза для архива.

– Тогда на этом моя миссия здесь завершена. Спасибо за помощь, Ержан. Материалы по «Сапогам» я внесу в общую базу, и скорее всего завтра. У самого ещё «Облака» на столе ждут недописанными.

– Удачи с облаками, – не поднимая головы, откликнулся Нургалиев, уже погружённый в заполнение граф.

Он поставил печать на заключении по СК-012, ровно сложил все бумаги в дело: протокол изъятия, фотофиксацию, заключение психолога об успешной коррекции показаний свидетеля Смирновой М.И., справку из медотсека о переводе гражданина Сидорова А.П. на режим «Наблюдение-2». Он достал из папки лист описи, прошёлся по пунктам взглядом и напротив каждого – от «Фотофиксация места инцидента» до «Акт о приёме-передаче в архивное хранилище» – поставил аккуратную галочку шариковой ручкой. Последним был пункт «Свидетели: работа проведена». Галочка. Дело было закрыто.

Стопка ещё не разобранных лабораторных журналов и папка с грифом «Объект Ф-447: Предварительные данные по флуктуациям» терпеливо ждали своего часа на краю стола. Ержан потянулся к папке, открыл её и пробежал глазами по первой странице – стандартный бланк первичного описания.

Сапоги-скороходы под стеклянным колпаком оставались немыми и бесполезными. Сложенные в ту самую нелепую позу, в которой их сбросили с ног Алексея Сидорова, они теперь напоминали не артефакт, а вещественное доказательство по закрытому делу. Их случай был исчерпан, описан и отложен в долгий ящик.

А в лаборатории 3-Б уже шла обычная, ни на секунду не прекращавшаяся работа. Работа над следующей загадкой из бесконечного списка.