Завещание на любовь

– Лу, твою мать, спроси свою чертову сестру, куда Джо Уилсон потащил Мередит, – запыхавшись, приказываю я.

Мередит

Место у края – настоящее спасение. Когда я буду сбегать в туалет, чтобы успокоиться, мне не придется тревожить людей, смотрящих фильм. Боюсь, если бы мы сидели в середине ряда, кто-нибудь точно запер бы дверь за мной, потому что за двадцать минут «Грязных танцев» я побывала в туалете трижды. Класс, Джо будет думать, что у меня проблемы с почками.

Тянусь к общему ведру сладкого попкорна, купленного Джо на нас двоих, и наши руки сталкиваются. Его пальцы холодные и мягкие, что меня почему-то расстроило. В животе скручивается узел, заставляющий меня тут же одернуть ладонь. Меня словно окатило понимание того, что мне здесь совсем не место. Боковым зрением улавливаю ухмылку Джо. Он кладет руку на общий подлокотник и ставит ладонь на тыльную сторону, растопырив пальцы. О… он подумал, что я хотела взять его за руку? Конечно, фильмы к этому располагает, но это, не знаю, рановато?

Боже, Мер, ты не леди из восемнадцатого века! Сейчас после недолгих переглядок лезут в кровать к незнакомцам, а ты боишься взять милого парня за руку? Собираю все смелость из закромов и накрываю его ладонь своей. Пальцы Джо все такие же ледяные. Они аккуратно сплетаются с моими, но несмотря на его бережность, не могу игнорировать чувство, что это неправильно.

Проходит еще какое-то время, в зал на секунду проникает свет из коридора кинотеатра – кто-то зашел. Волоски на шее встают дыбом, по телу проходит дрожь, спина покрывается ледяным потом. Поворачиваю голову в сторону выхода и вижу его.

Маркус стоит в метре от меня. Мне не нужен свет, чтобы узнать его массивный силуэт и очертания острых скул. Отблеск экрана на его лицо лишь удостоверяет меня в том, что это Маркус. Его глаза светятся в темном помещении и прожигают меня, как два лазера. Ноздри раздуваются, и из них словно идет пар. Взгляд мечется от наших с Джо сплетенных рук к моему лицу. От его выражения лица весь мир останавливается и затихает. Кровь громко стучит в ушах. Губы приоткрываются в немом вопросе: это галлюцинация или реальность?

Вопрос отпадает после того, как Маркус молниеносно приближается и, крепко схватив за плечо, поднимает меня на ноги. Ведро с попкорном и стакан содовой падают на пол. Я взвизгиваю и отпрыгиваю от получившейся грязи. Джо рывком поднимается со своего места и пытается разглядеть неожиданного гостя. Все зрители в зале смотрят на нас, но я не шевелюсь и жду ответа от Маркуса. Мужчина оскаливается, как кровожадный лев, кажется, что он сейчас набросится на Джо. Что на него нашло? Тело подсказывает мне, и я кладу ладонь на грудь Маркуса. Мужчины переводит взгляд на меня, наши глаза встречаются, и его дыхание приходит в норму.

– Скажи парню, что у тебя срочные дела, – шепчет он напряженным голосом. Открываю рот, чтобы возразить, но Маркус прерывает меня: – Не возражай. Пожалуйста.

Я неуверенно киваю и выполняю его просьбу. Джо поглядывает на Маркуса и на то, как он меня держит, и хмурится. Судя по тому, как я боялась прикоснуться к парню, у меня уже должен случиться сердечный приступ. Чувство вины начинает покалывать меня изнутри, но мозг не работает.

– Точно все будет нормально? – переспрашивает Джо.

– Да, – киваю я. – Прости, что так получилось.

Маркус не дает нам попрощаться и утаскивает меня за собой. Я беру одежду из гардероба, быстро накидываю пальто и выхожу на парковку. Ледяной ветер развевает волосы и окончательно уносит все мысли из головы. Делаю глубокий вдох и залезаю в автомобиль. Маркус выглядит взвинченным и отстраненным, я почти слышу, как в его голове происходят мыслительные процессы. Никто умереть не мог, обеднеть я не могла, так что трагедии точно никакой не произошло. Значит, волноваться мне не о чем. Надеюсь. Мужчина заводит пикап, и мы уезжаем в горы.

***

Как только автомобиль тормозит, Маркус выпрыгивает из него, подбегает к моей двери, практически вытаскивает меня и тащит в дом. Прямо в обуви и в верхней одежде мы поднимаемся на второй этаж. Несколько раз я чуть не падаю лицом на лестницу, но Маркус удерживает меня. Останавливается он только в своем кабинете. Из ящика достает ручку и чековую книжку и говорит:

–Ты должна уехать.

Весь шаткий мир, который построился вокруг меня за короткое пребывание в доме Маркуса, рушится. Я ждала чего угодно, но точно не этого. Вновь, едва ощутив вкус жизни, я опускаюсь во тьму. Слезы собираются в уголках глаз и готовятся сползти по лицу.

– Нет, – мой голос такой же шаткий, как мои возможности остаться здесь. Откашливаюсь и произношу: – Я никуда не поеду. Мне здесь нравится.

«И мне нравишься ты,» – застревает в горле.

Маркус стискивает края стола так сильно, что костяшки белеют. Я подхожу к нему и кладу руку на его плечо, сжимая и требуя, чтобы он развернулся. Довольно! Мне надоело его странное поведение, а от перемен в его настроении моя голова скоро взорвется. Маркус опускает голову, его спина часто вздымается.

– Большую часть времени ты добр, – продолжаю я. – Ты понимаешь меня, знаешь, какого жить среди таких, как мои родители. Я всю жизнь мечтала оттуда вырваться, как это сделал ты, но я оказалась слабой.

Мужчина вздрагивает, словно я чем-то его уколола. Кажется, я на верном пути. Если придется, готова умолять его оставить меня в Джексоне. Маркус резко разворачивается ко мне лицом, немного сутулясь, чтобы наши глаза были почти на одном уровне. Его дыхание – горячее и приятное – щекочет мое лицо, и в блаженстве я опускаю веки.

– Я был трусом, раз сбежал, – шепчет он.

Одинокая слеза скатывается по щеке, я смахиваю ее и, всхлипнув, спрашиваю:

– Почему ты меня гонишь? Мое происхождение настолько противно тебе? Я настолько противна тебе?

Маркус обхватывает мои щеки ладонями и поднимает мое лицо, заставляя смотреть на него. Глаза мужчины сверкают и чаруют, вводя меня в транс. Мой взгляд невольно падает на его губы, и мой жест не проходит мимо него. Маркус облизывается – у меня перехватывает дыхание, потому что понимаю, что у меня появилось дикое желание. Всем своим существом я хочу поцеловать его. Маркус проводит костяшками от моей левой скулы до уголка губ и шепчет:

– Все совсем наоборот, Мередит.

Я вопросительно свожу брови на переносице. Маркус продолжает поглаживать мое лицо, все тело пылает от наслаждения. Это кажется так правильно, но при этом такие действия – табу. Из-за нашего общего прошлого, из-за разницы в возрасте.

– Мне было невыносимо думать о том, что ты сблизишься с кем-то кроме меня, – объясняет он. Беззвучно ахаю, ноги слабеют, в низу живота разливается тепло. – Я взбесился от того, что Джо прикоснется к тебе или…

– Или? – хрипло уточняю. Возможно, я знаю ответ…

Маркус, прорычав, впивается в мои губы. Агрессивно, жестко, словно я источник, а он умирал от жажды. От шока стону, размыкаю зубы, и его язык проскальзывает внутрь и сплетается с моим. Они двигаются плавно, ласкают друг друга. Я целовалась лишь однажды, когда девочки из моей комнаты в пансионе пригласили к нам мальчишек. Мы играли в бутылочку, и мне достался прыщавый ботаник в очках и с брекетами. В то время я тоже носила скобы, и во время поцелуя они все время стучали друг об друга. Это было жалко. Целоваться с Маркусом – совсем другое дело. Его мягкие губы умело двигались на моем рте, опьяняя меня до безумия. Я стону, наслаждаясь.

– Дьявол, – шипит Маркус, разорвав поцелуй. Мужчина отстраняется, убирает руки с мего лица. Наши глаза встречаются, и, похоже, он удивлен не меньше меня. Возбуждение кипит в крови, и я не хочу ничего кроме продолжения. – Останови меня, Мер.

Отрицательно качаю головой и сама прижимаюсь к нему. Без стыда обхватываю его шею, притягиваю к себе, слегка приподнявшись на носочках, и целую. Не знаю, что мной движет, я просто не хочу останавливаться. Я целую его не с таким напором, мои движения более осторожны и нежны. Маркус медлит прежде, чем ответить, и я начинаю сомневаться, хотел ли он продолжения. Через секунду его руки скользят от моих кистей до плеч и стягивают с меня пальто – одежда летит на пол. Маркус обхватывает мои бедра и поднимает наверх. Я взвизгиваю и машинально обвиваю ногами его талию, а руками – спину. Мужчина одной рукой придерживает меня, другой – скидывает со стола все вещи, потом усаживает меня на освободившееся место. Маркус нависает надо мной. Губы пульсируют от глубокого поцелуя.

– Ты такая сладкая, – шепчет он мне в рот. – Именно так я себе и представлял.

Он представлял, как целует меня? О мой Бог… Левая рука Маркуса ложится на мою талию и поднимается чуть выше. Чувствую тепло его кожи возле груди. Должна ли я его обнять? Или сделать что-то другое?

Стоп, Мер, хватит анализировать.

Правая рука Маркуса сжимает мое колено и медленно ползет под подол платья. Неведомое мне чувство появляется между ног, из-за которого мне хочется свести брови. Мне так приятно, что я тихо стону.

Вдруг Маркус останавливается. Мы оба пытаемся отдышаться. Мне не хватает его прикосновений, поэтому я вновь тянусь к нему, но мужчина отходит подальше. Его выражение лица говорит за него: Маркус зол на себя или на меня. Без него мне становится очень одиноко, словно от меня оторвали какую-то важную часть. Стыдливо опускаю глаза и говорю:

– Ты снова мне солгал.

Он ненавидит меня.

Спрыгиваю с края стола и, не поднимая взгляда на Маркуса, убегаю в свою комнату. Его поцелуй – лучшее и худшее, что я когда-либо испытывала.

Глава 11

Мередит

Ненавижу собирать чемоданы. Постоянные отъезды в пансионы привили мне эту неприязнь. Сейчас же складывать вещи еще больнее, потому что мне неизвестно, куда я поеду. Впервые будущее пугает. Денег на моем личном счете хватит на перелет и на несколько недель проживания в Нью-Йорке, где у бабушки и дедушки есть квартира. Только от этого пентхауса у меня есть ключи, остальные – у Маркуса. Возможно, устроюсь на работу, но без образования меня возьмут лишь официанткой или продавцом, а этой зарплаты не хватит даже на содержание квартиры. Я могу, конечно, забрать чек у Маркуса, но моя гордость не позволяет выйти из комнаты. На улице уже смеркается, а я до сих пор ни крошки в рот не клала с прошлого вечера, и желудок постоянно напоминает мне о голоде. Он же возвращает меня мыслями в кинотеатр и в кабинет Маркуса.

Джо писал и звонил мне, но я не могла написать ему. Как я могла объяснить ему причину своего побега? «Джо, прости, меня влечет к своему… денежному опекуну, поэтому я поцеловала его, а он оттолкнул меня, потому что ненавидит». Прикасаюсь подушечкой указательного пальца к губам, которые все еще приятно болят. Я чувствую его вкус во рту, вспоминаю, как его язык ласкал мой. Участки кожи, где Маркус гладил меня, до сих пор горят той страстью, что я впервые испытала прошлым вечером. Не знаю, чем бы все могло закончиться, если бы он не остановился, потому что мною овладела похоть. Такое волнующее и греховное чувство показало самую потайную и пугающую сторону моей сущности. Черт, я должна взять себя в руки. Хватит думать о Маркусе.

Смахиваю со разгоряченного лица капельки пота и возвращаюсь к чемодану. Желудок вновь издает жалобный стон, но выйти из комнаты я все еще не могу. Маркус по какой-то причине весь чертов день провел на первом этаже. Иногда слышались голоса из телевизора, шаги по коридору из таймер на плите. Как же я скучаю по тем дням, когда он сидел на своем чердаке! Складываю футболки в чемодан, и в комнату входит Маркус. Затылком чувствую его взгляд, и по спине пробегает дрожь. Делаю вид, что не замечаю его и продолжаю собирать вещи. Маркус не двигается, а я приступаю к сбору книг. Не уверена, что они влезут в сумку. Руки немного трясутся от волнения, и я не могу застегнуть молнию на внутреннем кармане. Маркус не выдерживает, тяжело вздохнув, подходит ближе и говорит: