Маринкина башня

– Без денег и без своего имения! – так же горячо отвечала мать.

– Пан Мнишек обещал отписать Вацлаву одно из своих прикарпатских имений неподалеку от Кросно.

– Божена, мы не можем зависеть от милостей пана Мнишека, – вмешался в их перепалку Мацей. – Наша семья в огромных долгах. Еще и турнир этот. Так некстати. Он съел наши последние сбережения.

Божена с удивлением уставилась на родителей.

– Мы банкроты?

– Да. Но у нас есть отсрочка. Король согласился подождать, так как твой будущий муж обязался после свадьбы оплатить ежегодную ренту за Джевицкий замок.

– Мой будущий муж? – прохрипела Божена.

Голос внезапно сел, грудь сдавило, а под ребрами неприятно сжалось.

– Король предложил кандидатуру князя Яцека Порыцкого, – сказал отец, отводя от нее глаза.

Услышав о вмешательстве короля, Божена осознала, что план Вацлава обратиться к Мнишеку изначально был провальным и в дальнейшем ничего не даст. Стоит старосте узнать об участии Стефана Батория, он не станет вмешиваться.

– Яцек Порыцкий – это тот князь, с чьих земель в Лодзь поставляют соль? – вспомнила Божена толстого и неопрятного князя, который навещал их в Джевицах прошедшим летом.

Выходит, он приезжал смотреть на нее.

– Да, – подтвердил ее опасения отец. – Князь овдовел, и король предложил ему присмотреться к дочери воеводы Джевицкого.

– И?

– Ты ему очень понравилась. Он попросит твоей руки этим летом, когда вернется из Швеции.

Значит, у меня целых полгода впереди, – воспряла духом Божена. За это время всякое может случиться.

– Князь чрезвычайно богат, Божена. У него даже имеется свой флот, – пристально глянула Катажина на дочь. – Соляные копи в его землях дают большой и стабильный доход.

Зато Вацлав молод и красив. А главное, мы любим друг друга, – подумала Божена.

Она обрадовалась отсрочке неприятной ей женитьбы и была уверена, Вацлав что-нибудь придумает. Он ведь обещал.

Только чего совсем она не ожидала, так это последующего строгого родительского надзора. Дочь воеводы оказалась фактически запертой в замке, никуда не могла выйти без сопровождения. И с каждым днем крепла уверенность, что от нее прячут письма Вацлава.

В однотипном и безрадостном состоянии провела Божена почти пять месяцев. Была бы она постарше, да поопытнее, то заметила бы неладное намного раньше. А так… заметила нянюшка.

– Пресвятая Мария! – взмахнула руками Фелисия, – подавая молодой хозяйке полотенце, когда та выбиралась из большой лохани с пенистой водой.

– Что такое нянюшка?

Но та только охала, причитала, прижимала руки к сердцу.

Божена рассердилась на старую дуреху.

– Пришли кого-нибудь из служанок, чтобы помогли мне одеться, раз сама не можешь, – строго сказала она.

– Панночка, миленькая, нельзя служанок, – забеспокоилась няня.

– Фелисия, в чем дело?

– Надо маменьку Вашу звать.

– Да позовем мы ее, только объяснись уже наконец, что тебя так взволновало!

Няня никак не могла прийти в себя, но побоялась, что девочка действительно кликнет служанок и тогда позора будет не укрыть. Потому заставила себя сказать:

– Беременны Вы хозяюшка. Неужели сами не замечали, не чувствовали?

– Беременна?

Божена плюхнулась обратно в лохань с водой, прямо в завернутом полотенце. Часть воды вылилась, потекла по вымощенному красным кирпичом полу. Но обе женщины не обратили на это никакого внимания.

– Нянюшка? Что же мне теперь делать?

– Я за пани Катажиной побегу. Она решит, что делать.

– Фелисия, я боюсь, – захныкала, словно маленькая, Божена. – Мама меня убьет.

– Милая, теперь уж не исправишь ничего. А маменька твоя посердится немного, да поможет как-нибудь.

Фелисия оставила плачущую девушку и с резвостью, несвойственной ее почтенному возрасту, припустила искать главную пани.

Когда через пятнадцать минут она вернулась с хозяйкой замка, Божена так и сидела в лохани с остывшей водой и в промокшем полотенце.

К великому изумлению няни и девушки, Катажина не учинила скандала и не стала хлестать дочь по лицу, как иногда поступают матери в подобной ситуации.

– Божена, одевайся, – скомандовала пани. – Едем к доктору. Я знаю надежного, он будет молчать. Чтобы понимать, что делать дальше, для начала узнаем вердикт врача.

– И ты, Фелисия, молчи, – приказала она няне.

– Клянусь Пресвятой Девой Марией, никому ни словечка, – перекрестилась нянюшка.

Божена не в состоянии была думать и что-либо делать, она послушно дала высушить волосы и одеть себя няне. Потом также послушно отправилась за матерью в поданную карету, украшенную ярким гербом рода Джевицких.

– Восемнадцать-двадцать недель, – после осмотра сообщил доктор, к которому Катажина привезла дочь. – Сердце хорошо прослушивается. Скоро ребенок начнет активно толкаться.

Доктор понимал всю щекотливость ситуации, но счел нужным предупредить:

– Не советую на таком сроке прерывать беременность. Последствия для роженицы могут быть самыми непредсказуемыми.

– Против веры это, дите в утробе убивать, – молвила Катажина. – Божена будет рожать.

Дочь искоса глянула на мать. Не ожидала от нее такого. Неужели теперь ей разрешат выйти замуж за Вацлава?